— Да не ранен я! — воскликнул магри. — Не ранен!
Но шесть рук уже задрали на нем порезанную в двух местах рубашку.
— Вот это да!
Поперек живота Каспара шла розовая полоса, словно его несильно хлестнули плетью. Вторая полоса наискосок пересекала бок. Кожа была цела и невредима.
— Но тебе же сюда попали мечом! — прошептал Тан, касаясь бока Каспара. — Я сам видел: тот кабан тебя ударил, когда ты поворачивался и…
— Как это случилось? — Кормщик Кнут вперил в пленника жесткий взгляд.
— Понимаете, — Каспар почувствовал, что краснеет, как мальчишка, — я же магри. У нас врожденная особенность. Мы можем концентрировать внутреннюю энергию там, где… где это нужно для защиты в бою. Поэтому нас и…
— Железный бок, — вымолвил Хельг. — Ты тоже берсерк?
— Не совсем. Я…
— Я хочу знать, — слегка повысил голос Кнут, — как это случилось? Ты дрался?
— Да, — подал голос один из фьордеров. — Я сам видел, как он убил двоих кабанов.
— Троих, — встрял Тан, — и четвертого подставил мне под удар.
— Та-ак, — протянул кормщик, останавливая тяжелый взгляд на Каспаре. — Значит, так?.. Что ж, пошли!
Магри похолодел, но послушно поплелся за Кнутом сквозь строй молчаливо расступившихся фьордеров.
По пути прихватив свой топор, кормщик подошел к одному из валунов, валявшихся на берегу, и кивнул:
— Клади на камень руки.
— Не надо! — Каспар попятился, прижимая руки к груди. Для врача лишиться рук — это… это…
— Не бойся, я с тобой! — обжег щеку шепот эльфа. Одна рука Тана скользнула на шею Каспара, слегка придерживая его на месте, другой он прижал его кисть к камню, накрыв ее своей.
Взмах топора. Удар. Слабый лязг.
Другую руку Каспар протянул сам, и перерубленная цепь дохлой змеей сползла с камня на песок. Кнут наклонился, подобрал ее и сунул в руки магри.
— Дома скажешь кузнецу, чтобы расклепал браслеты и перековал их во что-нибудь стоящее, — проворчал он. — Да и переодеваться с этими украшениями неудобно.
На островке задержались на лишние сутки: погибших фьордеров следовало проводить в последний путь. Тела уложили на захваченный дракк кабанов, вооружили их, снабдили личными вещами, запасами провизии на первое время, потом подняли парус и оттолкнули корабль от берега. Вдогонку Тан и остальные лучники пустили несколько зажженных стрел. Огонь занялся, подпалил сперва парус, потом сложенные тут и там кучи хвороста, и через несколько минут весь корабль пылал, удаляясь от стоящих на берегу фьордеров.
Обычай требовал, чтобы в последний путь мертвых сопровождал кто-то из живых — добровольно согласившихся расстаться с жизнью рабынь или взятых в плен врагов. Один такой как раз имелся — тот самый кабан. Перед похоронами к Каспару подошел кормщик.
— Его жизнь в твоих руках, — кивнул Кнут на связанного пленника. — Как скажешь, так и будет. Но…
— Я понимаю, у вас свои обычаи, — осторожно начал магри, — но я спас ему жизнь и не могу допустить, чтобы он умер!
Кнут помрачнел.
— Что ж, — проворчал он, отходя, — значит, повезем его на суд в Рэллебог…
На другой день собрались в путь. Каспар привычно направился к своему месту поближе к корме, когда ему на плечо легла тяжелая рука.
— Ты того, задохлик, — это оказался бородач Хельг, — пошли.
На каждом весле обычно сидело по два гребца. В хорошую погоду они менялись, работая по очереди, но при сильном ветре или при отплытии на весла садились все. Сейчас, когда некоторые фьордеры были убиты, а другие ранены и временно исполняли обязанности пассажиров, уцелевшие рассредоточились так, чтобы на веслах не было пустых мест.
— Садись, — Хельг толкнул Каспара к свободному веслу. На скамье лежали чьи-то свернутые вещи, а поверх них — меч.
— Но… — Магри оглянулся по сторонам в поисках хозяина.
— Садись, говорю, задохлик!
— У меня имя есть, — попытался возразить Каспар. — И потом, тут чьи-то вещи…
— Садись. — На соседнем весле обнаружился Тан, с довольным видом скалящий зубы. — Это твои. Сам же ты не догадался позаботиться!..
— Спасибо. — Каспар опустился на скамью, осторожно дотронулся до вытертой кожи ножен и широкого пояса с пряжкой. Тонкая работа говорила о том, что пряжка стоила немалых денег. Ее бы еще позолотить…
— А для чего нужны друзья? — подмигнул эльф, и магри почувствовал, что впервые за долгое время на глаза наворачиваются слезы. Чтобы их никто не заметил, он поскорее отвернулся и стал смотреть на море.
Раньше на шнеке гребли по очереди, меняя друг друга, но сейчас, когда почти половина фьордеров не могла сесть на весла, привал решили устроить задолго до заката. Шнека бросила якорь неподалеку от рыбацкой деревушки. Вымотавшийся с непривычки — он греб впервые в жизни — Каспар сидел на песке и смотрел на плещущие волны, когда услышал за спиной негромкий шепот. У всех нелюдей тонкий слух, и магри не исключение: он без труда разобрал голоса кормщика Кнута и эльфа Тана и понял, что шепчутся они о нем.
— Мне за него заплатили! — говорил кормщик. — И потом, что я ярлу скажу? Это же прямое бесчестье для…
— Если бы не он, убитых было бы гораздо больше, — стоял на своем эльф. — И остальной груз…
— Да уж! Но он — самое ценное добро!
— Значит, ты готов снять его с весла?
— И дважды нарушить наши обычаи!..
Каспар сжал кулаки, борясь с желанием развернуться и сказать, что все слышит. В самом деле — он же раб! За него заплатили большие деньги. Отпустив на свободу «чужое имущество», кормщик его все равно что украл. Но тогда выходит, что его настоящего хозяина здесь нет? Что его только везут, как тюк с товаром, к месту назначения?
— Есть у меня одна идея…
Шепот эльфа стал совсем тихим.
— Слышал я, — промолвил кормщик, — что вы, длинноухие, мастера интриги, но чтобы настолько…
— Теперь надо его предупредить…
— Не надо! — Каспар не выдержал и встал. — Я кое-что слышал. Я — раб и… Скажите хотя бы, кто мой хозяин?
Под его прямым взглядом кормщик смутился.
— Не знаю, — проворчал он. — Мой ярл договаривался с посредником. Тот должен ждать тебя в Рэллебоге, чтобы отвезти к настоящему хозяину.
— Но теперь, сам понимаешь, появились новые обстоятельства. — Эльф шагнул вперед, приобнимая магри за плечи. — Ты сражался с нами плечом к плечу, ты сел на весло, то есть доказал, что заслуживаешь свободы. Было бы бесчестьем снова сажать тебя на цепь, ибо если кто-то узнает, как кормщик одного из ярлов отплатил за добро, это будет бесчестьем и для ярла, и в конечном счете — для самого конунга… Поэтому я кое-что придумал, но ты должен будешь подтвердить мои слова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
