Роберт Бардо, под влиянием «Над пропастью во ржи» убивший актрису Ребекку Шеффер.
18 июля Бардо, заплативший частному следователю из Таксона 250 долларов за адрес Шеффер, приехал в квартал, где жила Шеффер с тем, что можно назвать его комплектом убийцы, в который входили компакт-диск, пистолет, мешок и экземпляр «Над пропастью во ржи».
Стивен Браун и Чарисс Джонс: Роберт Джон Бардо строчил письмо за письмом актрисе Ребекке Шеффер, находясь в родительском доме, расположенном в голом, выжженным солнцем районе Таксона, и отправлял свои послания в другой мир.
Написанные ручкой письма были для Бардо способом вырваться из скуки и незначительности своей молодой жизни. В свои девятнадцать лет Бардо был сторожем нескольких точек быстрого питания. Он был на пике возмужания, которое, однако, никуда не вело.
Бардо подробно описал свою целомудренную преданность являвшейся к нему только в мерцании телевизионного экрана молоденькой женщине со свеженьким личиком. Он цитировал стихи Джона Леннона, говорил ей, что он «чувствительный парень». В одном из предложений он объяснял: «Я безвредный. Ты могла бы причинить мне боль».
Непосредственно перед своей поездкой в Лос-Анджелес он написал сестре, жившей в Ноксвилле, Теннеси: «У меня маниакальная страсть к недостижимому, и мне надо уничтожить то, достичь чего я не могу»[570].
Агентство Associated Press: Звезду телесериала «Моя сестра Сэм» застрелили сегодня, во вторник, возле ее квартиры в Лос-Анджелесе. Мужчина, которого описывают как «обезумевшего поклонника актрисы», задержан сегодня в Аризоне. При задержании пришлось применить оружие.
Власти Калифорнии сегодня же выдали ордер на арест этого мужчины, Роберта Джона Бардо, девятнадцати лет, проживающего в Таксоне, Аризона, бывшего работника ресторана быстрого питания за совершение тяжкого уголовного преступления. Бардо к этому времени уже был задержан полицией Таксона за нарушение правил дорожного движения[571].
Стивен Браун и Чарисс Джонс: Позднее, действуя на основании информации, полученной от Бардо, полиция нашла кобуру от пистолета в проезде, находящемся к югу от Беверли-Бульвар и идущем параллельно этой магистрали. На крыше пристройки для уборщиков была найдена желтая рубашка. А на крыше реабилитационного центра нашлась последняя улика – экземпляр романа «Над пропастью во ржи» в красной мягкой обложке[572].
* * *
Дж. Рейд Мелой: Важно помнить о том, что этим троим мужчинам – Чэпмену, Хинкли и Бардо – было по двадцать-двадцать пять лет, когда они совершили то, что совершили. Для совершения убийства нужна агрессивность молодого мужчины. Эти парни не просто преследовали знаменитостей; они намеревались убить знаменитостей. Нам известно, что убийства – дело молодых мужчин.
Если человеком движут позывы к убийству, если у него есть желание кого-то убить, обоснованием убийств становится книга. Холден Колфилд чувствует эмоциональное бессилие, которое испытывали и Чэпмен, Хинкли и Бардо. Оружие становилось инструментом уравнивания. Пистолет давал этим молодым людям, пусть на мгновение, силу, способность совершать убийства.
Майкл Силверблатт: Изучим список: в дневнике, предположительно принадлежавшем [Артуру] Бремеру, который стрелял в Джорджа Уоллеса [после покушения в квартире Бремера в Милуоки была найдена книга «Над пропастью во ржи»], есть ссылки на Достоевского, в частности, на Раскольникова. Достоевского считают великим вдохновителем убийц и бомбистов. Кто знает, почему-то мне кажется, что людям легче думать о Достоевском, чем о Дж. Д. Сэлинджере, как о наставнике террористов. Речь идет об очень особенных террористах, о людях, которые считают, что ими пренебрегают, о потерянных людях, о тех, кого не любят и не хотят любить, людях, неспособных спланировать собственное будущее.
Что может быть прекраснее? Кто не хочет стать мстителем в маске, защищающим себя, если ты – прыщавый ябеда, с которым никто не хочет разговаривать и которого не пускают в комнату, где происходит собрание шайки мальчишек? В самом последнем опубликованным произведении Сэлинджера («16-й день Хэпворта 1924 года») Симор Гласс сообщает семье о том, что у них есть суперспособности. Бадди может прочитать и запомнить целый роман за двадцать минут. Семья Глассов – семья супергероев, которые предупреждены о том, что им нельзя рассказывать библиотекарям и учителям и своих способностях. Эти персонажи определенно спустились на землю для того, чтобы спасти нас, остальных.
Генри Грюнвалд: Дискуссия запросто может стать навязчивой и чрезмерной, излишней. Возможно, нам всем следует соблюдать мораторий на разговоры в духе Сэлинджера. Но мы этого не делаем, и [литературный критик] Джон Уэйн объяснил, почему мы этого не делаем. Уэйну не нравится «Симор» по всем обычным причинам, и он, в сущности, высказывает очень печальное предположение о том, что Сэлинджер в этой повести очень жестоко обходится со своими читателями. Но Уэйн признает: «Мы не уходим. Мы остаемся как приросшие к месту. Мы не в состоянии идти куда-то еще. Поскольку никто не предлагает того, что предлагает мистер Сэлинджер».
Марк Дэвид Чэпмен: Я не виню книгу. Я виню себя за то, что я прополз в книгу, и я определенно хочу сказать, что Дж. Д. Сэлинджер и «Над пропастью во ржи» не заставили меня убить Джона Леннона. На самом деле я написал Дж. Д. Сэлинджеру (кто-то дал мне номер его почтового ящика) и принес извинения за это. Меня это огорчало. Это – моя вина. Я прокрался в роман, нашел на его страницах свою мнимую личность… и разыграл роман. Холден не был склонен к насилию, но у него было страстное желание застрелить кого-нибудь, расстрелять всю обойму в брюхо того малого, который сделал ему плохо. В сущности, он был очень чувствительным человеком, и он, вероятно, никого бы не убил, как убил я. Но это вымысел, а реальностью было ожидание перед «Дакотой».
Джон Леннон – не единственный погибший от этого… Роберт Бардо написал мне три письма. У меня их уже нет. Я порвал их. Это были очень безумные письма… Я испугался[573].
Дэвид Шилдс: Всего за четыре месяца был убит всемирно известный музыкант и политический активист, и едва не убили президента США, который заслужил восхищение благодаря тому, что произнес напоминавшие фразу из кинофильма слова: «Мне следовало пригнуться»[574]. Оба – и Джон Хинкли, и Марк Дэвид Чэпмен – сказали, что на них оказал влияние роман «Над пропастью во ржи». Сэлинджер ежедневно приезжал в Виндзор, Вермонт, и забирал там New York Times. Его письма в газету указывают, что он очень внимательно следил за происходящим. В его доме была большая антенна-тарелка для приема телепередач, и Сэлинджер много смотрел телевизор, в том числе выпуски новостей. В конце 1980 – начале 1981 года Сэлинджера, должно быть, захлестнуло информацией о роли, которую сыграл его канонический роман в двух упомянутых травмирующих событиях. Писатель ни разу не сделал публичного заявления по этому поводу. Возможно, он чувствовал, что его разоблачили. Возможно, он подумал, что Чэпмен и Хинкли погрузились в кровавое насилие, которое скрытно присутствует на страницах его замечательной книги. По некоторым сведениям, в 1979 году Сэлинджер в самую последнюю минуту, уже на стадии гранок, отозвал рассказ из New Yorker. Он никогда больше не опубликовал ни одного рассказа, ни одной книги и даже не приближался к публикации своих произведений. Трудно не думать о том, что Чэпмен и Хинкли не стали стражниками, навечно поставленными у врат воображения писателя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
