— Как ты можешь называть себя предателем, Торс Провони? — спросил Морго.
— Действительно — как?
— Тебя называли предателем. Тебя называли и спасителем. Я исследовал твою сознательную самость вплоть до мельчайших ее элементов, и там нет никакой жажды кичливого величия; ты проделал труднейшее путешествие, в котором не было фактически никаких шансов на успех — и проделал ты его, руководствуясь только одним мотивом: помочь своим друзьям. Разве не сказано в одной из ваших книг мудрости: «Если кто-то отдает жизнь за друга своего…»
— Ты не можешь закончить эту цитату, — обрадовался Провони.
— Нет, потому что ты ее не знаешь, а все, с чем нам до сих пор приходилось спорить, это твое сознание — все его содержимое, вплоть до коллективного уровня, который так тревожит нас по ночам.
— Parvor nocturnus, — отозвался Провони. — Ночной страх; у тебя фобия. — Он с трудом выбрался из гамака, постоял, покачиваясь от головокружения, а потом зашаркал к отсеку пищеобеспечения. Он нажал на кнопку, но ничего не появилось. Он нажал на другую кнопку. Опять ничего не появилось. Тогда он почувствовал страх и стал нажимать на кнопки как попало… Наконец кубик R-рациона выскользнул в коробочку.
— Этого тебе хватит, чтобы добраться до Земли, Торс Провони, — заверил его фроликсанин.
— Хватит, — в бешенстве прорычал Провони, скрипя зубами, — да и только! Знаю я эти вычисления; возможно, последние несколько дней мне придется провести вообще без еды. А ты беспокоишься о моем сне. Боже мой, если уж ты решил обеспокоиться, беспокойся лучше о моем брюхе.
— Но мы же знаем, что с тобой будет все в порядке.
— Ладно, — бросил Провони. Он вскрыл кубик с пищей, проглотил ее, выпил чашечку редистиллированной воды, передернулся и подумал, не почистить ли ему зубы. «Я весь провонял, — подумал он. — Они придут в ужас. Я буду выглядеть как человек, которого недели на четыре заперли в подводной лодке».
— Они поймут, почему, — отозвался Морго.
— Я хочу принять душ, — сказал Провони.
— Воды недостаточно.
— А ты не можешь… как-нибудь ее сообразить? — Не раз до этого фроликсанин обеспечивал его химическими элементами, нужными ему для создания более сложных веществ. Ясно, что если он был способен делать это, то он мог бы синтезировать и воду… Там, вокруг «Серого динозавра», где он разместился.
— Моей собственной телесной системе тоже недостает воды, — ответил Морго. — Я даже думал немного попросить у тебя.
Провони рассмеялся.
— Что смешного? — спросил фроликсанин.
— Вот они мы, тут, между Проксимой и Солнцем, направляемся спасать Землю от владычества тамошней олигархии элитных вождей — и усердно стараемся выклянчить друг у друга кварту-другую воды. Как же мы собираемся спасать Землю, если даже не можем синтезировать воду?
— Позволь, я расскажу тебе одну легенду о Боге, — сказал Морго. — В самом начале он сотворил яйцо — громадное яйцо с неким существом внутри. Бог попытался разбить скорлупу, чтобы выпустить это существо — первое живое существо — наружу. Но Он не смог. Однако созданное Им существо обладало острым клювом, приспособленным для решения именно такой задачи, — и оно пробило себе путь сквозь яичную скорлупу. Отсюда вывод: ныне все живые существа обладают свободой воли.
— Почему?
— Потому что яйцо разбили мы, а не Он.
— Но почему это дает нам свободу воли?
— Потому, черт побери, что мы можем делать то, чего не может Он.
— Ого! — Провони кивнул, а затем ухмыльнулся в восторге от идиомы фроликсанина, подхваченной им, разумеется, у него же самого. Морго знал земные языки лишь в той мере, в какой знал их сам Провони; достаточно приличный шмат английского — хотя и далекий от того, каким владел Кордон, — плюс немного латыни, немецкого и итальянского. Морго мог сказать «до свидания» по-итальянски, и ему это, похоже, нравилось; он всегда заканчивал разговор важным «ciaou». Сам Провони предпочитал говорить «увидимся позже», но фроликсанин, очевидно, считал это несоответствующим языковой норме… и каким-то его собственным стандартам. Это была какая-то служебная идиома, от которой Провони никак не мог избавиться. Это была, как и многое другое в его голове, какая-то мышиная возня: пляшущие обрывки мыслей и представлений, воспоминаний и страхов, которые, очевидно, поселились там навсегда. Фроликсанам было Под силу все это рассортировать, и они, судя по всему, так и сделали.
— Знаешь, — сказал Провони, — когда мы доберемся до Земли, я думаю найти где-нибудь бутылку бренди. И выпить на лестнице…
— На какой лестнице?
— Просто мне видится какое-то громадное серое общественное здание без окон, что-нибудь действительно жуткое, — вроде Внутренней службы государственных сборов, — видится, как я сижу там на лестнице, в старом темно-синем пальто, и пью бренди. Прямо, в открытую. И подойдут люди и станут бубнить: «Смотрите-ка, этот человек пьет в общественном месте». А я скажу: «Я Торс Провони». И тогда они скажут: «Он это заслужил. Мы не станем его сдавать». И не станут.
— Никто тебя не арестует, Торс Провони, — заверил Морго. — Ни тогда, ни в любое другое время. Мы будем с тобой с момента твоего приземления. Не только я, как сейчас, но и мои собратья. Все братство. И они…
— Они завладеют Землей. А потом вышвырнут меня умирать.
— Нет-нет. Мы ведь уже договорились. Разве ты не помнишь?
— А может, ты лгал?
— Мы не способны лгать, Торс Провони. Я тебе уже объяснял, и это подтверждал мой инспектор, Гран Си Ван. Если ты не веришь мне и не веришь ему, организму возрастом более шести миллионов лет… — В голосе фроликсанина звучало раздражение.
— Когда я все это увижу, — отрезал Провони, — тогда и поверю. — Он хмуро выпил вторую чашку редистиллированной воды — хотя над источником воды и горела красная лампочка… Горела она уже неделю.
Глава 12
Специальный курьер отсалютовал Уиллису Грэму и сообщил:
— Это пришло под индексом Один. Вам для немедленного прочтения, если вы соблаговолите… со всем уважением… господин Председатель Совета.
Ворча себе что-то под нос, Уиллис Грэм вскрыл конверт. Машинописный текст на единственном листке обычной бумаги шестнадцатой категории составлял одно предложение:
«Наш агент в типографии на Шестнадцатой авеню докладывает о втором послании от Провони и о том, что тот преуспел».
«Мать твою за ногу! — сказал себе Грэм. — Преуспел». Он взглянул на курьера и попросил:
— Принесите мне, пожалуйста, несмешанного гидрохлорида мета-мофетамина. Я приму его орально в капсуле; позаботьтесь, чтобы это была именно капсула.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
