— Да, друг мой, но вы пугаете меня; какие зловещие планы замышляете вы, ради всего святого?
— Я не замышляю никаких планов, кроме одного — навсегда соединиться с вами. От вас зависит, чтобы этот план привел нас к успеху.
— О! Если это зависит только от меня, то нас ждет удача.
— Но это еще не все. Поклянитесь во всем следовать инструкциям, которые я вам даю.
— Я буду им следовать, клянусь вам нашей любовью, друг мой.
— Вы ангел, моя возлюбленная, вы верите мне; а я клянусь вам, в свою очередь, что вы будете счастливы, или я умру.
— О! Не говорите о смерти, мой возлюбленный! Если вы умрете, неужели вы думаете, что я вас переживу?
— Вы мне сейчас сказали, что у вас есть предчувствие, Хуана; у меня также есть предчувствие, что скоро наши мучения кончатся.
— Да услышит вас небо, друг мой!
— Молитесь ему, чтобы оно защитило нас, Хуана, потому что, клянусь своей душой, ради обладания вами я сделаю то, на что никогда не решался ни один человек.
— Боже мой! Боже мой! Мне страшно…
— Дитя, лучше надейтесь!
В эту минуту неподалеку послышался шум весел, и из темноты появилась лодка, в которой сидела дуэнья.
— Надо нам расстаться, друг мой, — сказала молодая девушка.
— Уже?… — прошептал он.
— Более продолжительное отсутствие может возбудить подозрения, и потом, надеюсь, мы скоро увидимся.
— Это правда, моя любимая, и тогда мы уже не расстанемся никогда. Помните все, о чем я вас просил.
— Я ничего не забуду.
Обе лодки соприкоснулись бортами.
— До свидания, Филипп! — шепнула девушка на ухо своему жениху.
— О да! — ответил он. — До свидания, моя обожаемая Хуана!
Запечатлев долгий поцелуй на руке, протянутой ему молодой девушкой, он сделал над собой усилие и спрыгнул в соседнюю лодку. Молодые люди в последний раз бросили друг на друга нежный взгляд, и лодки разошлись в разные стороны.
Сойдя на берег, молодой человек наклонился к дуэнье и сказал ей на ухо:
— Благодарю, нья Чиала, я не забуду того, что вы сделали для меня сегодня. А что же перстень?
— Вы получите его завтра. Прощайте, сеньор, — сказала она, улыбаясь.
Вернувшись домой, Филипп увидел Монбара, который ждал его, расхаживая большими шагами по его спальне.
— Откуда вы так поздно? — спросил Монбар.
— С прогулки по морю, — ответил Филипп с чистосердечным видом.
Монбар был до того поражен этим ответом, что молодой человек громко расхохотался.
IX
Отъезд
Филипп бросил на стул шляпу и плащ, отстегнул портупею и придвинул к Монбару кресло.
— Вы меня ждали? — спросил он.
— Да, друг мой, — ответил Монбар, садясь. — Вот уже час как я хожу взад и вперед по вашей спальне.
— Разве Данник вам не сказал…
— Напротив, любезный Филипп, — перебил Монбар, — Данник все мне сообщил. Он сказал мне, что у вас была какая-то дуэнья и что вы вышли вместе с ней. Из этого я заключил, что вы, без сомнения, отправились на любовное свидание и, понятно, вернетесь не скоро. Но поскольку мне очень нужно с вами поговорить, то я остался. Вы этим недовольны?
— Вовсе нет, любезный Монбар; дела прежде всего, особенно в нашем положении, когда каждую минуту мы подвергаемся опасности быть узнанными и убитыми, как собаки. Временами мне кажется, будто на нас начинают как-то странно коситься.
— Именно.
— Стало быть, что-нибудь случилось?
— Нет еще, но может случиться с минуты на минуту; неплохо бы принять меры.
— Так что…
— Так что… но я боюсь вас огорчить, особенно после вашей прогулки по морю, — прибавил Монбар с дружеской усмешкой, — мне не хотелось бы нарушать удовольствия, которое, вероятно, возбуждают в вас некоторые дела.
— Все равно, друг мой, — весело сказал Филипп, — говорите.
— Вы хотите?
— Еще бы!
— Я думаю, что мы довольно долго оставались в этих местах и более продолжительное пребывание сделалось бы опасным.
— Я полностью разделяю ваше мнение, — с живостью откликнулся Филипп.
— Вы тоже так думаете? — удивленно спросил Монбар.
— Конечно.
— И если я отдам приказание сняться с якоря завтра?…
— То я всячески поддержу это намерение.
— Объясните мне, пожалуйста, — сказал Монбар, удивляясь все больше и больше, — я ничего не понимаю.
— Почему?
— Я думал, что вы влюблены.
— Вы не ошиблись, я действительно влюблен до безумия в очаровательную женщину.
— Так что же?
— Уедем отсюда как можно скорее.
— Хорошо, хорошо, кажется, я начинаю кое-что понимать, — проговорил Монбар с улыбкой.
— Напротив, вы ровным счетом ничего не понимаете, друг мой, — ответил Филипп лукаво. — Я чувствую пылкую, беспредельную любовь, которая кончится только с моей жизнью, к небесному созданию, которому я не успел расцеловать и пальчиков; вы видите, что я далек от пресыщения, как вы, вероятно, предположили.
— Как же вас понимать? — смеясь, спросил флибустьер. — Вы обожаете вашу красавицу и хотите от нее бежать?
— Нет, не бежать, а оставить ее.
— По-моему, это одно и то же.
— Не совсем; оставляешь с тем, чтобы вернуться, тогда как бежишь навсегда.
— Итак?
— Я готов ехать, когда вы хотите.
— Не стану дольше допытывать вас; эта поспешность, вероятно, скрывает какие-то планы, которые мне знать вовсе не обязательно, поэтому я не настаиваю.
— Благодарю вас за эту сдержанность, друг мой.
— Вернемся к нашим делам. Наши товарищи закончили все гидрографические работы. Тихий Ветерок теперь знает бухту так же хорошо, как самые лучшие лоцманы; планы Маракайбо, Мериды, Гибралтара составлены. Теперь мы знаем силы наших врагов и можем действовать, когда сочтем нужным, с уверенностью в успехе. Больше нам ничего не нужно, не правда ли?
— Я думаю, да.
— С другой стороны, дон Фернандо д'Авила с минуты на минуту ждет приезда какого-то знатного лица, с которым нам не следует встречаться; до сих пор случай так благоприятствовал нам, что мы не можем дольше употреблять во зло его благосклонность. Дела наши закончены, уедем.
— С тем, чтобы вскоре появиться?
— Конечно, именно такова моя мысль.
— Но чем мы мотивируем наш отъезд? Не можем же мы уехать просто так, ни с того ни с сего!
— Конечно, нет. А предлог очень простой: здесь проверка счетов интендантов окончена, и я продолжаю свою ревизию в других местах.
— Да, похоже, — со смехом согласился молодой человек, — губернатору покажется это в порядке вещей.
— Я уже намекнул ему на это сегодня и должен признаться, что он очень любезно принял мои слова к сведению. Между нами, друг мой, мне почему-то кажется, что дон Фернандо д'Авила будет рад нашему отъезду.
