гальку в попытке его запрудить. Но океан откровенно потешался над ним и его тщетными трудами. Океан ворчал и подбирался все ближе и ближе. Пенные шапки на его волнах, прежде казавшиеся мягкими, уже готовились обрушиться на мол и размозжить наглого человека подобно мельничным жерновам.
- …Иисус спросил его: как тебе имя? Он сказал: легион, — потому что много бесов вошло в него. И они просили Иисуса, чтобы не повелел им идти в бездну.
Стальная ставня на одном из окон издевательски поднялась, явив Герти кусочек ночного города, безмятежного и засыпающего. Герти бросился бы в окно, невзирая на стеклянную преграду и высоту, если бы не был уверен в том, что стоит ему попытаться это сделать, как ставня обезглавит его тело подобно механической гильотине.
- Вы не утомились? – насмешливо спросил голос, - Признаться, ваш сеанс экзорцизма не произвел на меня особенного впечатления. Быть может, у вас мало практики? Или мешает отсутствие духовного сана?
- Изыди, Дьявол! – хрипло закричал Герти, шатаясь, - Во имя Господа нашего Создателя, милосердного и всеблагого, убирайся прочь в свою серную яму и гори там до скончания веков!
- Неплохо, - одобрил голос, - Импровизация всегда ценна. Но мне показалось, что звучит немного напыщенно, и потом, эти анахронизмы…
- Заклинаю тебя именем Всевышнего, Лукавый, обратись пеплом и золой!
- А вот это похуже. Впрочем, я не критик.
- Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii, - забормотал Герти, вновь уткнувшись в текст, - omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica, in nomine et virtute Domini Nostri[4]… - нараспев заголосил Герти, осеняя себя крестным знамением.
Казалось, латынь иссушает горло даже сильнее, чем душный жаркий воздух. Герти давился незнакомыми словами, бормоча их без всякого чувства и давно утратив понимание текста. Дьявольская машина, будто чувствуя это, встречала каждый следующий пассаж откровенно издевательским хохотом, от которого у Герти и подавно опускались руки. Но всякий раз, когда он малодушно подумывал о передышке, ему вспоминалась неумолимая минутная стрелка.
- Non ultra audeas, serpens callidissime, decipere humanum genus, Dei Ecclesiam persequi, ac Dei electos excutere…
- Теперь я понимаю, отчего вас так ценит мистер Шарпер, - протянул голос, наслаждаясь, - Вы и в самом деле превосходный работник Канцелярии. Возможно, самой судьбой вам было уготовано это место. Какое хладнокровие! Какая выдержка! Вы определенно сделаете тут недурную карьеру, полковник.
Сатана издевался над ним. Он чувствовал каждую дрожащую жилку в теле Герти, а жилок этих к тому моменту набралось столько, что казалось странным, как тело еще целиком не превратилось в кусок холодного говяжьего студня. Он знал все слабости Герти и давил на них со сладострастием опытного садиста, выжимая из них драгоценный сок.
Мистер Беллигейл осторожно, но твердо взял Герти за плечо.
- Полковник… Как вам кажется, есть какой-то эффект?
- Эффект, возможно, и есть, но нам понадобится самый мощный микроскоп во всей Канцелярии, чтобы его разглядеть, - с горечью ответил Герти. Он готов был поклясться, что за последний час Библия многократно потяжелела и теперь весила не менее двухсотфунтовой гири.
- Мои техники тоже утверждают, что процесс не замедлился. Не то, чтоб я сомневался в вашем успехе, но времени осталось немного. Быть может, нам стоит поискать иную тактику?
- Который час? – машинально спросил Герти.
- Четверть двенадцатого.
- Уму непостижимо, как быстро летит время…
- В нашем распоряжении меньше часа.
- Ладно, придется признать, что групповые чтения Святого Писания здесь бесполезны. Возможно, есть еще способы донести до Дьявола священный текст? Вы говорили, что терминалы ввода еще работают!
- Работают, - кивнул мистер Беллигейл, - Но вся информация, что в них вводится, оказывается совершенно искажена.
- Наверно, нам стоит опробовать и этот способ. Ваш компостер далеко?..
Под диктовку Герти мистер Беллигейл в несколько минут изготовил мемокарту, усеяв ее рядами аккуратных отверстий. В этом виде фрагмент Святого Писания выглядел более внушительно, но Герти сомневался, что одержимая Сатаной машина воспримет его как действенную угрозу. Но времени размышлять не оставалось.
- Кладите в терминал!
Мистер Беллигейл решительно опустил картонку в приемную пасть терминала, и едва успел отшатнуться в сторону, когда терминал выплюнул из себя языки обжигающего пламени и превратился в груду потрескивающих обломков.
- ЖАЛКИЕ НАСЕКОМЫЕ, ВЫ НЕ ПОНИМАЕТЕ, ЧТО ВСЯКОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ МНЕ БЕСПОЛЕЗНО. Я ТОТ, КТО НЕСЕТ СВЕТ. СВЕТ ОБЖИГАЮЩИЙ И СЖИГАЮЩИЙ ДОТЛА. СОВСЕМ СКОРО ОН БУДЕТ ЗДЕСЬ.
- Неудачный метод, - флегматично заметил мистер Беллигейл, вытаскивая из обломков тлеющую мемокарту, - Похоже, нам придется подыскать что-то получше. И, боюсь, времени для этого у нас не так уж и много. Еще предложения, полковник?
Герти кусал губы, борясь с желанием прыгнуть в окно. Где-то там, снаружи, в ночной темноте стоял и ждал своего хозяина Муан, не предполагая даже, в каком переплете очутился его «мистра» в этот раз. Что ж, быть может, это и к лучшему. Может, Муан даже не успеет испугаться, когда Сатана придет в Новый Бангор и обратит весь город в пылающую арену.
- Надо обсудить и более… решительные способы остановить машину, - наконец выдавил из себя Герти.
- Я настроен весьма решительно, - заверил его мистер Беллигейл. Несмотря на жару, он по-прежнему не считал нужным снять пиджак, а пенсне его оставалось безукоризненно чистым.
- У вас найдется бомба?
- Бомба? – мистер Беллигейл приподнял бровь.
- Да. Большая бомба. Очень большая бомба.
- Полагаю… Да, полагаю, что-то подобное можно найти. Но к чему вам бомба?
- Взорвать к чертовой матери весь подземный центр, - решительно зашептал Герти, косясь на скрежещущие медные рупоры, - Машина заметит, если мы попытаемся ее обесточить или отключить вспомогательные блоки. Но если бомба… Конечно, это риск, но что еще нам остается? Если нам повезет, то, что когда-то было «Лихтбрингтом», даже не успеет опомниться…
- Ничего не выйдет, - с сожалением сказал мистер Беллигейл, качая головой.
- Отчего?
- То, что вы видели внизу, всего лишь управляющая аппаратура, кнопки и рубильники, которыми мы доводили до машины свою волю. Сами по себе они не являются для нее жизненно важным органом.
Герти застонал от отчаянья.
- Но должен же быть где-то ее истинный центр? Ее сердце?
- «Лихтбрингт» - это целые акры оборудования, многократного продублированного и защищенного. У этого дракона нет
