Сознание замутилось, нечёткие перетекающие мысли стали походить на клубок беспрестанно копошащихся червей. Несмотря на то, что река осталась позади, озноб только усиливался, одежда прилипала к телу, и рубашка ощущалась металлическим панцирем. Я попробовала шевельнуть ногой. Не почувствовала, как это сделала, но в сапоге что-то сочно хлюпнуло. Я перевернулась и села, положив рядом меч.
Задубевшее тело шевелиться отказывалось, буквально со скрипом удалось разуться, снять рюкзак и меховой плащ, весивший теперь не меньше Барбаса.
Река оглушительно ревела передо мной, нигде не мелькало ни проблеска света, только рукоять, осталась мне единственным маяком. К сожалению, её яркость слепила, и я не видела ничего, кроме небольшой области вокруг себя.
«Ну, Джулия, вот ты и приплыла…» – в ужасе подумала, пытаясь осмотреться. От смертельной усталости даже шея не ворочалась, а глаза так и норовили закрыться.
Пришла в себя чуть позже от лютого холода, сводящего живот, и острого желания помочиться. Похоже, я ненадолго отключилась, только организм своевременно напомнил мне о том, где нахожусь, естественной потребностью. Терпеть нужду или ждать пока тело само решит эту проблему, не могла, потому нашла в себе силы со стоном встать на карачки, взять меч и отползти чуть выше по берегу, обнаружив там арочный вход в коридор Лабиринтиана. Забыв рюкзак, Ваббаджек и плащ у реки, принялась как можно быстрее избавляться от одежды. Первым делом, конечно, от штанов. Кто бы ни обитал в этих коридорах, уже всё равно. Мысль, что беда может настигнуть меня прямо так, со спущенными штанами, а после кто-то найдет свидетельства столь бесславной смерти в виде моего трупа, почему-то тоже в голову не постучалась.
В моем рюкзаке имелось и сменное платье, и запасное исподнее, но я подозревала, что это всё промокло и ничем мне не поможет.
Без одежды и естественных нужд стало чуть проще. Даже желание жить появилось. Дрожа, я вернулась к реке и забрала рюкзак, в надежде, что там могло что-нибудь остаться сухим. Но моим надеждам не суждено было сбыться. Вещи, лежащие внутри, промокли не насквозь, но надевать их теперь было бы неприятно.
– Костёр… Нужен костёр, – пробормотала я хриплым прерывистым шепотом, призвала свет и пустила его по коридору, где, кроме пыли и черепков, даже поджечь было нечего. Исследовать руину нагишом показалось решением неразумным. Драугры мои прелести вряд ли смогут оценить по достоинству.
В кошеле рюкзака отрыла пару зелий сопротивления холоду, на всякий случай приняла его и целебное. Ноги болели, а бёдра и колени покрывали огромные лиловые синяки и кровоточащие ссадины. Магические силы надо экономить, как и скудный запас зелий.
Позвать бы на помощь, да кто меня услышит сквозь грохот стремнины. Больше вероятности, что привлеку к себе нежить, или чего похуже.
Я вытряхнула из рюкзака всё содержимое и разложила на полу, чтобы быстрее высушить. Попутно думала из чего развести костер. Призванное пламя на ладонях слегка согрело руки, но не более того, а сушить магией разрушения одежду опасно. Если спалю вещи, то, конечно, станет тепло, но ненадолго. Да и загорится ли промокшая насквозь ткань?
Главное было продолжать двигаться, хоть медленно, но шевелиться, разгоняя кровь по жилам. От холода ноги немели, а ледяные камни жгли подошвы. Хорошо, что под землей ощутимо теплее, чем на поверхности, хотя тело всё равно покрылось мелкими мурашками, а от крупной изнуряющей дрожи не спасала даже магия.
У меня, к счастью, оставалась уцелевшая еда и меха с элем. Полоски вяленого мяса, сыр и горбушку хлеба, слегка размокшую после плавания в подземной реке, я отложила в сторону от прочих вещей, очистив угол от паутины. За такими мелкими делами, размахивая сырым плащом, чтобы побыстрее высох, коротала время и не давала организму расслабляться. То и дело призывала огонек и выпускала его к реке, чтобы подать сигнал Барбасу и Эрандуру. Если, конечно, они ещё живы.
Не думала, сколько времени так продержусь, но раз драугры не пришли, значит, ещё немного поживу. Пока еда не закончится. Интересно, а в подземных реках водится рыба?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мысли о том, что одичаю и стану похожа на фалмера, даже веселили. В этом исходе пути чувствовалась призрачная надежда на будущее, а не на смерть. Поэтому твердо решила обосноваться на берегу, под укрытием руины, чтобы не заблудиться еще больше. Замечу ли, находясь здесь, что мир уничтожен?
***
«Ты не Савос Арен! – сказал мне громовой голос. – И даже не знаешь нашего языка. Я не позволю тебе прийти к власти! Ты – недостойна!»
– Что? – мотая головой, я проснулась, отмахиваясь от дуновения ветра, и ударилась затылком о стену.
Уснула сидя, надев платье и обмотавшись влажным плащом. Он больше холодил, чем согревал, но лучше так, чем на голых камнях.
Кроме шума реки до ушей не доносилось ни единого звука. В бесконечном рёве стремительного потока померещились шепчущие голоса. Я вслушалась, замерла, чуть пристав, и поняла вдруг, что голоса реальны. Даже реальнее того, что разбудил меня. Быстро призвав свет, вскочила на ноги и заорала. Даже если вдоль течения движется драугр, всё равно лучше, чем просто сидеть и ждать.
Послав «светляка» к реке, подобрала Сияние Рассвета и высунулась из-за стены, вглядываясь во мрак. Вдалеке по противоположному берегу двигался отблеск огня. Драугры не ходят с факелами, не так ли?
– Эрандур! – я попыталась крикнуть, но голос на середине имени данмера резко охрип и затих. Эхо разнесло над руслом истеричное: «Эра!..»
Над потоком вскоре раздался в ответ звонкий, заливистый лай, и я расплакалась, переминаясь с ноги на ногу на берегу. Пальцы утопали в липкой почве, руки сжимали оружие, которое вскинула над головой, сигналя спутникам. Кричать больше не могла, только реветь, как хоркер.
– Это она! – тихий голос, прилетевший издали, принадлежал жрецу.
Данмер с псом вскоре остановились на крутом противоположном берегу. Друг от друга нас отделяли всего пара метров стремительного потока. Причем, я была босая и в одном платье, держала меч и, не переставая, запрокинув голову, плакала от счастья, что не стану похожей на фалмера.
– Ну, судя по всему, с ней всё в порядке! – Барбас чинно сел, оглядывая меня с ног до головы.
Покивав в ответ, развернулась и ушла в коридор руины, собирать вещи, очень смутно представляя, как с этого берега перелезать на другой.
Пёс-даэдра ловко перепрыгнул течение и уже через несколько секунд осматривал мой примитивный лагерь, с разбросанными влажными вещами. Эрандур вскоре тоже перемахнул реку, но не так удачно как Барбас, оступившись на краю. Услышала, как он тихо выругался, и непроизвольно улыбнулась.
– Джулия, я… – сказал он, но фразу не закончил. Стащив шлем с головы, обвел взглядом коридор, в котором я обосновалась. Потом, видимо, заметил, что у меня нет обуви, и полез в свой рюкзак. Помимо латных сапог со стальными щитками, жрец таскал с собой легкие кожаные ботинки, в которых мои ноги утонули, но стало удобнее стоять на камнях.
– Итак, что дальше? – нетерпеливость Барбаса выражалась в том, что пёс крутился вокруг моих вещей и обнюхивал пол.
– Дальше? – переспросила я, громко хлюпнув носом. Слёзы, наконец-то, перестали катиться из глаз.
– Надо отдохнуть, – решил за меня жрец и протянул свой плащ. – Мы здесь уже давно и еще не отдыхали.
– Джулия отдыхала, – пёс-даэдра повертел головой, лапой указал на одежду и плащ, потом с прищуром уставился на меня. – Но умыться ей не помешает.
Рука дернулась к лицу, нащупав на щеке корку присохшей грязи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Боевая раскраска, – самокритично прохрипела я. Эрандур решил не терять времени и начал искать что-нибудь для разведения костра.
– Бесполезно, – вздохнула, наблюдая за решительными действиями друга. – Тут только паутина и черепки.
– И гобелены, – выдал он.
– Гобелены? – я подняла взгляд, сходу увидев остатки тканей под потолком. Изображения давно выцвели, а тряпье почти рассыпалось от прикосновения, но из этого можно было развести огонь. Они висели на повороте в коридоре, куда я соваться не решилась в целях безопасности. От переохлаждения совсем мозги замерзли.
