– Скажите, пожалуйста, майор, – спросил Генкок,– вы, наверно, знаете, куда ускакала мисс Пойндекстер?
– Откуда же мне знать? – ответил офицер, к которому был обращен вопрос.– Спросите об этом ее кузена, мистера Кассия Колхауна.
– Мы спрашивали его, но толком ничего не добились. Он, кажется, знает не больше нас. Он встретил их на обратном пути и то недалеко от нашего бивуака. Они отсутствовали очень долго и, судя по их взмыленным лошадям, ездили куда-то далеко. За это время они могли бы съездить на Рио-Гранде и даже дальше.
– Обратили ли вы внимание на лицо Колхауна, когда он вернулся? – спросил пехотный капитан.– Он был мрачен, как туча, и, по-видимому, его тревожило что-то весьма неприятное.
– Да, вид у него действительно был очень понурый,-ответил майор.– Но, надеюсь, капитан Слоумен, вы не приписываете это...
– Ревности? Я в этом не сомневаюсь. Ничего другого не может быть.
– Как? К Морису-мустангеру? Что вы! Невозможно! Во всяком случае, неправдоподобно!
– Но почему, майор?
– Мой дорогой Слоумен, Луиза Пойндекстер – леди, а Морис Джеральд...
– Может быть, джентльмен – ведь видимость бывает обманчива.
– Фу,– с презрением сказал Кроссмен,– торговец лошадьми! Майор прав: это неправдоподобно.
– Ах, джентльмены! – продолжал пехотный офицер, многозначительно покачав головой.– Вы не знаете мисс Пойндекстер так, как я ее знаю. Это очень эксцентричная молодая особа, чтобы не сказать больше. Вы, должно быть, и сами это заметили.
– Да что вы, Слоумен! – поддразнил его майор.– Боюсь, что вы не прочь посплетничать. Наверно, сами влюбились в мисс Пойндекстер, хотя и прикидываетесь женоненавистником? Приревнуй вы ее к лейтенанту Генкоку или к Кроссмену, если бы его сердце не было занято другой, это было бы понятно, но к простому мустангеру...
– Этот мустангер ирландец, майор. И у меня есть основания предполагать, что он...
– Кто бы он ни был...– прервал майор, мельком взглянув на дверь.– Вот он, пусть сам и ответит. Он прямой человек, и от него вы узнаете обо всем, что, по-видимому, вас так сильно интересует.
– Вряд ли,– пробормотал Слоумен, когда Генкок и еще два-три офицера направились было к мустангеру с намерением последовать совету майора.
Молча пройдя по посыпанному песком полу, Морис подошел к стойке.
– Стакан виски с водой, пожалуйста,– скромно обратился он к хозяину.
– Виски с водой? – повторил тот неприветливо.– Вы желаете виски с водой? Это будет стоить два пенни стакан.
– Я не спрашиваю вас, сколько это стоит, – ответил мустангер.– Я прошу дать мне стакан виски с водой. Есть оно у вас?
– Да-да! – поторопился ответить немец, испуганный резким тоном.– Сколько угодно, сколько угодно виски с водой! Пожалуйста!
В то время как хозяин наливал виски, мустангер вежливо ответил на снисходительные кивки офицеров. Он был знаком с большинством из них, так как часто приезжал в форт по делам.
Офицеры уже готовы были обратиться к нему с вопросом, как посоветовал майор, когда появление еще одного посетителя заставило их на время отказаться от своего намерения.
Это был Кассий Колхаун. В его присутствии вряд ли было удобно заводить такой разговор.
Подойдя с присущим ему надменным видом к группе военных и штатских, Кассий Колхаун поклонился, как обычно здороваются в тех случаях, когда вместе был проведен весь день и люди расставались лишь на короткое время. Если отставной капитан был и не совсем пьян, то, во всяком случае, сильно навеселе. Его глаза возбужденно блестели, лицо было неестественно бледно, фуражка надета набекрень, и из-под нее выбилось на лоб две-три пряди волос,– было ясно, что он выпил больше, чем требовало благоразумие.
– Выпьем, джентльмены! – обратился он к майору и окружавшей его компании, подходя к стойке.– И выпьем как следует, вкруговую, чтобы старик «Доннерветтер» не мог сказать, что он зря жжет для нас свет. Приглашаю всех!
– Идет, идет! – ответило несколько голосов.
– А вы, майор?
– С удовольствием, капитан Колхаун.
Согласно установившемуся обычаю, вся компания, которая собралась выпить, вытянулась вереницей около стойки, и каждый выкрикивал название напитка по своему вкусу. Разных сортов было заказано столько, сколько человек было в этой компании. Сам Колхаун крикнул:
– Бренди! – И тут же добавил: – И плесните туда виски.
– Бренди и виски ваш заказ, мистер Колхаун? – сказал хозяин, подобострастно наклоняясь через стойку к человеку, которого все считали совладельцем большого имения.
– Пошевеливайся, глупый немец! Я же сказал – бренди.
– Хорошо, гepp Колхаун, хорошо! Бренди и виски, бренди и виски! – повторял немец, торопясь поставить графин перед грубым посетителем.
Компания майора, присоединившись к двум-трем уже стоявшим у стойки гостям, не оставила и дюйма свободного места.
Случайно или намеренно, но Колхаун, встав позади всех в приглашенной им компании, очутился, рядом с Морисом Джеральдом, который спокойно стоял в стороне, пил виски с водой и курил сигару. Оба они как будто не замечали друг друга.
– Тост! – закричал Колхаун, беря стакан со стойки.
– Давайте! – ответило несколько голосов.
– Да здравствует Америка для американцев и да сгинут всякие пришельцы, особенно проклятые ирландцы!
Произнеся этот оскорбительный тост, Колхаун сделал шаг назад и локтем толкнул мустангера, который только что поднес стакан к губам.
Виски выплеснулось из стакана и залило мустангеру рубашку.
Была ли это случайность? Никто ни минуты не сомневался в противном. Сопровождаемое таким тостом, это движение могло быть только намеренным и заранее обдуманным.
Все ждали, что Морис сейчас же бросится на обидчика. Они были разочарованы и удивлены поведением мустангера. Некоторые даже думали, что он безмолвно снесет оскорбление.
– Если только он промолчит,– прошептал Генкок на ухо Слоумену,–то его стоит вытолкать в шею.
– Не беспокойтесь,– ответил пехотинец тоже шепотом.-Этого не будет. Я не люблю держать пари, как вам известно, но я ставлю свое месячное жалованье, что мустангер осадит его как следует. И ставлю еще столько же, что Кассий Колхаун не обрадуется такому противнику, хотя сейчас Джеральда как будто больше беспокоит рубашка, чем нанесенное ему оскорбление... Ну и чудак же он!
Пока они перешептывались, человек, который оказался в центре общего внимания, невозмутимо стоял у стойки.
Он поставил свой стакан, вынул из кармана шелковый носовой платок и стал вытирать вышитую грудь рубашки.
