— Пусть Анжевер расскажет тебе, как служила мне в Шаа-доме. Скоро ты будешь прислуживать мне таким же образом, — сказал он и со смехом отвернулся. Эль’Уриак снова опустился на трон, к которому подошел длинноногий, похожий на паука гость в серебряной маске-черепе и склонился в глубоком поклоне.
+Не правда ли, на нем неплохо сидит обличье моего повелителя? Пока что, по крайней мере. О, теперь он уже близок к темному апофеозу. Он может произойти сегодня или через сотню лет, но он уже близко.+
+Тогда почему ты остановила меня?+ подумала Ларайин. +Я могла положить всему конец.+
В ее сознании захрустел сухой, мертвенный смех карги.
+Я думала, ты стала Морай-Хег? Разве тебе не предписано судьбой помогать своему чудовищному потомству? Дитя! Ни одно орудие убийцы не положит этому конец, даже то, что было дано разбитым сердцем.+
+И что тогда? Моя жизнь кончена, я смирилась с этим. Но когда я увидела это существо, я осознала… осознала, что его надо уничтожить.+
+Очень хорошо. Ты понимаешь. Есть способ, если только ты достаточно сильна и умна. Рассказать тебе, что это за способ?+
Ларайин огляделась, пытаясь сохранять спокойствие, как посоветовала старуха. Гости амфитеатра уже достали ножи, и их свирепые ласки исторгали пронзительные вопли, сливающиеся с адскими трубами и пульсом барабанов. Корчащиеся узлы из тел покачивались в разноцветном дыме, танцуя, сражаясь и совокупляясь в равной мере. Перед глазами миропевицы разыгрывались все самые страшные легенды, которые ее народ рассказывал о декадансе, царившем до Падения, и жестокости Темных Сородичей.
+Просто скажи, как можно с ним покончить.+
Низкий сухой шепот Анжевер в ее голове поведал, что нужно сделать.
Иллитиан со всей возможной грацией пошел к выходу. Благодаря форме амфитеатра Эль’Уриак, восседая на троне в центре, при желании мог видеть любую его часть. Если он наблюдал за ним, то мог заподозрить, что Иллитиан пытается уйти. Ниос скользил мимо различных групп, вежливо отказывался от приглашений, обменивался комплиментами и игнорировал вызовы, постепенно продвигаясь к рампе, выводящей из амфитеатра. В конце концов его остановила труппа танцующих ламей и обступившие ее зрители, которые перегородили путь. Воздух пропитывал острый мускусный аромат ядовитого парфюма, стремительно мелькали покрытые татуировками руки и ноги. Фантастическое представление кружащихся танцовщиц очаровало созерцателей, неподвижно стоящих с приоткрытыми ртами. В любом случае, рампа позади них полнилась одетыми в маски стражниками. Выхода не было.
Иллитиан безразлично осмотрелся, делая вид, что занят тем, что утонченно срезает пряную мякоть с котлеты из гемовора. По крайней мере, гастрономический совет Эль’Уриак оказался неплох: пропитанное кровью мясо прекрасно подчеркивало вкус желированных иглокожих, которых он опробовал до этого. Сам Эль’Уриак по-прежнему восседал на троне, принимая гостей посреди пиршества, похожий на остров света в темном океане разгула. Рядом с ним, как язык бледного пламени, возвышалась скрытая вуалью миропевица, сжимая в руках шкатулку с головой старухи. Глядя на нее, Иллитиан на миг испытал головокружение, такое же, как он почувствовал во время воскрешения. Он почти осязал напряжение растянутой реальности. Казалось, на краю сознания перешептываются и похихикивают потусторонние голоса. Вот-вот должно было произойти нечто очень и очень плохое, и он должен был выбраться отсюда, пока не стало слишком поздно.
Прислужники и куртизанки вошли в амфитеатр не по рампе, как гости. Должны быть другие выходы. Иллитиан внимательно наблюдал, пока не заметил трех рабов, уносящих огромный поднос, заваленный обглоданными костями. Они ускользнули за кожаные занавеси с одной стороны зала и через какое-то время появились с новым подносом, на котором красовалась дымящаяся гора жареных ног. Иллитиан начал спокойно двигаться к тому месту, откуда они вышли.
Он уже чувствовал опьяняющие ароматы кухонь, когда загрохотали барабаны и заблеяли трубы, остановив его у самой цели. Эль’Уриак поднялся с трона, и гул в амфитеатре моментально затих, приглушенный громовыми фанфарами. Все взгляды были прикованы к нему. Древний император Шаа-дома — вернее, как знал теперь Иллитиан, тварь, одетая в его плоть — триумфально обозрел собрание. На сей раз его слова огласили весь амфитеатр без помощи персонализирующих технологий. То был глас пророка, обращающегося к своей пастве.
— Друзья мои, настало время изгнать страх из ваших сердец и отбросить вуаль анонимности. Все мы связаны друг с другом единственной и несокрушимой целью — свержением тирана. Поэтому тем, кто собрался здесь, нечего таить друг от друга, и я прошу вас, наконец, снять свои маски.
Невольный вздох волной прошел по толпе. Каждый из них будет держать в руках жизни всех остальных. Если среди собрания окажется хотя бы один предатель, он может обречь весь заговор. Некоторые с радостью сбросили с себя маски, выкрикивая клятвы верности Эль’Уриаку. Иллитиан, как и многие другие, был более сдержан, но ясно понимал, что тот подразумевал — любой, кто не захочет снять маску, будет считаться потенциальным предателем. Несомненно, Эль’Уриак внимательно наблюдал и отмечал, кто подчиняется приказу быстро, а кто медленно. Это был в своем роде мастерский ход, надавить на инстинкт самосохранения, чтобы удостовериться в верности. Иллитиан быстро снял воронью маску, прежде чем Эль’Уриак посмотрел в его направлении.
— Вот так. Прекрасно. Очень хорошо, — успокаивающе произнес Эль’Уриак, когда его гости лишились последних личин и стали озираться, разглядывая других заговорщиков. — Нам действительно нечего бояться. Чтобы доказать это, я представляю вам моего лучшего друга и союзника, который сделал все это возможным — архонта Иллитиана из Белого Пламени.
Договаривая, монстр смотрел прямо на него. Иллитиан почувствовал, что к лицу хлынула кровь. Он был открыт всем взглядам, буквально стоял в свете прожекторов. Архонт силой заставил себя улыбнуться.
— Иди сюда, Ниос! — позвал Эль’Уриак. — Иди и встань рядом со мной!
Раздались неуверенные крики одобрения и вежливое похлопывание аплодисментов. Иллитиан силой заставил непослушные ноги вернуться в логово чудовища. Эль’Уриак снова тепло приветствовал и обнял его. Архонту понадобилась каждая унция немалого запаса самоконтроля, чтобы не отдернуться. Эль’Уриак загадочно прошептал ему на ухо: «Я надеюсь, ты попробовал котлеты, Ниос», прежде чем продолжить, обращаясь уже ко всем гостям:
— Иллитиан — любитель древностей, большой знаток в делах минувших дней, и, думаю, именно поэтому он мной и заинтересовался, — в ответ зазвенел подобострастный смех. — Поэтому Иллитиан помнит многие старые традиции, которые вышли из употребления в современные дни. Например, я бы побился об заклад, что он знает о Пиршестве Шаимеша, древнем обычае, который многие давно уже забыли.
Разум Иллитиана заметался. Черные искусства Шаимеша были связаны со всевозможными токсинами и ядами. Величайшими из тех, кто их практиковал, были ламеи, куртизанки-отравительницы, чьи могущественные снадобья могли довести их любовников до вершины экстаза или затушить жизнь подобно свече. Но Пиршество Шаимеша? Отравленный банкет… Страх пронизал Иллитиана изнутри, а Эль’Уриак продолжал говорить.
— Шаимеш, отец ядов, учит нас, что все может быть отравой в нужной дозировке, и что легкие поцелуи смерти и есть то, что придает жизни вкус. Некогда ученики Шаимеша собирались на пир и проверяли свои умения друг на друге, по-разному отравляя каждое блюдо.
Мертвенная тишина наполнила амфитеатр, напуганные слушатели вбирали в себя каждое слово. Низкий ритмичный пульс барабанов продолжался, не замедляясь и не ускоряясь.
— Их яды были слишком незаметными, слишком мягко и невинно действующими, чтобы их вообще можно было назвать опасными. Но лишь поодиночке. Видите ли, ключ крылся в комбинациях. Некоторые составляющие подавляли друг друга… а другие сочетались и усиливали свои эффекты в тысячу раз.
Чей-то стон и грохот падения показался громом в тишине амфитеатра. Эль’Уриак невозмутимо продолжал.
— Результат действия получившихся некроликсиров можно предсказать с поразительной точностью, вплоть до секунды, в которую произойдет смерть. В эту ночь я заглянул в ваши сердца. Тем из вас, кто верит и преданно служит, нечего бояться, но те, кто предадут нас, кто будет ползать на брюхе перед тираном и продаст своих товарищей, чтобы слизать несколько крошек с его рук… — голос Эль’Уриака нарастал, усиливался с каждым словом. Наконец он встал с трона и взревел: — Пришло время расплаты за ваши преступления!
В амфитеатре воцарился пандемониум. Едва ли одна десятая часть гостей пала жертвой ужасных смертоносных составов, которые они съели или выпили, но те, кто был отравлен, умирали весьма зрелищными и болезненными способами. Несть числа было гибельным ядам, которые на протяжении эпох изобрели Темные Сородичи с их кошмарными талантами.
