Глава IV. СЕМЬДЕСЯТ ПЯТЬ ДНЕЙ
1
Ранняя весна 1919 года. Юра с Лизой забрались в «сховище» и вдвоем молча читают книгу де Костера «Легенда об Уленшпигеле». Эту книгу Никандр Ильич дал Сереже незадолго до своей гибели. Юра долго выпрашивал ее, но Сережа упрямился:
— Никому никогда не дам… Мало ли что может случиться с книгой! Не выпущу из дома.
Все же Юра выпросил ее только на четыре дня. И вот теперь они с Лизой, пользуясь каждой свободной, минуткой, читают ее вместе, чтобы сэкономить время. Перед тем как перевернуть страницу, Юра взглядом спрашивает Лизу. Она молча кивает: «Переворачивай, можно».
…Яростный, храбрый Тиль Уленшпигель, его веселый толстый друг Ламме Гудзак, подруга Тиля — верная Нелле… Их Фландрия в огне, в виселицах, свирепые поработители топчут ее, грабят. А отважные, веселые и беспощадные гёзы борются за свободу родины. Как похоже на то, что происходит сейчас в Крыму! И Гриша-матрос похож на настоящего гёза.
— Пепел Клааса стучит в моей груди! — тихо шепчет Юра и думает о Никандре Ильиче.
Наверху, у графа, как всегда, гости, офицеры.
— Что, Жоржик, — сказал невидимый Юре гость, — видно, опять драпать будем? — и грубо выругался. — Красные уже к Каховке и Мелитополю подступают, жмут вовсю, вот-вот в Крым ворвутся, ей-богу! На фронт идти — дураков нет, сразу пулю в грудь получишь. А здесь большевистские партизаны пулю в спину влепят… Кругом шестнадцать, Жоржик! Пора сматывать удочки и о шкуре своей подумать. Есть дельце на пару: в Алупкинском дворце я десяточек картин присмотрел. Легко взять можно. Да два ящика старинного серебра на виду имею. Покупатель есть, американский капитан…
— А какими деньгами платить будет? — спросил второй офицер. — Если деникинскими «колокольчиками», вались он к дьяволу! Только валюта!
Голоса удалились. Юра закрыл книгу. «Драпать будут? — удивился он. — Надо Трофиму Денисовичу сказать. И про картины. Он ведь говорил, что печенеги разворовывают ценности из крымских дворцов, следить надо…»
Послышался звон шпор, стук отодвигаемых стульев. На веранду вышли гости.
— Господа, положение весьма тревожное! — произнес кто-то с сильным иностранным акцентом.
— Это полковник Труссон, командующий союзными войсками в Крыму, — шепнула Лиза.
— Я просил добровольческую армию продержаться на подступах к Крыму хоть месяц, чтобы подготовить оборону Севастополя, а она сейчас удирает при приближении красных с изумительной быстротой. Да! Я даже готов отдать приказ миноносцам обстрелять части добровольческой армии и топить, если они будут без боя удирать через пролив. Позор! Мне донесли, что на одном участке фронта большевики были еще в двадцати двух километрах, когда началось беспорядочное паническое бегство. Всюду разложение, разврат, грабеж, трусость! И дай бог, если в белой армии есть хоть треть благородных людей… Штабы огромны, а в дивизиях по триста человек. Ничего подобного я не видал!..
— Ну-ну, дорогой полковник, вы, право, преувеличиваете! Лучше ознакомимся, как знатоки, с этой коллекцией вин нашего любезного графа, — сказал кто-то.
— Я говорю вполне серьезно! — не унимался Труссон. — Мы бескорыстно даем деньги, оружие, содержим здесь свои эскадры. Через Севастополь вы получили английские танки, сотни тысяч снарядов, в прошлом месяце вам прислано сто тысяч английских сапог! Где это все? Ваши добровольцы предпочитают держаться подальше от фронта и в тылу торговать сапогами и «штурмовать» бутылки и женщин…
— Господин полковник! — перебил француза хриплый бас. — Разрешите напомнить, что стойкость и храбрость русского солдата известны всему миру! И я не позволю…
— Сдаюсь, сдаюсь! — поспешно сказал француз. — Вы справедливо говорите о замечательном русском солдате. К сожалению, храбрые русские солдаты у большевиков. А офицеры «белой идеи» у вас!.. — язвительно закончил он. — Мобилизованные же вами солдаты при первой возможности переходят на сторону Советов…
В разговор вступил граф:
— Мосье Труссон, не упрекайте! Большевики отбирают солдат не только у нас, но и у вас. В Севастополе матросы линкора «Мирабо» восстали, арестовали офицеров и посадили крейсер на мель. В Одессе взбунтовались экипажи ваших лучших кораблей, подняли красные вымпелы, отказались стрелять в большевиков. И вы вынуждены были отвести корабли от берега, арестовать сотни матросов. На линкоре «Франс» — революционный комитет! У вас ежедневно происходят стычки между офицерами и матросами. На греческих, английских и французских кораблях открыто распевают «Интернационал». Вот почему вы боитесь двинуть свои войска хоть на десять верст внутрь Крыма. Не надо упрекать друг друга, у нас общая опасность, общий враг!
— Браво, граф! — закричал кто-то. — А насчет «бескорыстной помощи» союзников лучше умолчать. В случае победы над большевиками союзникам возвращаются царские долги — одиннадцать миллиардов золотом. Ого-го! Куш! А если победят Советы, вместо куша они получат кукиш! Ленин не собирается платить царских долгов. Ну, и нам известно, что в Париже и Лондоне уже созданы компании по эксплуатации украинской руды, кавказской нефти, архангельского леса…
Француз, видимо, очень рассердился:
— Я возмущен этим торгашеским тоном господина Рябушинского, но извиняю, понимаю его нервозность! Ведь Советы успели конфисковать больше половины его капиталов, кажется восемь или десять миллионов. Сочувствую…
Наверху замолчали. Судя по звону бокалов, гости занялись пробой графских вин.
— Ваше сиятельство, — раздался чей-то елейный голос, — вы, как всегда, бесконечно правы насчет большевизации союзных войск. Я, как офицер контрразведки, имею точные сведения об этом.
Граф сурово оборвал контрразведчика:
— Господин штабс-капитан, чем кумушек считать трудиться… Черт знает, что делается у вас под носом! Вы хватаете, вешаете, тюрьмы переполнены, а толку никакого! Большевистское подполье обнаглело. Всеобщая забастовка в Севастополе, волна забастовок по всему Крыму. Железные дороги парализованы. Электростанции, заводы, пекарни не работают. Нападения на воинские штабы, гарнизоны… Захватывают склады с боеприпасами… Большевистскими листовками и воззваниями наводнены города и деревни, а вы никак не можете ликвидировать тайные типографии. Позор! Есть сведения, что в Симферополе даже состоялась общекрымская коммунистическая конференция! Вот до чего дошло! А отряды красно-зеленых? Они контролируют крымские горы, поднимают на бунт целые деревни, большие села, в керченских каменоломнях базируется целая повстанческая армия. Командование для борьбы с ними вынуждено снимать с фронта воинские части! А контрразведка слепа, не в состоянии выследить, обезвредить большевистские гнезда. Кстати, кто мне толком расскажет о пресловутых евпаторийских «Красных касках»? В чем там дело?
