- Мама русская. Но мне, вообще-то, - по барабану. Любой язык - за два месяца, лишь было б с кем… беседовать. - По ходу дела он перешел на татарский, несколько не такой, какой был принят тут, но Данияль - понял. - Но все-таки сдается мне, что отсюда пора уходить. Очень скоро просто не будет никакого "здесь".
Гигантские стекла, вместо того, чтобы выпасть из исчезнувших переплетов, противоестественно изогнувшись зависли на еще уцелевших балках, и теперь таяли, как леденец в бурлящем кипятке. Около трети пола провалились окончательно, бетонный прах обрушился в открывшийся провал, где в тяжелой, темной жиже что-то сложно и омерзительно копошилось, а от жирно блестящей поверхности ее валил пар. Провал распространялся неравномерно, двигаясь сравнительно узким фронтом: вероятно там проходили трубы, кабели и тому подобное.
Бейбарс, пятясь к выходу, достал пятнистый "комбат" и рявкнул:
- Махру в сборочный на приемку а юч минут!!!
И действительно, не прошло и нескольких минут, и в цех полезли люди, в своих одинаковых вздутых костюмах напоминающие не то водолазов, не то фигурки из пластилина, наскоро слепленные и вдруг ожившие. Они несли с собой лестницы из серого материала, сетки и веревки. Вслед за толпой в то, что осталось от цеха, въехали два разнокалиберных трактора с лебедками.
- Дробь процесс, дробь!
- Да как его задробишь? - Невнятно прогудела сквозь шлем самая громоздкая из вздутых фигур. - Без отравы - никак.
- Счас самого вструмлю, вместо. Лезь.
- Может, сами выберутся, а?
- Когда ты заряжать будешь. И встретишь тогда тоже ты, один. Ага. Так ты первый.
- А может…
- Кажется, - просвистал Бейбарс, - ты оговариваешься мне?
Тот отступил к товарищам, а когда они расступились, замер с расставленными ногами и руками, поднятыми вверх. Тогда один из толпы безликих, выступив, неуклюже обмотал его крест-накрест какой-то ветошью, а второй, дождавшись когда тот прикроет лицо чудовищными перчатками, обдал с ног до головы серой липкой пеной, которая, ощутимо дохнув жаром, почти моментально затвердела. Окончательно уподобившись копне, тот совершенно противоестественной походкой придвинулся к провалу, примерился к лестнице, махнул рукой и как был, с сетью через плечо, сверзился вниз, во вкрадчивый пар и вялое копошение. Спустя короткое время лямки, прикрепленные к трактору и тянувшиеся в провал, - натянулись, и трактор, натужно взвыв, потянул наружу первую тоню.
На первый взгляд это больше всего напоминало богатый улов каких-то фантастических ракообразных. Прозрачные, почти невещественные перепонки, перепутанная масса тонких, шевелящихся антенн и прозрачных перепонок, особый, влажный шелест, потоки оттекающей воды и неуклюжее, вялое копошение сжатого сетью улова. Поверх всего этого располагалось тело водолаза, судорожно вцепившегося в сеть. Чуть помедлив, он тяжело поднялся. Покрывавшая его защита была изъедена множеством мелких и крупных, с кулак, дымящихся кратеров из которых непрерывно, одна за другой катились капли вязкой, тускло отблескивающей жидкости, и кто-то уже старательно поливавший груду улова, тут же, как будто ждал, обдал его струей воды из шланга. Жидкость била с такой силой, что чуть не свалила водолаза с ног, но он устоял все-таки и теперь только поворачивался под струей, стараясь не пропустить ни единого участка, напоследок оставив подошвы. В первый момент брызги полетели от него веером, так что Данияль еле успел отпрыгнуть:
- Эй, эй! - Завопил он, а, оказавшись в безопасности, набрал побольше воздуху и выдал такую тираду, в которой даже блестящий лингвист Майкл не понял почти половины слов и идиоматических выражений: уж слишком сложной для непривычного уха оказалась гармоничная, отточенная, лишенная внутренних противоречий композиция русских и тюркских терминов, фени и локального подварианта молодежного арго. В общем смысл сводился к выражению недовольства, кратким пояснениям относительно возможных последствий и заканчивался рядом обещаний в адрес провинившегося.
В другое время он непременно исполнил бы обещанное, но сегодня на то не было буквально ни единой минуты… Кроме того, само по себе "сегодня" было таково, что все, буквально все обещания за него запросто могла исполнить судьба. Поэтому, вдохнув, он, бесстарастный, как будто ничего только что вот и не было, сказал только:
- Сынка к ноге, на фаршировку.
Явившийся по его приказу тощий низкорослый подросток на фоне гротескных, громадно-раздутых фигур "махры" выглядел особенно дико: у Майкла по-какой-то загадочной причине возникли ассоциации с хрупкой фигурой мальчишки-погонщика среди опившихся после долгого воздержания верблюдов. Впрочем, - мысленно поправил себя Майкл, окинув его более внимательным взглядом, - он и без фона выглядел бы достаточно э-э-э… своеобразно: голова, сидевшая на этих узких плечах, была круглой, как арбуз, и поросшей реденькими белесыми волосами, а огромные выпуклые глаза и широченный безгубый рот делали их владельца похожим на какую-то рептилию. Да нет, - на инопланетного гуманоида, произошедшего прямиком от чего-то вроде динозавра. На вид Сынку было лет четырнадцать. Впрочем, при всем своем худосочии, которое еще больше подчеркивали неимоверной ширины штаны с бесконечным количеством карманов, двигался он гибко и пружинисто, без всякого видимого слабосилия. На ходу, поддернув штаны, он вытащил какой-то потертый прибор и ткнул его в ближайшую машинку из числа уловленных:
- Один улов, - прохрипел он, ткнув в живописную груду на краю провала, - или два раза тянули?
- Один…
- Не-а, - со скучающим видом покачал головой Сынок, - лучше даже и не пытайтесь. Замахаетесь пыль глотать, тут и в цех-то не знаю, как поместится. Никак, наверное. На, глянь…
И он ткнул экранчик прибора прямо под нос самому Даниялю. И тот - только кивнул, соглашаясь.
- В общем, так: сейчас найду частоту, по этим, - он пнул ближайшее устройство, - и будем своим ходом выводить.
- Через дренаж и в болото.
- Угу. Еще идолам своим скажи, чтоб помогли шарики вкручивать. Один я неделю провожусь.
- Дотрут тока. А то шибко склизко.
- Когда габариты вылезут, - тут мало что останется. Не сплющило бы кого…
- Сынок, - ласково проговорил Данияль, - это ж страсть, каким душным ты в дедах будешь. Аж шатает с шороху. Если кто котлом не крутит, за того и не валит. - И пояснил особо непонятливым из числа окружающих. - Аллах заказал.
Они кишели в болоте, что потихоньку натекло у самой стены за последние годы, когда чья-то шалость сожрала одновременно водопроводные и дренажные трубы. Их было столько, что грязи уже почти вовсе не оставалось места и выдавленная вода вышла из берегов. Они все, сколько их было, не поместились в болоте и располагались вокруг, на поле, и на жалких холмиках, оставшихся от некогда бывших тут строений. О природе их было бы интересно поспорить, потому что изделия в своем неуемном аппетите выжрали из них все, что возможно: даже глину из кирпичей, - потому как алюминий и его окись, даже песок, - потому что кварц и вообще кремний. Виданное давеча ночью во время шабаша в Эталонной зоне показалось бы засильем приземленного, бескрылого реализма по сравнению со штучками, которые в таком раблезианском изобилии собрались вокруг, - и это еще при том немаловажном обстоятельстве, что уж здесь-то никто ничего не высасывал из пальца, не оригинальничал, чтоб обойти ближних выдумкой, окружающий паноптикум был сугубо функционален. Исключительно. Впрочем, - как и любое серьезное оружие примерно с середины девятнадцатого века. Наполненные жидкой грязью ямы из тех, что поглубже, буквально кишели змеевидными и похожими на сколопендру устройствами, на всех кочках, на всех местах, что были мало-мальски повыше, сидели, нервно сложив плоскости, невесомые крылатые создания, теперь, впрочем, уже грузные, уже отягощенные горючим и боенагрузкой, и оттого похожие на кошмарную помесь стрекозы - с беременным птеродактилем. Низина вокруг, лысая, как колено, по причине того, что вся биомасса шла на горючее, а далеко отходить было в лом, была буквально заставлена неровными рядами колесных и шагающих устройств, с кабинами и без, - те, что явно предназначались для действия без человеческого управления, - под седлом и без седла, но равно снабженные стволами или иными устройствами самого зловещего вида. И уже по самому краю, на самой периферии этой дикой выставки виднелись грузные, оплывающие книзу, как будто не в силах выдержать свой вес, Климатические Объемы, - по сути - одноразовые оперенные контейнеры с подогревом, окрашенные в то же серо-зелено-пятнистое, что и остальные образцы. На этом фоне хозяева, творцы и повелители смотрелись кучкой этакой живописной рвани, ветошью в сумке с серьезными инструментами, о которую Мастер вытер, невзначай и не глядя, руки, да и оставил среди дорогого железа. Впрочем, их тут было и не так уж много, поскольку основная часть располагалась по периметру, - по делу и на всякий случай, потому как автоматика - автоматикой, а ежели еще и свой глаз…
