— Просто хотелось вам показать, что я и вправду не дилетантка. Дядя, отец говорил мне, что вы знаете о нефти больше любого геолога с высшим образованием...
— Бад так сказал?
— Да. Он говорит, что вы не только наделены знанием, но и своеобразным чутьем, шестым чувством, какое бывает у художников, например. Вы нюхом чувствуете, что там, под землей.
— Странные слова для Бада! Он не верит в сверхъестественное.
— Обычно он не говорит о таинственном, но подозревает, что нечто подобное существует, — сказала она. — Где ваш участок, дядя?
— Вон там. — Он указал на пустующую землю между участком Шелла и роскошным особняком миссии Воскресения Христова.
— Почему вы решили здесь бурить?
— Я установил, что Сигнал-хилл был частью огромной нефтеносной геологической складки, антиклинали, обращенной выпуклостью вверх. Это означает, что когда-то, очень давно, большая часть местной нефти скопилась здесь.
— Значит, ваша земля стоит огромных денег.
— Теперь уверенности в том, что здесь есть нефть, у меня поубавилось.
Она посмотрела на бурильную установку на участке Шелла.
— А они с вами не согласны.
— Почему? Я все еще верю, что она есть. Они верят. Бад, «Юнион ойл», вот теперь Шелл. Но до сих пор не забил ни один фонтан. Эта скважина тоже может оказаться непродуктивной.
— Но вы будете продолжать?
— Мы живем только на доходы от меблированных комнат. Деньгами, слава Богу, заведует у нас Юта.
— Но вы будете продолжать поиски?
Он грустно улыбнулся.
— Можешь назвать меня упрямым ослом. Да, я буду продолжать.
Она взволнованно вздохнула.
— Вчера я получила аванс за свой роман.
Его бородатое лицо озарила улыбка.
— Тесса! Это замечательно! Я горжусь тобой! Должно быть, это прекрасная книга!
— Она еще не закончена... но мне уже прислали чек. Деньги не такие уж большие... — Она судорожно вцепилась в свою черную сумку из крокодиловой кожи. — Сумма невелика...
— Да при чем здесь это?! Главное — то, что твою книгу опубликуют!
— Скажите, дядя... хватит ли полутора тысяч долларов... — Она запнулась, но потом выпалила: — Чтобы продолжать бурение?
Он не ожидал такого поворота и растерянно заморгал.
— Ты хочешь дать мне денег? — Тесса кивнула. — Зачем? Тесса, зачем? Ты меня совсем не знаешь. Я был нелюбезен с тобой...
— Дядя, — прошептала она, — ужасно, когда у тебя есть призвание, но ты не можешь его воплотить в жизнь.
Она говорила с таким гневом и печалью в голосе, что он все понял. Ее лишили чего-то очень дорогого в жизни. И теперь она хотела помочь ближнему, как узник, выпускающий птицу из клетки.
Не в силах произнести ни слова, он только горячо сжал ее руку.
— Дядя!
Ее грустное лицо заставило Три-Вэ вспомнить о странных звуках, которые донеслись однажды ночью из комнаты Кингдона. О его «храпе».
Он сильнее сжал руку девушки.
— Я так тронут, милая, так тронут... Никто еще не делал мне такого подарка...
— Значит, этого хватит?
Полторы тысячи долларов — маловато, но для начала достаточно.
— Тесса, я приму твой дар при одном условии, — сказал он. — Кингдону нужны деньги...
— Кингдону?.. — эхом отозвалась она.
— Ты удивлена? Кинозвезда с протянутой рукой? Ему нужны деньги. Он не умеет экономить, как и Лайя, а судебное разбирательство по делу Фултона — дорогое удовольствие. Он залез в долг к Римини. Я возьму твой чек и сделаю еще одну попытку. Если ты не возражаешь, чтобы я взял его к себе компаньоном.
Она наклонилась и поцеловала его в бороду.
— Дядя, вы замечательный человек!
— Да нет, куда там! — ответил он. — Вот ты, милая, и вправду самый замечательный человек на свете!
На каменной пирамиде лежала сухая веточка. Она счистила ею грязь с туфель.
— Но примет ли Кингдон помощь? Пусть даже из ваших рук? — покраснев, спросила она.
«Она неравнодушна к нему», — подумал Три-Вэ.
Вся страна была влюблена в Кингдона, толпы женщин гонялись за его туманной тенью на экране. И то, что Тесса не отличалась в этом от остальных, несколько принизило ее в глазах Три-Вэ. «Что ж, по крайней мере она лично знакома с лихим летчиком. Значит, имеет право им увлечься». Удивительно, но несмотря на всю свою проницательность, Три-Вэ никогда не предполагал, что между Тессой и Кингдоном может что-то быть. Он считал, что они слишком разные.
— Я как-нибудь сумею уговорить его, — сказал он.
Тесса раскрыла сумочку и достала оттуда сложенный вдвое чек.
— Следует что-то написать на обороте? Или на лицевой стороне?
Он рассмеялся, вспомнив, как однажды, много лет назад, обратился в банк за займом. Бад о таких вещах знал все досконально. А Тесса не умела даже чек подписать.
— На обороте. Поставь свою подпись, а чуть ниже напиши: «Выплатить предъявителю сего Винсенту Ван Влиту», — сказал он.
Она достала золотую авторучку и подписала чек. Ее глаза светились радостью.
— Вот теперь, — сказала она, — вы непременно найдете нефть.
Вечером за ужином Три-Вэ рассказал Юте, Лайе и Кингдону, что один друг решил помочь ему. Шея Юты пошла красными пятнами. Это был знак опасности. Три-Вэ заметил, что намерен заплатить Кингдону за проживание в его доме. А когда Кингдон на это ничего не ответил, Три-Вэ произнес:
— В таком случае ты станешь моим компаньоном.
— Ничего не понимаю! — воскликнула Юта. — Платить за жилье в доме собственного сына... Это ж надо такое сморозить?! Это что тебе, наши меблирашки в Бейкерсфилде?
— Спасибо, папа, — тихо сказал Кингдон. Он поднял стакан с виски. — Удачи тебе!
На деньги Тессы Три-Вэ купил леса для своей вышки и взял кредит в компании «Херрон» на Лос-Анджелес-стрит, чтобы заказать необходимое буровое оборудование.
2
Когда Кингдон решил жениться на Тессе, то просто выразил свое давнее намерение. Он уже понял, что их близкое родство гораздо менее важно для него, чем желание быть с ней, и ничто не могло помешать его решению. Теперь, думая об этом, он испытывал противоречивые чувства в связи с тайной помолвкой. С одной стороны, напряжение исчезло, и он испытывал облегчение. С другой стороны, чувствовал, что цена, которую придется ему за это заплатить, будет высокой.
И цена эта — Лайя.
С каждым днем она все больше нуждалась в нем. Постоянно спрашивала его мнения по поводу той или иной публикации в газете. Советовалась с ним, что надеть на допрос в полиции, как вести себя с адвокатом Джулиусом Редпатом.
Лайя с головой ушла в религию. Она всегда предпочитала внешние, поверхностные формы проявления веры. Исповедь. Причастие. Теперь ей вдруг почему-то взбрело в голову, что ей удастся смыть темное пятно на ее настоящей жизни ревностным отношением к вере и церкви. Они с Ютой не пропускали ни одной мессы и часами беседовали, осуждая падшие души, грех ограничения рождаемости, дарвинизм и светское образование. Причем, разговаривая об этом, обе ожесточенно жестикулировали: Юта агрессивно, а Лайя драматически. Только сейчас Кингдон обратил внимание на то, что раньше его не удивляло: Лайя оставалась католичкой. Нет, в отчаяние она не впала. Она любила театральность, а церковные ритуалы и догмы помогали ей преодолеть острую тоску по сцене.
