Болезни и недомогание ненамного сократили рабочий день Андропова, но существенно изменили характер и формы его деятельности. Ему пришлось отказаться от поездок даже на предприятия Москвы и не планировать поездок по стране. Не планировались и визиты Андропова в страны Варшавского Договора, а тем более в западные страны, хотя многие лидеры этих стран получили приглашение побывать в Москве.
В мае и июне Андропову становилось все труднее передвигаться, а тем более подниматься по лестнице или выходить из машины без посторонней помощи. Он уже не каждый день приезжал в ЦК и часть работы и встреч перенес в кабинет своей подмосковной резиденции. Для облегчения работы и принятия решений Андропов стал еще больше консолидировать власть в своих руках и занял вакантный до сих пор пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР.
Избрание его состоялось 6 июня 1983 года на очередной сессии Верховного Совета. Решение было принято единогласно.
Андропов произнес краткую благодарственную речь, не выходя на трибуну перед депутатами, а лишь поднявшись со своего места в президиуме. Мало кто из депутатов, однако, знал, что это связано с его болезнью и недомоганиями. В июле и августе 1983 года здоровье Андропова продолжало ухудшаться. У него на ногах появились незаживающие язвы, усилилось дрожание рук, большую часть времени он работал в загородном доме, часто не вставая с постели. Во время визита в Москву канцлера ФРГ Г. Коля Андропов принимал его в Кремле, однако не смог без помощи двух телохранителей выйти из машины и подняться на тротуар перед Кремлевским дворцом. — Кто-то из немецких корреспондентов сумел в это время сделать несколько снимков, и они были опубликованы в журнале «Шпигель».
1 сентября утром Андропов провел, как потом оказалось, последнее в своей жизни заседание Политбюро. По свидетельству В. Воротникова, генсек выглядел очень усталым и малоподвижным. В этот же день вечером он улетел в Крым, в отпуск. Уже через несколько дней отдыха состояние Андропова улучшилось, и он стал вполне сносно ходить. Вскоре, однако, самочувствие больного генсека вновь резко ухудшилось. Согласно воспоминаниям Е. Чазова, начавшийся кризис был связан с трагическим случаем, произошедшим с Юрием Владимировичем во время отдыха: «Перед отъездом из Крыма мы предупредили всех, в том числе и Андропова, что он должен строго соблюдать режим, быть крайне осторожным в отношении возможных простуд и инфекций. Организм, почти полностью лишенный защитных сил, был легко уязвим и в отношении пневмонии, и в отношении гнойной инфекции, да и других заболеваний. Почувствовав себя хорошо, Андропов забыл о наших предостережениях и решил, чтобы разрядить, как ему казалось, больничную обстановку дачи, съездить погулять в лес. Окружение не очень сопротивлялось этому желанию, и он с большим удовольствием, да еще легко одетый, несколько часов находился в лесу. Надо знать коварный климат Крыма в сентябре: на солнце кажется, что очень тепло, а чуть попадешь в тень зданий или леса — пронизывает холод. К тому же уставший Андропов решил посидеть на гранитной скамейке в тени деревьев. Как он сам сказал позднее, он почувствовал озноб, почувствовал, как промерз, и попросил, чтобы ему дали теплую верхнюю одежду. На второй день развилась флегмона. Когда рано утром вместе с нашим известным хирургом В. Д. Федоровым мы осмотрели Андропова, то увидели распространяющуюся флегмону, которая требовала оперативного вмешательства. Учитывая, что может усилиться интоксикация организма, в Москве, куда мы возвратились, срочно было проведено иссечение гангренозных участков пораженных мышц. Операция прошла успешно, но силы организма были настолько подорваны, что послеоперационная рана не заживала… Мы привлекли к лечению Андропова все лучшие силы советской медицины. Однако состояние постепенно ухудшалось — нарастала слабость, он опять перестал ходить, рана так и не заживала. Нам все труднее и труднее было бороться с интоксикацией. Андропов начал понимать, что ему не выйти из этого состояния»[314].
Вернувшись в Москву, Андропов уже не появлялся в своих кабинетах на Старой площади и в Кремле, а вскоре покинул и квартиру на Кутузовском проспекте и подмосковную резиденцию. Он отказался от ряда запланированных встреч с политическими и общественными деятелями Запада, сославшись в одном из опубликованных писем к приехавшей в Москву группе борцов за мир на «простудное заболевание». В конце сентября Андропов был вынужден лечь в больницу под постоянное и непрерывное наблюдение врачей. Он не смог присутствовать 6 ноября на торжественном собрании в Кремле, посвященном 66-летию Советского государства. Не было его на трибуне Мавзолея и 7 ноября 1983 года во время военного парада и демонстрации московских трудящихся.
Отсутствие Андропова на торжествах породило множество слухов в стране и комментариев в западной прессе. Московский корреспондент американского журнала «Ньюсуик» Роберт Коллин писал: «Церемонии, знаменовавшие 66-летнюю годовщину Русской революции, должны были бы быть поводом для триумфа Андропова, временем, чтобы прославлять достижения первого года его пребывания у власти. Но советский лидер не появился на виду на прошлой неделе, продолжая далее свое отсутствие в поле общественного зрения, которое началось с 18 августа. Кремлевский государственный представитель Леонид Замятин настаивал на том, что Андропов только простудился. Но годовая церемония Октябрьской революции была ритуальным актом для всякого советского лидера со времен Ленина. Леонид Брежнев ухитрился присутствовать на ней в прошлом году, хотя тремя днями позже он умер. Отсутствие Андропова усиливает представление, которое создалось в течение его первого года: этот хотя и умный, но слабый здоровьем и стареющий человек будет играть только переходную роль в советской истории»[315].
Иностранные наблюдатели в конце 1983 года постоянно задавались вопросом: кто же правит страной в отсутствие Андропова? Отвечая на это, начальник Генерального штаба маршал Н. В. Огарков говорил, что именно Андропов, несмотря на некоторое недомогание, «принимает полномасштабное участие в руководстве страной, армией и обороной страны». И это было действительно так, хотя в последние месяцы изменились не только формы, но отчасти и эффективность этого руководства. Власть Андропова была уже не столь безраздельной и полной, как в начале года. Что касается заседаний Политбюро и Секретариата ЦК, то их вел, как правило, К. У. Черненко.
Кабинет Андропова был пуст, однако его помощники и секретари работали так, будто их шеф находится рядом, за стеной. Принимались разного рода бумаги для Андропова и позднее возвращались с его резолюциями. Однако он просматривал и писал резолюции в главной «кремлевской» больнице в Кунцеве. На втором этаже имелся специальный блок, или отделение, где при необходимости лечились члены Политбюро. Для Андропова здесь оборудовали отдельную палату, а также комнату для медицинского персонала и кабинет, то есть все, что необходимо и для лечения, и для продолжения работы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
