Илна встретила его взгляд. Гаррик ни за что бы не поверил, что Илна способна на сострадание, если бы не видел сейчас ее лица.
— Да, конечно, — молвила девушка необычайно мягко.
Ткань сложилась в слова, написанные Старой Вязью. Церикс посмотрел на них, потом прочертил на полу современным квадратным стилем.
— Руше, — начал Халфемос. — Дропиде тарта йо.
Илна скомкала мешочек и снова кинула его на пол. Лицо ее ничего не выражало. Теперь получился новый узор. Церикс быстро писал, откинувшись на левую руку, чтобы у него было побольше свободного пространства для письма.
Гаррик пытался прочесть вслух Старую Вязь, пока Халфемос готовился продолжать. Это как будто делала некая часть его: часть, которой не терпелось по-мальчишечьи похвастаться: «Я образованнее тебя!»
Так оно и было, ибо Рейзе дал детям самое серьезное образование, какое только возможно в академиях Вэллиса и Эрдина. Но сейчас мало было читать Старую Вязь: требовалось магическое искусство. Язык Гаррика прилип к небу, прежде чем он дочитал слово до конца.
Гаррик и раньше участвовал в магических действиях, помогая Теноктрис в заклинаниях, которые требовали нескольких чтецов. Здесь же был совершенно иной уровень магии: точно так же всей физической мощи Гаррика не хватило бы, чтобы разнести каменные стены темницы.
Юноша зауважал Халфемоса и впервые ощутил, в каком отчаянии пребывает Церикс. Дело ведь не только в способности самому стоять на ногах и передвигаться. Утрата волшебного дара была, пожалуй, более горестной, чем неспособность пробежать из Барка Хамлет в Каркозу…
— Абоуас сиоун сероу, — читал Халфемос.
Илна подняла ткань и бросила ее. Церикс снова чертил, а Халфемос примеривался произнести слова.
Лиэйн стояла рядом с Гарриком, глядя вдаль. Гаррик проверил меч в ножнах — уже не в первый раз. Он ощущал напряжение, а занять чем-либо свой ум и руки пока не представлялось возможным. Все зависело исключительно от магов и Илны.
— Атебримо пестец легалейзион, — продолжал Халфемос. Черты лица его заострились, пот стекал по лбу. Но голос звучал четко, без дрожи.
Илна снова кидала ткань — таким движением, каким бросают свежевыстиранное белье на куст, чтобы высушить его. Чего ей это стоило? При взгляде на лицо девушки казалось, единственным усилием для нее было нагнуться и поднять комочек ткани… может, так оно и было?
Но ни один из магов не способен повторить действия Илны ос-Кенсет, а она никому не позволит узнать истинную цену своих деяний. Ибо единственным достоинством Илны была ее сила.
Гаррик снял руку с рукояти меча и положил на плечо Лиэйн.
— Аэлгозо бино айкизос! — произнес Халфемос, и лицо его озарил отблеск лавы.
Гаррик напрягся. Лиэйн посмотрела на него. Он показал на ближайшую трещину. Трещина сужалась, и твердый каменный пол по другую сторону начал образовывать арку над сверкающим камнем.
Лиэйн вцепилась Гаррику в руку. Впервые с момента, как он проник в темницу, она поверила в возможность спасения.
Илна, со спокойным лицом, бросила мешок. Знала ли она? Волновало ли ее то, насколько удачно она справится с заданием?
— Опелион офелиме урискос… — говорил юный маг.
Гаррик ощутил смех прежде, чем услышал его, но услышал все равно внутренним слухом, нежели ушами. Он наблюдал, как расширяется каменный проход — так бывает, когда отступает волна от берега во время отлива. Он обернулся. С другой стороны к ним приближалась тварь.
Гаррик рывком потащил Лиэйн прочь, не успев даже понять, что делает. Он выхватил меч. Клинок чиркнул о ножны, но зарубки на лезвии не осталось.
Король Карус был сейчас с Гарриком, заполняя его плоть своим духом, но потом уступил, дав возможность молодому потомку справляться самостоятельно. И теперь молодому королю предстояло сражаться своими силами.
Тварь двигалась на четырех лапах, правда, иногда поднимаясь на две — как это делают медведи. Но не так, как люди. Человека она вовсе не напоминала.
Три головы сидели на змеиных шеях. Головы по бокам тоже походили на змеиные — скорее, гадючьи, чем высокие черепа волков моря. Раздвоенные языки трепетали в воздухе, треугольные зубы длиной в палец торчали из пастей.
Центральная голова напоминала голову собаки — или бабуина, если бы эти животные достигли размеров Чудовища. Тридцати футов высотой, оно с издевательским хохотом двигалось навстречу людям.
— Я признательна тебе за все, что ты сделал для меня, Гаррик ор-Рейзе, — произнесла собачья голова. Расплавленная лава дрожала в такт ее словам. — Ты привел мне того, кто сумел отворить мою темницу.
Сквозь этот лай-шипение Гаррик услышал, как изменилась речь его товарищей. Но не мог тратить внимание на выяснение причин: отчего это произошло.
— В награду… — заговорила средняя голова. Остальные две продолжали сухо хихикать, словно листья шуршали под ногами. — …я съем тебя после всех остальных твоих друзей. Разве я не добра, Гаррик ор-Рейзе?
— Подойдешь ближе, и я убью тебя, — предупредил Гаррик.
— Когда Желтый Король запер меня здесь, я занимала все это помещение, — сообщило Чудовище. Голос его заставлял камни дрожать, но это не было настоящей речью — лай и шипение, вот и все. — Я голодала и усохла… но вряд ли тебе удастся меня остановить, Гаррик ор-Рейзе!
— Гаррик! — окликнула его сзади Лиэйн. — Мост открыт! Вернись назад, и Халфемос закроет его за нами.
Чудовище оглушительно расхохоталось. Оно неумолимо приближалось гигантскими шагами.
Гаррик попятился, делая шаг назад, затем другой. Чудовище было уже близко, змеиная голова могла нанести удар. Лава обжигала ему икры. Рука Лиэйн теребила за плечо.
— Руше, — сказала средняя голова Чудовища. — Дропиде тарта иао!
Церикс взвыл, догадавшись о планах твари.
— Пиши! — скомандовала Илна. — Твое дело — записывать!
Гаррик сделал шаг вперед и взмахнул мечом.
— Я вижу конец! — сказал Захаг. — Мы свободны. Пойдем же, старший!
Примат схватил Кэшела за руку, чтобы тащить его поскорее, потом передумал и ринулся вперед самостоятельно. Кэшел продолжал идти так же, как шел, неторопливо, как обычно.
— Не торопись, мы доберемся дотуда, — сказал Кэшел, и голос его заглушил раздававшееся вокруг гудение. — Если здесь есть с чего начинать.
Захагу удалось избежать шлепка, который он непременно бы получил, если бы вцепился в руку юноши. Кэшел знал за собой такую черту, как раздражительность, и не хотел, чтобы приятель попадал ему под горячую руку.
— Ты не видел? — возбужденно воскликнул примат. — Вон там, прямо впереди!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
