«Они что, суки, альфонсом меня считают?!»
«Ну, Малыш, а ты на что рассчитывал? Боюсь, придется привыкнуть — любая из наших невест будет генерировать тонны завистливой ненависти со стороны окружающих»
Аргументы толпы были насколько просты, настолько и алогичны: они, де, ехали в одном кресле, но все травмы почему-то «собрала» Ма Ренка. А на Сирахаме Кенчи — ни единой царапины! Однозначно, он это и подстроил! Но ничего — наша доблестная полиция выведет его на чистую воду!
Был и второй, диаметрально противоположный вариант. Попроще. Дескать, бросит сейчас Сирахама бедную Ренку-сама — у него ведь еще аж две штуки есть…
«Люди такие люди… привыкай, Малыш! Научимся плевать на общественное мнение и станем истинными мастерами Редзинпаку! Может, это и есть то, чего хочет добиться от нас Старейший?»
Цукуба издалека подмигнул и развел руками: дескать, он за идиотизм окружающих не отвечает.
Кин Охаяси (наверняка, получивший необходимые разъяснения от сестры) смотрел на окружающих хмуро и зло.
Асамия Рююто… ну понятно: почти открыто обливал окружающих ведрами брезгливого презрения… И куда только делась маска обходительного и учтивого юноши, которую он демонстрировал сразу после перевода в наш институт?
Ниидзима Харуо смотрел насмешливо и с любопытством. Этого «пришельца» пробить такой ерундой, как общественное мнение (тем более, не на него лично направленное), решительно невозможно!
— Ну, ты чего, Кенчи? — Мисаки огорчилась даже сильнее, чем я. — Быдло — оно и есть быдло. Миу, а ты чего филонишь! Ну-ка, прими меры! Не все ж ему нас успокаивать!
Миу улыбнулась и накрыла мою руку ладонью:
— Ты лучше на драконов посмотри, Кенчи! — Посоветовала она.
М-да. Тут и эмпатом быть не нужно: Драконы… ну, не то, чтобы они нас боялись, нет, они — опасались. И только убедившись, что ни Сирахама Кенчи, ни Фуриндзи Миу, кажется, не собираются рвать их на лоскутки, молча подходили и хлопали меня по плечу или кланялись Миу…
Вот их чувства были вполне нормальны. И, кажется, я знаю, в чем причина вины и стыда, проскальзывающих в их эмоциях.
Дракокошки, Маи и Ран, подходили ко мне по огромной спирали, как волчата, загоняющие добычу — сначала пошушукались с Мисаки, потом поувивались вокруг Миу. В последнее время Миу перестала переходить в «неко-мод» и разговаривала с драко-кошками, как с обычными подружками… и непонятно было, то ли девочек устраивает такое положение дел, то ли — не очень. В этот раз Маи и Ран не стали одевать неко-костюмы… Что ж, действительно, не очень уместно.
— Нам очень жаль-ня!
— Правда-ня!
— Если бы мы знали, чем помочь-ня!
— Но мы не знаем-ня!
— Только позовите-ня!
* * *
Уже в электричке Мисаки рассказывала:
— Ну, да… Слухи по семье ходят. Над Наследником Танаки сгущаются тучи. Прямо его никто пока еще не обвиняет. Но на материке началось нехорошее шевеление. Причем, под ударом оказались только филиалы, курируемые Танаки. Что касается покушения… Мне почти на блюдечке предоставляли информацию — дракончики и драконочки в институте оказались по самые ушки заполнены кусочками нужной мне информации… Сама по себе она не представляет опасности для их «розовых драконьих очков», но собранная вместе… Так что сегодня я выполняла что-то вроде квеста «опросить всех НПС и собрать информацию». Разумеется, я опрашивала только ребят из групп Огава и Домура — к тем, кто ходит под Танаки, даже не подходила… но и они бродят, как пришибленные и смотрят на меня в растерянности. Ты удивишься, когда узнаешь, откуда ноги растут!
— Ящерка, я тебя ценю и люблю. — Я поцеловал ее в макушку, Мисаки мурлыкнула. — Давай ты сразу расскажешь. Без этого нагнетания… Не тяни дракона за хвост.
Мисаки фыркнула:
— Делается все очень просто и даже тупо. Наверно, по-другому Танаки и не мог действовать. Берется твой следующий противник, Яма. Он же — сын Второго Советника Наместника, Ютака Кодзима. И шугается до нервной икоты Черным Мотоциклистом. Мотоциклист, якобы, убивает своих противников… Тут как раз понятно — уж очень круто этот Мотоциклист выступил в бою с Дикарем… Ну, а дальше — еще понятнее. Яма САМ начинает мероприятия по твоему устранению… разумеется, с технической и информационной поддержкой от Танаки.
— Видимо теперь, после неудачного покушения, Яма перепугается до поросячьего визгу и откажется участвовать в бою?
— Не откажется. В семье Кодзимы всем заправляет не отец, Второй Советник, как можно было бы предположить, а дед — бывший Четвертый Советник. Так вот дедушка сделал круглые глаза, затряс бородой и обвинил внучка в трусости, как только тот заикнулся об этом… А весь цимес в том, что Ютака не может прямо объяснить, отчего ж он так боится поединка.
— Дедушка, типа «не знает»? — Предположил я.
— Вот именно, что «типа». Как и наш дед. Все делают вид, что типа не замечают, что вытворяют внуки и сыновья.
— Хотят решить свои семейные проблемы с помощью постороннего человека? — Удивилась Миу. — Почему им самим не хватает на это духу?
— Не знаю. — Ответила Мисаки. — Можно только предполагать, что, например, в большом коллективе должен быть «громоотвод», на который время от времени можно сбрасывать все ошибки и неудачи, и разряжать общественное недовольство или напряжение, если таковое возникнет. Или что «самый главный» никогда и ни за что не тронет своего… Ну, или то, что сейчас надо выделить самого умного и сильного в семье, перетряхнуть клан, чтобы народ шел в ногу и в одном направлении… Я не знаю — меня к управлению специально не готовили. Брата — да, а меня — нет.
— Неприятно, конечно, что с моей помощью собираются решать свои проблемы. Но я не вижу другого выхода, кроме как оторвать ноги сначала Яме, а потом сделать равноценную подлянку Танаки…
— Считаешь, это необходимо? — Засомневалась нахмурившаяся Миу.
— Да, котик, это необходимо! Я должен раз и навсегда научить всех — мою семью безнаказанно трогать нельзя!
… Тем более, если это более-менее безопасно. За Яму мне мстить не будут — рыло в таком пушку, что потом десятилетиями отмываться будут, если хотя бы слухи просочатся в прессу: покушение на безродного простолюдина Сирахаму — это одно, а вот покушение на такую фигуру, как дочь Главы Ордена Феникса и национальную любимицу — это совсем-совсем другое. За Танаки — если верить информации предоставленной мне практически самими Драконами — тем более.
Но про относительную безопасность этого мероприятия я говорить не стал, чтобы не смазывать впечатление: девушки вжались в меня крепче, излучая довольствие и умиление.
«Старик… надеюсь, в нашем маленьком клане не придется заниматься грязной политикой, а?»
«Не знаю, Малыш… Ой, не знаю…»
* * *
Грузовик с грохотом вывалил свой груз прямо на площадку перед вторым додзе. В заборе Редзинпаку, оказывается, были две пары «технических ворот», о чем я узнал только сегодня. И если от главных ворот можно было проехать только до главного «административного» здания, то с помощью «технических ворот» можно было на колесах добраться до любой точки имения… ну, кроме леса, разумеется.
— А что это? — Удивился я одновременно с «ух, ты!» от озадаченной Ренки.
Акисамэ, тренирующийся перед вторым додзе под глазами-блюдцами водителя грузовика, едва заметно вздрогнул.
Понимаю. И водителя понимаю, и сэнсэя. Водитель ошарашен видом: какой-то не очень мускулистый человек стоит на макушке полутораметровой статуи Будды и держит в вытянутых в стороны руках за макушки по еще одной такой же статуе… параллельно земле!
Ну, а Акисамэ тоже понятно, чем расстроен — я опять его подловил. Правда, это самое меньшее, что я могу себе позволить сделать в условиях продолжающейся «чайной травли».
А перед собой я катил тележку с Ренкой.
Четыре колеса, два метра в длину, полметра в ширину. Переплетение фиксаторов, ремней и блестящей термо-фольги, в которые, как гусеница в коконе, была подвешена девушка. И, конечно же, три десятка датчиков, подключенных к беспроводной сети Редзинпаку…
Ренка рассказала, что утром, пока мы были в институте, какие-то маститые профессора из Института Надзабуро осматривали ее еще раз. Они повторили неутешительный диагноз и порекомендовали длииииииииительное лечение, в ходе которого МОЖЕТ БЫТЬ «рассосётся само»… дескать, «медицине известны многочисленные случаи частичного или полного излечения». Кэнсэй столь же важно покивал головой… и прямо там, в палате, исключительно вежливо вручил «светилам медицины» пухлые конверты.
«Светила» поблекли — поняли, что их только что очень корректно послали, отказавшись от дальнейшего сотрудничества, заплатив хоть и немало, но несоизмеримо, на порядки, меньше, чем стоило бы предложенное ими лечение.
