В Японию я попал впервые. Когда-то, в детстве, эта страна, далекая, миниатюрная и непонятная, сильно волновала мое воображение. Страна восходящего солнца. Она ассоциировалась в моем сознании с такими словами, как «кимоно», «икэбана» (искусство оранжировки букетов), «тя-но-ю» (чайные церемонии) и... «дзюдо». Но главным словом, определяющим, по моему тогдашнему разумению, национальный характер японцев, было «бусидо» — суровый кодекс самурайской чести: аскетизм, презрение к страданиям, верность своему покровителю, готовность смыть бесчестие самоубийством «харакири». Еще было слово «камикадзе» — смертники на маленьких подводных лодках, начиненных взрывчаткой, или на самолетах, имевших запас горючего только до цели. «Камикадзе» — дословно «божественный ветер», тот самый ветер, который дважды спасал Японию. Оба раза, когда правитель монголов Хубилай подготовлял неисчислимую армаду кораблей, чтобы захватить Японские острова. И оба раза поднимался «камикадзе», начиналась буря и корабли захватчиков тонули. Было это в конце XIII века. В середине XX века, в августе 1945 года, «камикадзе» не смог спасти Японию от двух американских самолетов, несших на своем борту атомные бомбы.
В Японию я попал впервые. Когда-то, в детстве, эта страна, далекая, миниатюрная и непонятная, сильно волновала мое воображение. Страна восходящего солнца. Она ассоциировалась в моем сознании с такими словами, как «кимоно», «икэбана» (искусство оранжировки букетов), «тя-но-ю» (чайные церемонии) и... «дзюдо». Но главным словом, определяющим, по моему тогдашнему разумению, национальный характер японцев, было «бусидо» — суровый кодекс самурайской чести: аскетизм, презрение к страданиям, верность своему покровителю, готовность смыть бесчестие самоубийством «харакири». Еще было слово «камикадзе» — смертники на маленьких подводных лодках, начиненных взрывчаткой, или на самолетах, имевших запас горючего только до цели. «Камикадзе» — дословно «божественный ветер», тот самый ветер, который дважды спасал Японию. Оба раза, когда правитель монголов Хубилай подготовлял неисчислимую армаду кораблей, чтобы захватить Японские острова. И оба раза поднимался «камикадзе», начиналась буря и корабли захватчиков тонули. Было это в конце XIII века. В середине XX века, в августе 1945 года, «камикадзе» не смог спасти Японию от двух американских самолетов, несших на своем борту атомные бомбы.
В Японию я попал впервые. Когда-то, в детстве, эта страна, далекая, миниатюрная и непонятная, сильно волновала мое воображение. Страна восходящего солнца. Она ассоциировалась в моем сознании с такими словами, как «кимоно», «икэбана» (искусство оранжировки букетов), «тя-но-ю» (чайные церемонии) и... «дзюдо». Но главным словом, определяющим, по моему тогдашнему разумению, национальный характер японцев, было «бусидо» — суровый кодекс самурайской чести: аскетизм, презрение к страданиям, верность своему покровителю, готовность смыть бесчестие самоубийством «харакири». Еще было слово «камикадзе» — смертники на маленьких подводных лодках, начиненных взрывчаткой, или на самолетах, имевших запас горючего только до цели. «Камикадзе» — дословно «божественный ветер», тот самый ветер, который дважды спасал Японию. Оба раза, когда правитель монголов Хубилай подготовлял неисчислимую армаду кораблей, чтобы захватить Японские острова. И оба раза поднимался «камикадзе», начиналась буря и корабли захватчиков тонули. Было это в конце XIII века. В середине XX века, в августе 1945 года, «камикадзе» не смог спасти Японию от двух американских самолетов, несших на своем борту атомные бомбы.
В Японию я попал впервые. Когда-то, в детстве, эта страна, далекая, миниатюрная и непонятная, сильно волновала мое воображение. Страна восходящего солнца. Она ассоциировалась в моем сознании с такими словами, как «кимоно», «икэбана» (искусство оранжировки букетов), «тя-но-ю» (чайные церемонии) и... «дзюдо». Но главным словом, определяющим, по моему тогдашнему разумению, национальный характер японцев, было «бусидо» — суровый кодекс самурайской чести: аскетизм, презрение к страданиям, верность своему покровителю, готовность смыть бесчестие самоубийством «харакири». Еще было слово «камикадзе» — смертники на маленьких подводных лодках, начиненных взрывчаткой, или на самолетах, имевших запас горючего только до цели. «Камикадзе» — дословно «божественный ветер», тот самый ветер, который дважды спасал Японию. Оба раза, когда правитель монголов Хубилай подготовлял неисчислимую армаду кораблей, чтобы захватить Японские острова. И оба раза поднимался «камикадзе», начиналась буря и корабли захватчиков тонули. Было это в конце XIII века. В середине XX века, в августе 1945 года, «камикадзе» не смог спасти Японию от двух американских самолетов, несших на своем борту атомные бомбы.
В Японию я попал впервые. Когда-то, в детстве, эта страна, далекая, миниатюрная и непонятная, сильно волновала мое воображение. Страна восходящего солнца. Она ассоциировалась в моем сознании с такими словами, как «кимоно», «икэбана» (искусство оранжировки букетов), «тя-но-ю» (чайные церемонии) и... «дзюдо». Но главным словом, определяющим, по моему тогдашнему разумению, национальный характер японцев, было «бусидо» — суровый кодекс самурайской чести: аскетизм, презрение к страданиям, верность своему покровителю, готовность смыть бесчестие самоубийством «харакири». Еще было слово «камикадзе» — смертники на маленьких подводных лодках, начиненных взрывчаткой, или на самолетах, имевших запас горючего только до цели. «Камикадзе» — дословно «божественный ветер», тот самый ветер, который дважды спасал Японию. Оба раза, когда правитель монголов Хубилай подготовлял неисчислимую армаду кораблей, чтобы захватить Японские острова. И оба раза поднимался «камикадзе», начиналась буря и корабли захватчиков тонули. Было это в конце XIII века. В середине XX века, в августе 1945 года, «камикадзе» не смог спасти Японию от двух американских самолетов, несших на своем борту атомные бомбы.
В Японию я попал впервые. Когда-то, в детстве, эта страна, далекая, миниатюрная и непонятная, сильно волновала мое воображение. Страна восходящего солнца. Она ассоциировалась в моем сознании с такими словами, как «кимоно», «икэбана» (искусство оранжировки букетов), «тя-но-ю» (чайные церемонии) и... «дзюдо». Но главным словом, определяющим, по моему тогдашнему разумению, национальный характер японцев, было «бусидо» — суровый кодекс самурайской чести: аскетизм, презрение к страданиям, верность своему покровителю, готовность смыть бесчестие самоубийством «харакири». Еще было слово «камикадзе» — смертники на маленьких подводных лодках, начиненных взрывчаткой, или на самолетах, имевших запас горючего только до цели. «Камикадзе» — дословно «божественный ветер», тот самый ветер, который дважды спасал Японию. Оба раза, когда правитель монголов Хубилай подготовлял неисчислимую армаду кораблей, чтобы захватить Японские острова. И оба раза поднимался «камикадзе», начиналась буря и корабли захватчиков тонули. Было это в конце XIII века. В середине XX века, в августе 1945 года, «камикадзе» не смог спасти Японию от двух американских самолетов, несших на своем борту атомные бомбы.
