— Не судим? — спросил прапор. — Мы проверяем. А если судим, то говори, по какой статье.
— Нет, не судим, — ответил Лёха.
Прапор передал военный какому-то ефрейтору в очках, который быстро защёлкал клавишами лэптопа. Интересно, видать, по каким-то базам прогоняют. А где добыли такие? Менты поделились? Ладно, в любом случае полезно.
— Нормально всё, — сказал ефрейтор, начиная заполнять какую-то форму.
Прапорщик крикнул сидевшему в кузове бойцу:
— Малышев, давай «мосинку» с оптикой и один БК.
— Это сколько? — спросил я.
— Сто двадцать, — ответил прапорщик. — Шестьдесят в подсумках, в обоймах, и шестьдесят в «сидор».
— А на кой чёрт в обоймах, если заряжать всё равно по одному? — не понял Лёха. — Там же прицел не даёт из обойм наполнять.
— Как положено, так и выдаём, — отрезал прапорщик. — Потом выбросить можешь, но два подсумка двойных из чистейшей кирзы и в них шестьдесят с обоймами получи и отвали.
Лёха принял измазанную пушечным салом «мосинку», несколько раз сочно щёлкнул затвором с изогнутой ручкой, спустил курок, затем вытащил затвор, осмотрел, вставил обратно.
— Нормально, новьё, — заключил после осмотра. — И маркировка «СН» на месте, так что снайперка настоящая. До ума доведём, будет стрелять, как в лучших домах, куда там всяким «Ремингтонам».
— Это как? — заинтересовался я.
— Запросто, — ухмыльнулся Лёха. — Вообще есть целая технология улучшения боя из трёхлинейки. С ними главная проблема — калибр, военных лет всё же производство, но именно со снайперскими такая проблема не стояла. Они же обычные серийные, но почти без допусков, селективная сборка. Ну и ресивер у них получше, с дообработкой, это у валовых просто из прутка сверлили. Но мы пойдём другим путём.
— Дай-ка, — сказал я, протягивая руку за винтовкой.
Лёха передал её мне, и я приложился, прицелившись в виднеющиеся вдалеке дома окраины Солнечногорска. Прицел простенький, без подсветки, естественно, зато даже с виду понятно, что крепкий, как кувалда.
— Четырёхкратный? — спросил я, постучав по чёрному корпусу.
— Три с половиной, — ответил Лёха.
— Темноват малость, — посетовал я на качество линз.
— Есть немного, — согласился Лёха. — Просветление тогда ещё не делали. Да нормальный прицел, его даже на пушки ставили, гвозди им можно забивать. А если у себя покопаюсь, то, может, и найду алюминиевый крон под что-то другое на это крепление. Вроде бы был, но не уверен, на них спрос маленький.
— Так что сделать хочешь? — не удержавшись, проявил я любопытство.
— У меня две полимерные ложи есть американских под «мосинку», производство АТ1, — ответил Лёха. — Народ такое довольно часто заказывал. Там уже и крепление под прицел что надо, и ствол открыто стоит, и пружина курка помягче в комплекте идёт. На часок работы, если не торопясь. Крепление под прицел современное, так что «Льюпольд» со штуцера можем переставить, вообще супер будет.
Тем временем, пока мы разглядывали снайперку-ветерана, военные начали раздачу оружия всё разраставшейся очереди гражданских. «Калашей» в этой партии не было вообще. Предлагали карабины Симонова и старые добрые ППШ, с секторными магазинами вместо привычных по фильмам дисковых. Спрашивать тоже никого не спрашивали, что бы ему хотелось получить. Каждый претендующий на получение оружия тянул жребий, и там уж как выпадало. Затем к карабину придавали россыпью плоские обоймы и сто двадцать патронов. К ППШ давали больше, по двести штук, но охотников до этого оружия было заметно меньше.
Дожидаться, пока пройдёт очередь всех «беженцев», пришлось больше часа. Первым из них с делом справился Паша, получив измазанный пушечным салом СКС, кирзовые подсумки и шесть бумажных пачек патронов. Пристроился на капоте «Патруля» и начал набивать обоймы. При этом было заметно, что он хочет о чём-то с нами поговорить.
— Паш, у тебя дело какое? — попытался я ускорить процесс.
— Ну типа того, — вздохнул он. — Я бы к вам хотел перебежать.
— А чего так? — спросил Шмель, стоявший рядом со скрещёнными на груди руками.
— А что мне с ними делать? — пожал он плечами. — Я там вообще человек случайный, они ищут, куда с детьми пристроиться, а мне что с ними делать? Эта только, Лизавета, не пускает. Вцепилась, блин…
Лизавета, крепкая и спортивная дамочка с довольно симпатичным лицом, как раз получала карабин у прапорщика Воронкова.
— Не нравится, что ли? — усмехнулся Лёха. — А вид сзади так и ничего, вдохновляет на подвиги.
— Там и спереди нормально, если раздеть, но они одна компания, все друг друга знают, все друг с другом дружат, — сказал Паша. — Не по пути мне с ними, если честно.
— А проблем не будет? — спросил я.
— Да какие проблемы? — даже удивился он. — Мы с ней три дня знакомы, какие тут могут проблемы быть? А так я и машину вожу, и стрелять умею, и вот ствол у меня теперь свой, чем плох?
— А к нам ты зачем? — спросил я. — Ты же наших планов вообще не знаешь. Мало ли что мы задумали?
— Да мне по хрен! — даже чуть возмутился Паша. — Куда вы, туда и я. Всё равно мне, понимаете? Я домой не могу дозвониться, и как мне в Кемерово добираться, я вообще без понятия. Всё, вообще не знаю, что с родителями, где они. Одна надежда, что батя пропасть не даст, полковник всё же. Ну а хрен ли мне теперь делать?
Понять его можно. Оказался не пойми где и не пойми с кем, куда дальше — самому непонятно. Лучше уж и вправду к кому толковому прибиться, и будь что будет.
Я поглядывал на «беженцев» и обратил внимание, что Дмитрий с Рамазом уже о чём-то говорят с майором. Может, договорятся о чём-нибудь? Здорово было бы, никак нам не сподручно двадцать человек под опеку брать и на содержание. А с другой стороны, и не откажешь. Пристроились бы они куда-нибудь, что ли…
— В общем, так, Паш, — повернулся я к студенту. — Если договоришься со своими по-человечески, без скандала и стрельбы, то переходи к нам, к делу я тебя приставлю. Ну а если какие напряги за собой потащишь, то не взыщи, нам оно без надобности — с людьми отношения портить. Решай вопрос, короче.
— Я понял, — вздохнул он без особого вдохновения.
Ну что так всё гладко у него не пройдёт, это я сразу понял. Парнишка он симпатичный, спортивный, вцепилась в него Лизавета большой своей любовью. А ему и не надо такой любви, так что конфликт интересов налицо. Вот пусть и выкручивается или в чужие койки не лазит.
Между тем разговор с майором становился всё оживлённей и оживлённей. Тот даже показывал им что-то на карте, вселяя в меня тихую надежду, что показывает он именно то место, в которое они скоро уедут, причём с большой радостью. И как выяснилось, надеялся я неспроста. Ко мне подошли Дмитрий с Рамазом, и последний объявил, поправив висящий поперёк груди ППШ:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
