Луи покачал головой:
— Но не об этом. Кое-что все-таки остается за кадром.
Поль облокотился на подоконник и смотрел, как Луи ходит по комнате.
— Он берет деньги из нашего турне, да? Пользуется деньгами от продажи билетов и чеков, которые присылают…
— Оставьте эту тему в покое! Не ваше дело, откуда он берет деньги. Вам что до этого, черт возьми! Вы что, ревизор? Ваше дело — фильм о певце, а остальное вас не касается. Вы ни разу не поинтересовались, как организовано турне, вам до этого не было дела…
— А сейчас это становится моим делом. Это турне задумано как гуманная акция в мире, где не так-то часто такие вещи происходят, и не так-то много людей, которых это интересует. Но я хочу знать, что происходит. И вы расскажете мне все!
— И не подумаю. Может быть, у нас не очень хороший бухгалтер. Мы это проверим. Но я ничего определенного сказать не могу.
— Ложь!
Луи пожал плечами.
Поль вышел из комнаты, хлопнув дверью, и направился к себе, откуда позвонил в нью-йоркский офис Бритта Фарлея «Музыка для голодных».
— Мне нужны некоторые цифры перед заключительным концертом, — сказал он бухгалтеру, стараясь говорить спокойно. — Это нужно для фильма. Вы можете сказать мне, сколько всего билетов было продано, общий доход, полные расходы до настоящего времени?
— Не могу этого сделать, — ответил бухгалтер. — Во всяком случае, не сейчас. Тут столько дел, у меня нет помощника, сам черт ногу сломит в этой неразберихе, столько концертов сразу, никакой отчетности…
— Но вы-то на что? — резко спросил Поль. — Чем вы там занимаетесь, если не ведете отчетности?
— Черт возьми, это не моя вина! — Голос бухгалтера поднялся до крика. — Не говорите мне, в чем заключается моя работа! Я сам это знаю! Выполнять все желания этого придурка! Так велел Луи — делать все, чтобы он был доволен! Оплачивать его счета, посылать ему деньги, когда он… — Он замолчал. — Я имею в виду…
— Я знаю, что имеете в виду, — сказал Поль. — Кто еще знает об этом?
— Послушайте, вы хотите вставить это в ваш фильм?
— Кто еще знает об этом?
— Луи.
— А кроме Луи?
— Не думаю. Господи! Надеюсь, что нет. Но послушайте, вы собираетесь вставить?..
— Сколько потратил Фарлей?
— Послушайте, я не обязан докладывать вам.
— У вас нет выбора. Луи уже намекает, что вы, видимо, небрежны в своей работе. Так сколько он потратил?
— Он так сказал? Этот сукин сын…
— Так сколько?
— Около двухсот тысяч. Двести двадцать тысяч пятьсот шестьдесят один доллар, если быть абсолютно точным. Но я не мог ему отказать! Понимаете, Луи велел выполнять его желания, а Фарлей обещал вернуть эти деньги. Вы ведь не собираетесь рассказывать об этом в вашем фильме? Понимаете, ведь я должен думать о своей работе, о семье. Я не виноват! Я просто выполнял приказания! Вы ведь не собираетесь разделаться с Фарлеем? Даже если вам он не нравится, столько людей верят, что они получат деньги, еду или еще что-то. Если вы скажете хоть слово, вы все погубите, всех этих людей. Вы понимаете?
«Понимаю, — подумал Поль. — Это безмозглый подонок, у него был шанс совершить честный поступок и избавиться от своих пороков».
— Не знаю, как я поступлю, — сказал он бухгалтеру. — Я сообщу вам позже. — Он повесил трубку. «Безмозглый подонок. Ему все равно, кого он обманывает. Ему даже на самого себя наплевать».
За восемь недель от продаж билетов и телевизионных передач с призывами о деньгах они получили пять миллионов долларов и ожидали вдвое больше от концерта на открытой площадке, который должен был стать кульминацией турне и самым доходным в отношении пожертвований. Двести тысяч были малой частью этой суммы, но дело было в том, что если пойдет слух, будто какие-то деньги ушли в карман Фарлея, они лишатся освобождения от налогов и финансовой поддержки телевидения, а также разрешения использовать открытую площадку под концерт. Кроме того, тысячи людей потребуют свои деньги обратно.
Поль никогда не обманывался насчет Фарлея, он не сомневался, что тому безразличны бедные и голодные люди, но, как сказал Луи, Поля не должно волновать все это, его дело снимать фильм. Но за последние недели, несмотря на шутовскую атмосферу и фальшивость самой идеи турне, он успел почувствовать свою причастность к этим событиям. Как раз вовремя, чтобы узнать, что этот безмозглый подонок сделал именно то единственное, что могло погубить все турне.
Концерт на открытой площадке должен был состояться через два дня. Или он будет отменен.
Фарлей сидел, развалясь в кресле, и смотрел очередную мыльную оперу по телевизору, но, увидев вошедшего Поля, вскочил на ноги.
— Нашли? Я знал, что вы поможете. Выпейте что-нибудь. Что вы хотите? Сколько вы достали? — Он протянул руку.
— У меня нет денег.
— Нет? Господи! Вы шутите! Вы же обещали! Поль взял стул у письменного стола и сел.
— Я решил поинтересоваться, как вы сможете мне их отдать.
— Но я постараюсь. Бритт Фарлей — честный человек! Я верну вам долг.
— До или после того, как вы выплатите те двести двадцать тысяч долларов, которые взяли из турне?
— О чем вы говорите, черт вас дери! Взял? Да я не взял ни цента! — Поль молчал. — Я послал оплатить несколько чеков в Нью-Йорк — об этом вы говорите? Но речь идет о нескольких сотнях долларов, а не…
Он завертел шеей, будто воротник рубашки стал для него слишком узок.
— Как его там зовут, этого серого мышонка, бухгалтера? Вы с ним разговаривали? Он же сказал, что будет молчать. Обещал мне. Но он все равно лжет.
Поль молчал.
— Да что там говорить! Какая разница, лжет он или говорит правду? Дадим концерт в Вашингтоне, получим еще несколько миллионов, кто после этого заметит, что не хватает несколько вонючих бумажек?
Он резко повернулся и взглянул на Поля. Глаза у него блестели хитрецой.
— Ах да, я забыл. У меня все схвачено. Еще есть достаточно времени, чтобы вернуть деньги, пока все эти бухгалтеры и вечные ревизоры на побегушках будут решать, кто получит деньги, и только потом они появятся здесь, чтобы эти деньги получить. Черт, им года не хватит на все это. А к тому времени я снимусь в сериале и заработаю хорошие деньги. И верну, что брал. Никто не узнает, кроме вас. Но вы теперь член семьи, так что все в порядке. И… — он качнул головой, — здесь нет никого, кто снимал бы на камеру.
Дверь распахнулась, и в комнату ворвался Луи.
— Он позвонил в ИРС, службу внутренних доходов США — заорал он Полю. — Вы вырыли для нас могилу. Вы это понимаете? Это дерьмо говорит, что не хочет быть козлом отпущения, он позвонил им, и они приезжают завтра с проверкой всех документов и отчетности. Полной аудиторской проверкой! И завтра. Вы слышите это?
