Не отправься Дитрих в Англию, ему бы это первенство не светило даже.
О нем можно было сказать, что он вынужден всю жизнь провести под вторым номером на скамейке запасных.
– Пожалуй, я пойду, – произнес, поднимаясь с дивана. – Спасибо за советы.
– Спасибо, что зашел, – отозвалась Керри, вновь улыбнулась очаровательно.
На самом деле, после звонка Дитриха немного не по себе. Она теперь была рада избавиться от Курта, что он и прочел без труда на лице собеседницы.
Проводив Курта до двери, Керри помчалась в свою комнату. Ей предстоял разговор с кузеном.
Глава 19. Новая старая знакомая.
Иногда кажется, что время тянется, как густая карамель за ложкой. Медленно, утомительно. А иногда появляется ощущение, что оно бежит вперед, как спортсмен, сдающий марафон, не оглядываясь назад, не давая возможности остановиться и подумать над своими поступками. Довольно сложно уследить за ним, практически невозможно предугадать, как будут разворачиваться события в тот или иной период. Пытаться заглянуть в будущее – вообще дело неблагодарное, лучше жить и радоваться жизни сейчас, не думая о том, что принесет новый день.
Бывает такое, что новый день приносит с собой ещё большее разочарование. Случается, что он радует человека неожиданными приятными сюрпризами, и это становится поводом еще раз улыбнуться. А от улыбки, как известно, всем становится светлее.
Дитрих Ланц забыл, когда последний раз улыбался. Со дня смерти Люси прошло почти два месяца. Все это время он неизменно думал о ней, постоянно возвращаясь в мыслях к событию, произошедшему тогда, во время занятий. О судьбе тех, кто устроил перестрелку в школе, Дитрих знал мало. Слышал, что один из подростков закончил жизнь самоубийством, не сумев вынести психологического гнета со стороны окружающего мира. Им многие желали смерти, в особенности те, у кого погибли в перестрелке родственники. Иногда и Дитрих задумывался о том, что ничто в мире не должно оставаться безнаказанным.
Странно, но он был благодарен Кристине за то, что она заставила его перейти в другую школу. Продолжать учиться в том же учебном заведении, Дитрих и так не смог бы. Воспоминания поглотили бы его с головой. Он и так постоянно пребывал в состоянии черной депрессии. Место, где разыгрались трагические события, наверняка, не могло способствовать освобождению от гнета воспоминаний. В новой школе было спокойно. Туда Дитрих ходил без особого желания, по необходимости. Там не было противостояния между учениками, все относились друг к другу прохладно, равнодушно. Не проявили особого интереса к новичку, он ответил им взаимностью. С некоторых пор Дитрих решил держаться подальше от попыток перевести школьные знакомства в нечто большее. Ему хотелось забыть о прошлом, вычеркнуть его из памяти. Но Ланц понимал, что у него это не получится при всем желании. Он не сможет внушить себе мысли о том, что Люси в его жизни никогда не существовало, и он её сам придумал, чтобы жизнь не казалась беспросветным дерьмом. А именно в таком свете Дитрих сейчас свою жизнь и видел.
К тому же, воспоминания эти были для Ланца чем-то вроде проверки. Когда он понимал, что они все ещё затрагивают что-то в его душе, вновь накатывает желание зарыдать, а в сердце будто кто-то острую шпильку вгоняет, – становилось отчего-то очень легко на душе. Это свидетельствовало о том, что Дитрих сам еще жив и умеет чувствовать. Чувства не умерли вместе с Люси и не атрофировались. Они есть...
Дитрих как-то разговорился с Эшли о Кристине. Ему было интересно, чем живет женщина после смерти дочери. Паркер поведал о том, что мисс Вильямс всерьез озадачена вопросом усыновления. Собирается взять себе приемного ребенка взамен потерянной дочери. Сама рожать не намерена. Во всяком случае, такие слухи ходили по школе.
У Эшли сложились проблемы иного толка. Он разрывался между двух огней. У него, с одной стороны, была Керри, которую он считал своей девушкой. С другой стороны, рядом все время крутилась Эмили, не собиравшаяся мириться со своей отставкой. Она снова жила в одном городе с Эшли, ходила в ту же школу, где учился он, да и после уроков не давала ему прохода, практически насильно себя навязывала. Ланц наблюдал за этими игрищами с нескрываемым отвращением. Эмили в точности копировала поведение его бывшей девушки, а подобная тактика навязывания собственной персоны всегда Дитриха отталкивала. Он теперь с усмешкой думал о том, что когда-то считал Бланш симпатичной. С Эшли он поведение девушки не обсуждал, только мысленно сочувствовал. Сначала в нем кипела праведная ярость, стало обидно за сестру, когда же ситуация открылась для Дитриха с иной стороны, победу одержала мужская солидарность. Он случайно познакомился с Эмили. Когда Паркера не было дома, девушка решила свести знакомство с Дитрихом. Непреднамеренно. Просто заметила, как он копается в саду, сметая мусор с дорожек, обратилась с вопросом. Ланц ответил. В итоге они разговорились.
Девушка поведала о своем недавнем переезде. Рассказывала о том, что ей заново приходится адаптироваться к городу, в котором она провела много лет, но от которого так быстро отвыкла. Да и еще много ненужной информации на голову Ланца свалилось в тот день. Он все так же продолжал подметать дорожки и подстригать траву на газоне, а Эмили стояла, опершись на забор, прижимала сумку к груди и говорила о ерунде, время от времени задавая вопросы. Дитрих отвечал односложно, очень неинформативно. Эмили это явно было не по душе, отчего она обиженно надувала губы, но тут же проглатывала обиды и снова начинала трещать, как сорока о том, о сем.
Появление Паркера стало практически спасением для Ланца от неприятного соседства. Эмили почти мгновенно потеряла интерес к нему и принялась атаковать Эшли своими вопросами. Она не собиралась мириться с отказами Паркера, считала своим долгом попытать счастья ещё и ещё раз. Отказы не отпугивали и не давали поводов для размышлений. Девушка не понимала, что своим поведением только отталкивает Эшли от себя. Демонстрирует отсутствие у себя характера, унижается, едва ли в ногах у парня не ползает, а такое поведение не способно пробудить любовь в душе другого человека.
Эшли после общения с назойливой поклонницей чувствовал себя выжатым лимоном. Его уже начинало трясти от одного только упоминания имени Бланш. Паркер начинал медленно, но верно закипать. Своей назойливостью девушка уничтожала те теплые отношения, которые сложились между ними раньше, когда на горизонте еще не маячила Керри. Теперь теплота постепенно вытеснялась отвращением. Оно грозилось разрастись до катастрофических размеров со временем. Ведь уже сейчас все чаще Эшли ловил себя на мысли, что хочет послать девушку матом, при этом такое явление, как угрызения совести мучить его не будут. Это будет самая нормальная реакция на действия Эмили.
