***
Кассан с грохотом вернулся к Стоунблейду и Хорсмастеру, затем так сильно натянул поводья, что его лошадь наполовину присела, заскользив на задних копытах. Оба капитана уставились на него ошеломленными глазами, и он указал назад на упавшего скакуна и всадника ветра.
- Эти ублюдки убили короля! - прорычал он.
- Вы уверены в этом, милорд? - потребовал Стоунблейд, выражение его лица было шокированным.
- Уверен в этом?! - Кассан недоверчиво посмотрел на него. - Сын шлюхи признался мне в этом!
- Он признался в этом?
Кассан яростно сжал поводья, борясь с собственным нетерпением. Но он должен был действовать осторожно. Он должен был взять с собой Стоунблейда и всех своих оруженосцев, если хотел добиться успеха.
- Не сразу, - резко сказал он. - Сначала он настаивал на том, что с королем все в порядке. Ты видел, как мы разговаривали! Он сказал, что король с подозрением отнесся к нашему "своевременному" прибытию, поэтому его послали выяснить, кто мы такие и почему мы здесь. Уверяю вас, он не был рад меня видеть! Но он притворился... по крайней мере, до тех пор, пока я не предположил, что королю здесь будет безопаснее. Именно тогда он сказал мне, что король поручил ему пригласить меня в сторожку, чтобы "посовещаться" с ним и Теллианом. Посмотри на этот дым, на эти пожары! Ты действительно думаешь, что король пригласил бы меня в самую гущу всего этого вместо того, чтобы самому выбраться из этого как можно быстрее?! Кроме того, он настаивал, что король пригласил меня лично... после того, как признал, что его послали выяснить, кто мы такие! Это было нелепо!
Он сплюнул на землю.
- Я сказал ему, что из-за того, что охотничий домик сгорел дотла до самых ушей короля, было бы гораздо лучше вытащить его оттуда в целости и сохранности, и вот тогда он начал уклоняться. Он придумывал одно оправдание за другим, каждое из которых было тоньше предыдущего. Поэтому я сказал ему, что мне нужна какая-то уверенность, какое-то доказательство того, что король все еще здоров и контролирует свою судьбу. Вот тогда он проклял меня и потянулся за своим мечом. Только по милости богов я был достаточно подозрителен, чтобы предвидеть это! Я не смог вовремя дотянуться до своей сабли, но я вонзил свой кинжал в его шлем прежде, чем он успел вынуть клинок. И каким-то образом Тармаку удалось справиться со скакуном, прежде чем он смог оторвать мне руку своими челюстями.
Глаза Стоунблейда сузились, и он посмотрел на Хорсмастера.
Младший капитан пристально смотрел на Кассана. Теперь он смотрел на своего товарища по оружию, и его мозг лихорадочно работал. На мгновение повисла тишина, а затем Хорсмастер глубоко вздохнул.
- Я видел, как Хатан потянулся за своим мечом, - тихо сказал он.
Выражение лица Кассана не изменилось, но триумф затопил его. Он не смел надеяться, что Хорсмастер возьмет на себя обязательства, и задавался вопросом, насколько это была преданность оруженосца, а насколько холодный расчет. Хорсмастер должен понимать, что из-за одного факта пребывания здесь на него и Стоунблейда должно пасть подозрение, если их сеньор окажется предателем. Верность своему барону была бы слабой защитой от обвинения в убийстве короля, даже среди сотойи, но если бы Кассан был в состоянии контролировать историю, возникающую в результате сегодняшней работы...
Выражение лица Стоунблейда все еще было потрясенным, но его глаза посуровели, и он снова посмотрел на Кассана.
- Ваши приказания, милорд? - резко спросил он.
***
Руки Лианы были тверды, как скала, когда она снова наложила стрелу на тетиву, но слезы текли по ее щекам. Хатан был частью ее жизни с тех пор, как она научилась ходить с ближайшим другом своего отца, двоюродным братом ее личного оруженосца, ее собственным приемным дядей. Человек несгибаемой чести, тот самый щитоносец, которым его звали. Человек, которого Кассан из Фрамана никогда не смог бы победить в битве... убит трусом и предателем, а вместе с ним и его брат по ветру.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она чувствовала, как гнев и горе Гейрфрессы сливаются с ее собственными, но кобылы с ней не было. Она, Датгар и Теллиан обошли вокруг все еще пылающего главного домика, несмотря на дым и жару. Это было достаточно плохо для людей; это было намного хуже для кого-то с чувствами скакуна, и Гейрфрессе не хватало защитной попоны, которая предохраняла Датгара от летящих головешек. Теперь скакуны ждали, окутанные слепящим, удушающим дымом и окруженные ревущим пламенем. Любая нормальная лошадь задохнулась бы в дыму, даже если предположить, что она не сошла с ума от паники, но Датгар и Гейрфресса не были лошадьми. Они закрыли глаза, терпя, опираясь на свою связь с энергией, которая поддерживала весь мир, и каким-то образом они выдержали это.
Лиана не знала как. Даже с ее связью с Гейрфрессой она не могла понять, как скакуны могли это сделать, но они это сделали, и она яростно сморгнула слезы, когда за дверью снова зазвучали горны.
***
Боевые кони были пугливы.
Нет, подумал Кассан, они были гораздо хуже, чем то, что они были наполовину в панике, и он знал, что Стоунблейд был прав. Было бы гораздо лучше спешить его оруженосцев и атаковать пешком. Как бы мало их ни волновала перспектива сражаться на собственных ногах, его люди сочли бы это гораздо более простым, чем пытаться управлять боевыми конями, которых пугал запах дыма и рев пламени. И контролировать их тоже было бы гораздо легче.
Вот почему Кассан настоял на конном нападении. Он хотел - нуждался - как можно большего замешательства, какое только мог получить. Все королевские стражники должны были погибнуть в рукопашной схватке, и хаос прикроет Дирксона и его отделение, когда они устроят, чтобы сам Мархос умер.
Конечно, он вряд ли мог объяснить все это Стоунблейду. Вместо этого он указал, что они не знали наверняка, что король мертв. Он мог просто быть пленным... по крайней мере, до сих пор. И если это было так, они должны были ворваться и уладить это как можно быстрее, пока отчаявшийся Теллиан не убил своего пленника.
В некотором смысле это был рискованный аргумент, но это был предлог, с которым Стоунблейд не мог спорить. Оруженосец оставался явно недоволен выбором тактики своего барона, но вряд ли он мог спорить с мотивами Кассана. Также он не мог оспорить настойчивость Кассана в том, что даже если они потеряют половину своих людей, это будет выгодная цена, если они вернут короля Мархоса живым.
И если возникнут какие-нибудь неудобные маленькие проблемы, я уверен, что могу рассчитывать на Тармака, который позаботится о том, чтобы Стоунблейд не стал одной из них, мрачно подумал барон. Это тоже было бы выгодной ценой, если бы до этого дошло.
Даже с молчаливого согласия Стоунблейда это заняло больше времени, чем ему хотелось. Не то чтобы на самом деле это заняло так много времени, как казалось, сказал он себе, и зазвучали горны.
- За короля!
***
- Вот они идут! - крикнул Суордшэнк. - Готовы, ребята!
Лиана узнала сигнал горна и покачала головой. Как бы она ни уважала своего отца, она усомнилась в его здравомыслии, когда он предсказал, что Кассан нападет верхом. Как мог какой-то сотойи быть настолько глуп, чтобы загонять лошадей во что-то подобное?!
Но они делали это, и ее челюсть сжалась, когда она подняла свой лук. Это должно было быть некрасиво.
Суордшэнк заставил своих уцелевших оруженосцев работать еще до того, как Хатан отправился навстречу своей смерти. Они вытащили во двор все препятствия, которые смогли найти в удушливом дыму, засоряя пространство перед собой каменными блоками, снятыми со ступеней веранды, тачками из сарая садовника, кирками и лопатами, дровами, даже пылающими балками крыши, вытащенными из ада. Волосы Лианы были еще сильнее опалены из-за того, что она помогала им, но Суордшэнк резко приказал ей уйти, когда они начали перетаскивать горящие бревна. В отличие от бронированных перчаток оруженосцев, на ней были только перчатки для верховой езды, и она сильно обожгла левую руку, прежде чем Суордшэнк понял, что она делает. К счастью, она повредила только тыльную часть. Пользоваться рукой было больно, но она все еще могла держаться и твердо встала, когда приближающиеся копыта загрохотали через широко открытые ворота.
