Глава 43
Макс сидел рядом с Генри на пассажирском сиденье старого «лендровера» и пытался поднять брату настроение.
— Только представь, какой аппетитный бифштекс в бургундском вине ожидает нас сегодня вечером в «Ле Гаврош»! — оживленно сказал он, отламывая очередной кусок шоколада от плитки и протягивая его Генри. — К тому моменту ты уже будешь богаче, чем сейчас. Точно тебе говорю!
— Черта с два! — отозвался Генри, засовывая шоколад за щеку. — К тому моменту я так и останусь жалким банкротом, который разве что выиграл себе еще небольшую отсрочку перед окончательным разорением. Проклятые кредиторы…
— Небольшую? — с воодушевлением продолжал Макс. — Речь идет о нескольких месяцах, дружище!
Они ехали в город с намерением продать две акварели раннего Тернера. Это был роскошный подарок некогда богатого отца Генри, который полагал, что картины будут напоминать о нем сыну.
Продажа была неизбежна, так что Генри предпочел не углубляться в воспоминания и крепче вцепился в руль.
Фредди тоже поехала с ними и теперь сидела на заднем сиденье в обнимку с картинами, оберегая их от падения, когда машина прыгала на ухабах. До этого ей не приходилось бывать в Лондоне, а выходных с непоседливыми детьми Аркеллов у нее не было вовсе. Решено было, что Генри доедет до картинной галереи на Понт-стрит, где работал его знакомый, а Макс с француженкой позавтракают где-нибудь поблизости, чтобы потом отправиться погулять по Лондону.
К сожалению, на дорогах были пробки, так что к галерее «ровер» подкатил только к обеду. Времени на степенный завтрак не оставалось, поэтому Макс и Фредди торопливо перекусили в баре и вышли на улицу.
— Итак, куда пойдем?
— Всегда мечтала увидеть Биг-Бен! И Букингемский дворец! Как считаешь, времени хватит?
Макс улыбнулся, тронутый таким энтузиазмом. Он помнил свою первую поездку в Париж во время школьных каникул вместе с одноклассниками. Тогда он точно так же, как Фредди, осматривал достопримечательности французской столицы, полный восхищения и восторга.
В руках Фредди был старый выцветший зонтик (на всякий случай), карта (если вдруг Макс забудет, куда идти), а за спиной болтался крохотный рюкзачок (на случай, если идти придется долго).
— Времени хватит, — заверил Макс, забирая у Фредди карту и зонт и швыряя их, к ее ужасу, в ближайшую урну. — Это тебе не понадобится, можешь мне поверить. Ну, идем?
Они направились на Парламент-сквер, где Фредди с каким-то священным восторгом осмотрела аббатство. Постепенно Макс увлекся ролью гида и принялся рассказывать француженке все, что знал и слышал о достопримечательностях Лондона. Максу всегда нравилась история Англии, поколения королевских особ, дворцовые интриги, важные вехи правления, но он не вспоминал обо всем этом с самого колледжа.
— Ты восхитительно рассказываешь, — улыбнулась Фредерик по окончании прогулки и благодарно расцеловала Макса в обе щеки на французский манер.
Макс смутился.
— Ну, не знаю, во мне ли дело. Просто ты так внимательно слушала, что со мной приключился словесный понос. Не всякая девушка твоего возраста стала бы смотреть исторические памятники, вместо того чтобы пройтись по магазинам.
— Что значит «девушка моего возраста»? — поддразнила Фредди, ткнув кулачком Максу под ребра. — Ты не намного старше меня, между прочим.
Макс как-то невзначай заметил, что она очень красиво отбрасывает ладонью со лба челку, а когда смеется, рот ее изгибается чуть кривовато и очень необычно. А эти взгляды из-под ресниц. Уж не флиртует ли с ним Фредерик?
— Ну… э-э-э… — На Макса внезапно напало косноязычие. — Ты же понимаешь, о чем я. Просто современных девушек куда больше интересуют шмотки, нежели груды старых камней.
К этому моменту они уже сильно проголодались, поэтому Макс предложил зайти в «Фортнум энд Мейсон», чтобы купить все необходимое для пикника в Грин-парке.
Фредди долго вглядывалась в ценники, изумленно поднимая брови.
— Не верю глазам! Получается почти сотня франков за два кусочка гусиного паштета! — восклицала она. — Неудивительно, что у твоего брата финансовые проблемы. Какая же дорогая в Англии еда!
Макс со смехом заверил девушку, что Генри никогда не закупает продукты в «Фортнум энд Мейсон». Правда, устроившись на зеленой траве в парке и откусив кусочек паштета, Фредди тотчас заохала по другому поводу:
— Боже, какой великолепный вкус у этого паштета! — От избытка чувств она даже замахала руками. — Просто объедение! А я-то наивно полагала, что англичане не умеют готовить.
Макс расхохотался, едва не подавившись.
— Только не говори этого Маффи. Она умрет от стыда.
Он был удивлен той легкостью, которую чувствовал. За все долгие месяцы, что прошли с момента разрыва с Сиеной и его позорного бегства из Америки, Макс не чувствовал себя так хорошо и весело. Он постоянно был напряжен и мучительно думал о прошлом, хотя всякий раз ругал себя за это на все корки. Конечно, Маффи и Генри пытались его развлечь, но даже в тишине и уюте их замка Максу было плохо. Боль занозой сидела в сердце, порой адски свербела, а порой лишь слегка ныла, но никогда не уставала о себе напоминать. Даже успех пьесы и последовавшие вслед за этим восхищенные отзывы критиков не могли вырвать эту занозу. Мысли о Сиене постоянно были рядом, незримые, неосязаемые, но неизбежные, как головная боль с перепою.
Сегодня же, впервые за долгие месяцы, чувства Макса были близки к довольству собой и миром. Что может быть прекрасней, думал он, этого голубого неба над головой, ласковых солнечных лучей и зеленой травы, на которой можно лежать и не думать о проблемах? К тому же рядом была милая девушка, которая разделяла его интерес к истории и слушала его рассказы с искренним любопытством первооткрывателя. То, что Фредди проявляла интерес и к самому Максу, причем так ненавязчиво и наивно, было приятным бонусом. Рядом с новой знакомой он чувствовал себя свободно и расслабленно.
Фредди легла рядом на бок и подставила под голову ладонь.
— Как любят говорить англичане, — сказала она, поглаживая себя по плоскому животику, — я обожралась, как свинья.
Макс расхохотался. Когда он был еще юным парнишкой, то это выражение частенько употреблял Генри, и было забавно слышать те же слова от Фредди.
— Что значит обожралась? Ты же съела всего один кусочек хлеба с паштетом и горстку черешни! Мы еще и не начали пировать. — Он указал на два закрытых пакета с провизией, лежащие на траве.
Фредди покачала головой:
— Я больше ничего не смогу в себя запихнуть. Давай лучше отвезем остальную еду детям.
