Я выразил сомнение, поскольку в инквизиции привыкли допускать к защите и принимать бумаги только от известных адвокатов, назначаемых инквизиторами. На этот вопрос отвечали, что нет основания лишать обвиняемого адвоката или адвокатов, пожелавших заняться его делами, что по закону не воспрещено; пусть прокурор и инквизиторы принимают адвокатов, каких пожелают, и защитники обвиняемых пусть будут по желанию обвиняемых, только бы они были старинные или обращенные христиане, которым не было бы запрещено законом выступать защитниками в суде, потому что они могут отказаться от защиты, если не позволят им выбирать адвоката по своему желанию.
Третий вопрос, возникший на совещании короля Пруденциана, касался того, можно ли не позволять узнику инквизиции говорить и советоваться с его поверенным, родственниками и друзьями, чтобы они не подали ему совета. Все ответили, что не знают, по какому праву это может происходить, так как ясно, что этим отрицается его свободная защита, а никому нельзя отказывать в ней по божественному и человеческому закону. Отсюда заключили, что с узниками инквизиции следует поступать так же, как с другими преступниками, когда они арестованы, так как другой образ действий (не говоря уже о том, что он противозаконен) бесчеловечно усиливает мучения угнетенного до его осуждения; поэтому было решено исправить это на будущее и поступать с ними, как с другими узниками.
Четвертый вопрос, вставший перед совещанием, заключался в том, хорошо ли, что они не слушают обедни и не исповедуются, пока находятся в заключении инквизиции, так как вошло в обычай, что, хотя бы заключение продолжалось три или четыре года, они никогда не слушают обедни и не исповедуются. На это все ответили, что нельзя так поступать по чистой совести, так как Бог повелел нам, чтобы мы освящали праздники, и святая римская Церковь объявляет, что освящать праздники главным образом значит слушать обедню. Поэтому не допускать их к слушанию обедни значит препятствовать им соблюдать третью заповедь закона Божия и повиноваться повелению римской Церкви, которая повелевает слушать обедню каждое воскресенье и соблюдать праздники, при этом исповедоваться и причащаться, в чем заключается божественный закон. Нет основания отказывать им в этом, так как Господь наш сказал: если не будете есть плоти Моей и пить крови Моей, не будете иметь жизни. И Церковь объявляет то же, говоря, чтобы это делалось, по крайней мере, в праздник Пасхи и в смертной опасности. В первобытной церкви причащались каждое воскресенье. Поэтому мы не знаем, чем можно оправдать занимающихся делами инквизиции, в том, что они не позволяют заключенным слушать обедню по воскресеньям и праздникам и не заботятся, чтобы они исповедовались у честных и ученых священников, которые могли бы наставить их в нашей святой католической вере, по крайней мере в Великий пост, и причащались в праздник Пасхи и каждый раз, как попросят. Один инквизитор ответил: пусть будет так по отношению к настоящим христианам, а не к еретикам. Большинство из присутствовавших на совещании возразило, что нет основания для этого, так как, хотя они обвиняются в ереси, однако, пока не осуждены, они принадлежат к христианам и могут пользоваться таинствами церкви и другими благодеяниями ее; и даже после осуждения (признают ли они или отрекутся от ереси, в которой их обвинили), если они раскаются в ней и пожелают стать настоящими христианами. Если они отрекутся, говоря, что не впадали в ересь, и пожелают исповедаться и причаститься, нельзя отказывать им в исповеди и причастии, хотя бы их присудили к сожжению, так как Бог знает правду, и никому нельзя отказывать в средствах к спасению, а особенно в исповеди и причастии, так как возможно, причащаясь, очутиться на Небе, а не причащаясь — в аду, как говорят многие богословы. Итак, чем мы искупим то, что вследствие недопущения кого-либо к причастию он пойдет в ад, тогда как каждый из нас обязан любить своего ближнего, как самого себя, под страхом вечной смерти? А любовь состоит главным образом в заботе о спасении. Господь наш Иисус Христос говорит, что тот наш ближний (мужчина или женщина), кто нуждается в благодеянии, которое мы можем ему оказать. В силу этого ни одному осужденному на смерть нельзя отказывать в святейшем таинстве тела Господа нашего Иисуса Христа, хотя бы он был осужден за ересь инквизицией. Поэтому приказано, чтобы впредь во всех тюрьмах инквизиции имелась капелла, где служилась бы ежедневно обедня; чтобы заключенные слушали обедню, по крайней мере, по воскресеньям и праздникам и ежедневно, когда пожелают; и чтобы они исповедовались и причащались Великим постом и в праздник Пасхи у ученых священников, и каждый раз, как пожелают, потому что, если они хорошие христиане, они станут лучше и, если имеют некоторые заблуждения, избавятся от них и исправятся.
Главной целью содержания в тюрьме святой инквизиции является [желание] из плохих христиан сделать хороших, а из хороших — лучших; так как служителям инквизиции более желательно спасать, чем осуждать. Хуже осудить невинного, чем оправдать виновного; так как, хотя невиновный страдает, терпя [кару] безвинно, не остаются без наказания ни в этой жизни, ни в вечной виновники его осуждения и те, которые могли его спасти и из-за отсутствия любви не спасли, но скорее постарались осудить его, чтобы он потерял имущество, или из-за других целей, которые ведает Бог. Все ясно узрится в день Суда, когда откроются пред миром добрые и злые дела и добрые и злые помышления и намерения, побуждавшие к тем или иным поступкам, так что никто не сможет утаиться или солгать, поскольку совесть каждого все засвидетельствует при выходе души из тела и даже раньше выхода, и каждый увидит, возможно ли его помилование, когда нельзя будет исправиться и уврачеваться, и всем воздается за хорошие и дурные дела наши. Теперь, пока живем, мы имеем время до смертного часа, который неведомо когда наступит, так как никто не знает определенного срока. Оправдание виновного по закону не опасно, если не было достаточных улик или по другим обстоятельствам, встретившимся в процессе, так как оправдавший сделал то, что было должно, стремясь иметь основание считаться хорошим христианином, да и законы этого желают, склоняясь более к оправданию, чем к осуждению.
Хороший судья должен желать, чтобы обвиняемый не совершил проступка или проступков, в которых его обвиняют, и беспристрастно стремиться узнать правду. При сомнении он должен скорее оправдать, и по милости Божией может статься, что обвиняемый, хотя являлся плохим христианином, но, будучи оправдан за недоказанностью его проступка, станет потом очень хорошим христианином. Если же он будет плохим, он не преминет заплатить за свое злодеяние в этой жизни или в будущей, где его ждет более сильная кара, и поэтому преступник не останется без наказания, хотя бы не было доказано совершение им проступка. Однако, когда судья констатирует, что кто-либо совершил злодеяние, и не накажет его, он грешит смертно, и в этом случае происходят оскорбление Бога, гибель душ и большой ущерб для государства, так как наказанием преступника многие вразумляются. Поэтому большая жестокость в том, чтобы под предлогом милосердия не наказывать преступника строго, но человеколюбиво, так как это становится причиной многих бедствий. Об этом возникла на совещании продолжительная беседа. Мне было радостно присутствовать при этом (сказал король Пруденциан), так как я надеюсь с помощью Божией иметь успех во многом, а особенно в том, что касается инквизиции, если судить по тому, что произошло на этом совещании, на мой взгляд очень полезном для душ инквизиторов и узников, а также для моей, с помощью Божией.
Пятый возникший вопрос состоял в следующем: необходимо определить, что такое ересь, чтобы знать, за что осуждать, так как многие из инквизиторов, хотя судили еретиков, не знают этого, потому что обычно они — канонисты. Рассуждение об этом вопросе принадлежит богословам, которые рассмотрят, что надо делать. Не было намерением ни папы, ни короля, чтобы исполнение этой службы сводилось к осуждению за ересь тех, кто не был еретиком; в их намерение входило через вразумление несведущих способствовать тому, чтобы они не впадали в ересь. Если встретятся упорствующие в своих заблуждениях, желающие отступить, и, будучи вразумляемы, не удалятся от заблуждений, пусть они будут осуждены и наказаны по всей строгости закона и со всей решительностью, как сказал король Пруденциан. Мне понравилось, что почти все инквизиторы, присутствовавшие на совещании, изменились и дали понять этим изменением, что они раньше поступали так только по принятым на себя обязанностям. Тогда я сказал им (говорит король Пруденциан): пусть прошлое исправится наилучшим образом, хотя во многом нет уже средства для исправления; пусть отныне действуют с большим человеколюбием и осмотрительностью — для славы Божией и для спасения душ, потому что теперь после того, как нам стало все известно, на нас ляжет большая вина, и надо опасаться наказания от Бога в этой жизни и в будущей, наказания вечными муками тех, кто не исправится, пока есть время.
