Правая рука легла на лоб, прижав ее голову к полу. Она смотрела на него потрясенная.
– Закрой дверь, Ваироа, и помоги мне! – крикнул Иерн.
– Что это еще за безумие? – выдохнула она. – Неужели ко всему ты еще и свихнулся?
Роника начала сопротивляться. Как часто приводилось ему ощущать под собой это гибкое сильное тело. Левой рукой отталкивая ее, он понял, что один справиться не сумеет. Ваироа схватил ее за запястья. Вдвоем – маурай за руки, а Иерн за ноги – общим весом они не давали ей шевельнуться. Волосы Роники рассыпались по ковру. Над головой забыто порхали радужные полоски, которые она повесила перед вентиляционной решеткой. Круглыми недоуменными глазами с постели смотрел кот.
Роника оскалилась.
– Дорогая, – принялся умолять Иерн, – послушай меня, пожалуйста, послушай. Я люблю тебя и не хочу тебе зла, но мне приходится идти на это ради тебя самой…
Роника чуть вздохнула. Губы ее раздвинулись в мрачной улыбке:
– Когда мужчина обещает сделать для меня что-то хорошее, я немедленно убегаю, – она дернулась. – Но вы поймали меня, сукины дети. Продолжай.
Иерн начал выкладывать все.
– Мы не можемпозволить тебе предупредить своих, – прошипел он. – Мы свяжем тебя и вставим в рот кляп. Это докажет твою верность Ориону – ты не сумела предотвратить случившееся. – И рассеянно добавил:
– Мне так жаль, так жаль… ты даже не можешь представить. Я не ожидал встретить тебя здесь. Я люблю тебя.. И больше мне уже некого любить.
Она успокоилась от его слов, только подрагивала от напряжения мышц.
Зеленые глаза вспыхнули.
– Так почему же, во имя сатаны, вы это делаете? – спросила она.
– Ты помнишь… там наверху… я сказал тебе, что ничего больше терпеть не буду – никаких новых мерзостей… – запинаясь твердил он. – Сама видишь – такое терпеть нельзя, Я не могу.
– Почему же ты не можешь? Почему же просто не объявить забастовку, вместо того чтобы губить дело, жизненно важное для всех остальных?
– Потому что все вы – кроме тебя, Роника, – все вы убийцы, стремящиеся стать господами мира… последствия вашего эгоизма погубят все и всех.
Ради моего народа в Домене, ради людей Ваироа, ради твоих собственных северян… ради детей, которые, я надеюсь, когда-нибудь у тебя родятся… Бурный поток решимости Иерна затвердел полярным льдом. – Все-таки, выдохнул он, – я Таленс Скайгольмский. Я этому не рад, но тем не менее… Господин, который не умеет служить, не может быть господином. Времени мало. Мы должны обезопасить себя и бежать.
Пожалуйста, не сопротивляйся. И прошу, не надо меня ненавидеть.
– Понятно, – медленно ответила она. – Так я и думала. – Голос ее сделался резким, – А ты знаешь, что идешь на самоубийство? Этот корабль не предназначен для одного пилота. Его конструкцию упростили, избавившись от системы спасения. Конечно, стартовать ты сумеешь, но без инженера на заднем пульте не сможешь сделать ничего, кроме простейших маневров. Ты не сможешь сесть, если до того не сгоришь в атмосфере.
Иерн кивнул:
– Конечно. Я отключу телеметрию и направлюсь прямо вверх. – Он выдавил улыбку, вполне честную. – Корабль снабжен на восьминедельный полет экипажа из восьми человек. Полетаю, погляжу сверху… наверно, там великолепно. Я буду думать о тебе.
Ее смех заставил его отдернуться. На лице Ваироа проступило смущение, сомнение.
– Будешь думать, будешь, дорогой мой, – воскликнула она. – Потому что я буду рядом с тобой. – Он только смотрел на нее, размышляя. – Может, ты меня выпустишь? – спросила она. – Смешная поза. Я же не выскочу из двери и не буду вопить. Хотя бы потому, что никто не услышит.
Обменявшись взглядом, они с Ваироа отпустили ее и поднялись – она тоже.
Прижавшись к Иерну, Роника подарила ему жгучий поцелуй.
– Идиот ты мой, – с безмолвным рыданием шепнула она ему на ухо. Неужели ты думал, что я смогу отпустить тебя одного? Ты совсем не знаешь меня.
– Но… но твоя Ложа…
Она отступила назад и, перехватив его взгляд, впилась в него с таким же напряжением, как в его руки.
– Да, – проговорила она. – Больно… просто жжет. Но хуже того… выходит, что наши капитаны лгали мне, лгали всем нам, давали слово чести, уверяли, что мы не помогаем погибели вырваться из ада – пользовались нами, словно подданными, а мы – свободный народ! Если уж Северо-западный Союз откажется от свободы, что у нас выйдет, кроме очередной, проклятой Богом империи? – Она поежилась. – Ведь сегодня, когда все узнали об этом ужасе, Микли остался жив. Он же сам предлагал им осудить его, только он знает их куда лучше, чем я. Своими же глазами видела, как они завывали осанны, когда Микли хвалился своим злодеянием. Выли, прославляли славного предводителя. Наш-то тихий ученый, разумный и миролюбивый начальник группы, прыгал от счастья, одобряя это мошенничество. Эйгар Дренг – следует воздать ему должное – Эйгар, к чести своей, стоял в стороне и был очень расстроен… но Ренье Эброн радовался, как и все они. – Роника потянулась, чтобы вздохнуть. – Я ушла оттуда домой, чтобы побыть в одиночестве, поплакать над смертью того, во что я верила. Я надеялась застать тебя здесь. А ты… Перед Иерном возникла фурия. – О, теперь я знаю, насколько люблю тебя! У тебя будет экипаж. И мы сами совершим правосудие. А потом приземлимся где-нибудь у монгов и начнем отвоевывать Скайгольм.
– Но… но… нет, это же настолько опасно, я не позволю… – На мгновение он усомнился, не хитрит ли она. «Нет, она не способна предать; в ней это не заложено. – Ваироа легонько кивнул. Странные чувства его подтвердили, что Роника не лжет. – И она поможет захватить корабль».
– Да, – вздохнул Иерн.
Роника опустилась на пол, скрестила нога и, закрыв глаза, потратила минуту, чтобы привести нервы, мышина и мозг к прежнему единству, мужчины тихо стояли, не смея тревожить ее.
Она вскочила неожиданно, дыхание ее было ровным, движения плавными.
– О'кей, – радостно сказала Роника, – давайте обсудим некоторые детали. Две винтовки у нас в шкафу. – Они с Иерном не убивали для развлечения; просто не забывали потренироваться в стрельбе. – Из каждой можно наповал уложить человека. На случай, если дело не сложится, можно прихватить побольше патронов. И… Ой, кстати, – она метнулась к столу и, схватив записную книжку с карандашом, быстро набросала записку:
– Хочу попросить Клаффа и Сонаю Брауэн приютить Кисафера, – объяснила она. – Они кошатники и приютят бедолагу.
3.
От коридора к шахте вела лестница в трубе высотой метра в три. Она открывалась в горизонтальный проход, короткий, но извилистый, он заканчивался другой лестницей и лазом. После второго подъема Иерн оказался в конце тридцатиметрового коридора; его перекрывала наполовину открытая массивная дверь из железа и дерева, подзорное отверстие в ней закрывали задвижки. Ближайшая к нему сторона была облицована сталью, противоположная – покрыта прочным губчатым звукопоглощающим материалом. Им же были облицеваны и стены тоннеля.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
