К четырем часам Штольц стоял на перекрестке улиц Мориц-Штрассе и Кениг-Иоханштрассе, в ста метрах от дома родственницы, к которой он несколько дней назад отправил жену Эльзу. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: дома тети Марты, сестры отца, больше не существует.
Журналист долго смотрел на разрушенное здание. «Не может быть, — сверлила мозг одна и та же мысль. — Такго просто не может быть! Они должны были выжить, Они не могли во время налета находиться в доме. Они успели выйти. Спрятаться. Бомбоубежище! Да, да, бомбоубежище! Они обязательно спрятались в нем. Нужно его найти!»
Взгляд Штольца, полный надежды, заметался по разрушенной улице.
Вот угловое здание, в котором еще вчера располагалась юридическая контора Вернера фон Хальбернагеля. Ударом авиабомбы здание раскололо надвое, отчего оно стало напоминать сюрреалистическую копию знаменитого собора Парижской Богоматери. Нет, здесь бомбоубежища быть не может. Сквозь разрушенную стену легко просматривались обломки мебели вперемешку с телами убитых. Наверное, не успели добежать до спасительного бомбоубежища.
Штольц, спотыкаясь на каждом шагу, направился к следующей улице.
На перекрестке стоял обгоревший трамвай, из бокового окна которого свешивался обгоревший женский труп. Трамвай закрывал от Штольца вид на улицу Кениг-Иоханштрассе, на которой, как он рассчитывал, должно было находиться бомбоубежище. Шаг, еще шаг. Пока улица скрывалась от взора журналиста, он еще на что-то надеялся. Однако стоило обойти трамвай, как он понял: надежда рухнула. Ни одного здания на Кениг-Иоханштрассе не сохранилось. Впрочем, как и на других, соседних улицах. Город не стоял, он лежал в руинах. И даже если где-то когда-то и было бомбоубежище, теперь оно наверняка оказалось заваленным тоннами битого кирпича и бетона То, о Чем Штольц старался не думать последние часы, явилось ему во всем своем ужасе.
Ноги подкосились, и молодой человек со стоном завалился на бок.
— Вам плохо? — спустя несколько минут старик с повязкой квартального помощника тронул Штольца за рукав. — Вы ранены?
Сдерживая рыдания, Карл ответил непослушными губами:
— У меня погибла жена.
— У вас на глазах?
— Нет. Я ехал к ней, а здесь…
— Так может, она еще жива? В каком доме проживала ваша супруга? — Журналист махнул рукой в сторону разрушенного квартала. — В таком случае не теряйте пока надежды. — Старик уверенно потянул Штольца за рукав. — Я тоже проживал в том районе. Нас бомбили последними, многие из жителей успели выбежать из своих домов и спрятаться в бомбоубежище. Идемте, я вас провожу. Может, она помогает сейчас спасать раненых, а вы здесь сидите.
— Вряд ли. — В душе Штольца вспыхнул огонек надежды, но тут же погас. — Она боится вида крови. Да и сама слишком больна и слаба, чтобы таскать раненых. Хотя… — Штольц все же заставил себя подняться. В ноздри ударил удушающий смрад. Он закашлялся: — Что это?
— А вы только теперь заметили? — горько усмехнулся старик. — Жара, будь она неладна. Вот тела мертвых и начали разлагаться ускоренными темпами.
Карл огляделся и только сейчас увидел, что вокруг, на сколько хватает глаз, лежат обугленные человеческие тела. Многие из них уже были сложены в большие кучи.
— Это те, кого мы не смогли идентифицировать, — пояснил старик, перехватив его взгляд. — Сейчас придет машина. Будем грузить и вывозить за город.
— Вот так, всех скопом? — Штольц с ужасом представил картину массового захоронения.
— А как иначе? — старик тяжело вздохнул. — По одному никак нельзя. Вон какое пекло на улице. Покойники разлагаются быстрее, чем мы их собираем. Если сейчас срочно не спрятать трупы в землю, начнется эпидемия. Тогда мертвых станет еще больше. Идемте, идемте.
Штольц старался не наступать на тела убитых, однако это не всегда получалось. Сделав несколько шагов, он остановился:
— А другая дорога есть?
— Нет. Только эта. — Старик вытащил из карамана бутылку местной водки. — Сделайте глоток. И идемте. Не нужно здесь долго находиться.
До бомбоубежища спутники добирались минут сорок. Но когда пришли, в само помещение их не пустили. Только спросили, кого Штольц ищет, и, запретив спускаться вниз, пошли искать сами. Эльзу или тетю Марту.
— Почему нам нельзя внутрь? — недоуменно спросил журналист старика.
— Нет мест. Каждое убежище рассчитано на определенное число людей. Это — уже переполнено. А потому нам в нем не пробиться.
Штольц хотел сказать, что если нарушить инструкцию, места хватило бы еще для нескольких десятков человек, но не успел. В дверях бомбоубежища появился мужчина, ходивший искать его родственников. А вслед за ним шла… тетя Марта.
Карл поразился тому, насколько она изменилась. Постарела. Стала маленькой, беззащитной. Тетя Марта сощурилась от яркого света, но когда глаза пообвыклись, увидела племянника. Она бросилась к нему с объятиями:
— Господи, Карл, ты приехал! Я знала, я чувствовала, что ты приедешь. Если б ты только знал, что здесь творилось. Господи, Карл, за что? За что они вот так с нами?!
Штольц прижал к себе старушку подавляя жгучее желание поскорее распросить ее о судьбе Эльзы. Впрочем, женщина и сама догадалась о состоянии племянника.
— Ты не волнуйся, Карл. С Эльзой все в порядке. Я ее сразу, как только она приехала, отправила к своей подруге Грете в небольшой соседний городок. У Греты есть собственное хозяйство. Молоко. А Эльзе очень нужно было молоко. Грета звала и меня присоединиться к ним, но я все как-то откладывала. И вот теперь… — на глазах женщины навернулись слезы.
— Все в порядке, тетя Марта, — Штольц еще крепче прижал родственницу к груди. — Теперь мы поедем туда вместе. И будем жить одной дружной семьей. Собирайте вещи и прямо сейчас и отправимся.
— Да какие у меня вещи… Только те, что успела вынести. Но, — тетушка перешла на шепот, — сейчас нам выбраться отсюда не удастся, Карл…
— Отчего же? — удивился Штольц.
— Меня-то выпустят. А вот тебя — нет. Здесь сейчас нужны мужские руки. По приказу гаулейтера из нашего бомбоубежища забрали всех мужчин. На уборку улиц. Так что тебя не выпустят.
«Черт, а ведь верно. — Штольц прикусил губу. — Как же я сам не сообразил? Ведь меня арестуют при первой же попытке выбраться за черту города. А останусь здесь — арестуют, как только все более-менее уляжется. Гестапо долго в растерянности находиться не будет. Нет, я должен покинуть город. И как можно скорее. Что там старик говорил про вывоз трупов за город? Вот он, выход: подключиться к одной из похоронных команд. Хотя бы к тому самому старику. А ночью мы исчезнем».
