Многие условия способствовали прочному закреплению сталинского мифа в общественном сознании. Абсолютная цензура уничтожала любые неофициальные источники достоверной информации. Активная пропаганда сопровождалась репрессиями и подавлением малейшего инакомыслия. Естественное стремление к позитивному восприятию действительности, какой бы сложной она ни была, и, конечно, страх заставляли советских людей принимать и усваивать официальные трактовки реальности. Строго контролируемая алхимия официальной сталинианы[954] создавала фальшивые, а потому вдвойне величественные образы Сталина и его свершений. Эти образы надолго пережили самого Сталина.
Миф Сталина
В число штампов современной отечественной публицистики прочно вошла фраза, которую, по воспоминаниям маршала авиации А. Е. Голованова, Сталин якобы произнес в декабре 1943 г.: «Я знаю, что когда меня не будет, не один ушат грязи будет вылит на мою голову. Но я уверен, что ветер истории все это развеет»[955]. Еще шире цитируется вольный пересказ слов Голованова поэтом Ф. Чуевым: «Сам Сталин, помнится, сказал во время войны: «Я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора. Но ветер истории безжалостно развеет ее!»»[956]
Мемуары, что хорошо известно историкам, – источник ненадежный. В них нередко перемешиваются правда и вымыслы, навеянные последующими событиями и впечатлениями. Не были ли воспоминания Голованова слишком прямым ответом на обвинения хрущевской «десталинизации»? Как и другие диктаторы, Сталин строил свою державу на века. Он постоянно и неукоснительно демонстрировал убежденность в прочности и эпохальности своих идей и деяний. По какой же причине в беседе с совсем молодым генералом вождь «открыл душу», выдал свою неуверенность в будущем, столь тщательно маскируемую в иных случаях? Мы никогда не получим ответы на эти вопросы и не узнаем, не подвела ли Голованова память.
Однако независимо от того, были ли сказаны Сталиным эти слова, а если были – так ли они звучали, по существу они, несомненно, верны, хотя вовсе не в том смысле, который старался придать им Голованов. Прошли многие десятилетия со времени смерти Сталина, и его истинный образ действительно доверху засыпан тоннами словесного мусора, из которого вырос современный российский миф Сталина.
Его начало уходит в далекое прошлое, в сталинскую трактовку советской истории. Непоследовательная и все более вялотекущая десталинизация после смерти вождя посеяла лишь немногочисленные семена сомнений. Разоблачения Хрущева только приоткрыли завесу над реальными фактами, предложив в ряде случаев новые мифы. Заклейменными остались бывшие оппозиционеры, незыблемыми – оценки идеологии и практики строительства социализма. Массовые репрессии выдавались за чистки в номенклатуре, как будто и не было миллионов рядовых жертв террора. На долгие годы Хрущев оказался легкой добычей поклонников Сталина, которые до сих пор без труда ловят отца «оттепели» на противоречиях и фальсификациях.
Между тем в Советском Союзе сформировалось несколько поколений людей, воспитанных либо на догмах сталинской пропаганды, либо на традициях половинчатой хрущевской десталинизации. Именно эти две линии столкнулись в годы горбачевской перестройки. Предложенное в то время возвращение к Хрущеву не могло в полной мере способствовать преодолению мифа Сталина. Новые возможности появились после открытия архивов в начале 1990-х годов. Документы углубили и в чем-то изменили многие представления о Сталине и сталинской системе, позволили окончательно решить значительную часть дискуссионных вопросов. Однако в целом новые знания остались достоянием профессионалов и исторически образованных читателей. Массовые представления питались газетно-телевизионными сенсациями и сталинскими или хрущевскими стереотипами. Существовало много причин для отторжения достижений научной историографии. Однако главными, видимо, были две. С одной стороны, наука, как и вся страна, находилась в состоянии кризиса и не смогла организовать действенные каналы адаптации и трансляции научного знания. С другой стороны, сталинское прошлое превратилось в политическую проблему. Сначала распад СССР и стрессы переходного периода сделали миф Сталина символом протеста против лидеров новой России. Затем социальный заказ на «сильную руку» и «порядок» был перехвачен политиками, благодаря чему апология Сталина получила дополнительный импульс. По многим параметрам современный миф Сталина приближается к образцам пропаганды собственно сталинского периода и существенно превосходит стереотипы застенчивой брежневской ресталинизации.
Содержательно сталинский миф в сегодняшней России состоит из нескольких ключевых элементов. Прежде всего, сталинская модель индустриализации и мобилизации объявляется чрезвычайно эффективной и единственно возможной, нередко даже образцом для современной России. В этом контексте такие широко известные трагические события, как массовые репрессии или голод, объявляются либо преувеличенными, либо неизбежными и даже благотворными, либо инициированными помимо Сталина номенклатурными бюрократами. Партийные чиновники 1930-х – 1950-х годов в сталинском мифе являются эквивалентом ненавистных современных олигархов. Соответственно, их уничтожение рассматривается как важное достижение вождя, залог успешности его системы. Уничтожение коррупционеров-бюрократов, согласно мифу, являлось свидетельством народного характера власти вождя. Освобожденный от произвола чиновников народ пользовался плодами равноправия, роста благосостояния и снижения цен. Жестокая борьба с преступностью являлась залогом безопасности. Наконец, центральное место в мифе Сталина занимает победа в Великой Отечественной войне и превращение СССР в мировую державу. И то и другое приписывается преимущественно, если не исключительно, гению Сталина.
Важная часть мифа Сталина – непременная дискредитация эпох, окружавших период его правления. Преуменьшаются достижения дореволюционной индустриализации. Замалчиваются подвиги героев Первой мировой войны, одержавших многие победы и не допустивших врага вглубь страны, пока за дело не взялась революция. Особой ненависти в мифе Сталина удостоен Н. С. Хрущев, инициатор неизбежно неуклюжей кампании борьбы с «культом личности Сталина». Ему вменяют зверства в период репрессий, за которые на самом деле он несет не большую ответственность, чем любой другой региональный секретарь, подписывавший подготовленные без его участия приказы. Многократно прославляя Сталина за атомный проект, с именем Хрущева советские космические достижения демонстративно не связывают. Прощая Сталину землянки и бараки, насмехаются над «хрущевками», коренным образом и быстро изменившими жизнь многих миллионов фактически бездомных советских граждан. Старательно объясняя, почему при Сталине миллионы людей обязательно должны были умереть от голода во имя великой цели, осуждают Хрущева, закупавшего хлеб за границей.
