– Дядя, запритесь и никого сюда не впускайте!
– Родная двоюродная племяшка командует мною, – посетовал хозяин «Трепалей» и зашаркал к двери.
Только сейчас Бел заметил гигантскую хрустальную люстру под высоким потолком, зеленые стены, расписанные сельскими пейзажами с большим количеством козьих стад и полуобнаженных пастушков, играющих на свирелях. Возле двери стояло чучело медведя с подносом в вытянутых лапах. В помещении пахло духами, табаком, пудрой, борным мылом и мастикой, которой был натерт пол.
С лестницы раздались голоса, и несколько девиц в опушенных мехами светлых брючных костюмчиках, с хихиканьем обойдя поднимавшуюся Савимур, сошли в зал.
Нет, не девиц.
Приглядевшись к ним, Белаван де Фей медленно провел ладонью от лба до подбородка, коснувшись пальцами губ и издав при этом приглушенный звук вроде «би-ри-ди-би-ри-ди».
Потом возвел очи к потолку, а вернее, к люстре, похожей на перевернутую, состоящую из отдельных висюлек пирамиду.
Обычно Антон Левенгук заранее тщательно готовился к путешествиям, но сейчас обстоятельства к этому не располагали. Порыскав по станции, он не нашел никакого оружия и решил, что, черт возьми, чересчур осторожен. Он уже неоднократно путешествовал – хотя в последний раз аж год назад – и всегда попадал туда, куда надо. В конце концов, это всего лишь вопрос соответствующего ментального настроя. А вот куда могло занести смотрителя, который не знал, на какую точку настраиваться? Поразмыслив над этим, фокусник пришел к выводу, что, скорее всего, того должно было прошвырнуть вдоль оси деформации в геометрический центр Дна. Он не знал точно, но предполагал, что это где-то посреди леса Харпулко…
Единственная проблема заключалась в том, что на время его отсутствия шляпу надо было оставить в надежном месте. Раньше фокусник запирал ее в своем личном переносном сейфе, в который мог влезть и сам, а вот теперь… Левенгук заколотил выбитое окошко фанерой, запер дверь, нашел в глубине домика темную кладовку, поставил там табурет, сверху водрузил шляпу и заперся. Стало темно, но от шляпы немедленно распространилось тусклое серебристое свечение. Опустившись на колени перед табуретом и сжав руками поля, Антон Левенгук склонился над цилиндром и заглянул в него. Необъятное пространство завращалось, будто в гигантскую воронку сотнями галлонов вливались черные густые чернила…
…В кладовой раздалось шуршание, из покрытой паутиной дыры в углу блеснули красные глаза. Большой серый крыс с порванным левым ухом взобрался по ножке на табурет и встал на задние лапы, упершись передними в тулью. И заглянул в цилиндр.
– Я рада, что помимо Савимур, у меня еще остались преданные люди, – произнесла маленькая черноволосая женщина, откидываясь в кресле. – Садитесь.
В комнате стояла просторная кровать под балдахином, с розовыми фонарями по углам, а на мягком ковре вдоль стены выстроились атласные пуфики. Все, кроме Гуня, уселись на них.
– Но я беспокоюсь о других членах отряда, а кроме того, о мужчинах и детях, – добавила Ее Высочество. – Что стало с ними?
– Мы не видели трупы, – заверил Бел и, подумав, добавил: – Госпожа.
– Возможно, это указывает на то, что все они живы…
– Точняк, мэм, – вставил змей, обвивший ножку круглого мраморного столика. – Я слыхал, говорили, что всех отправили обратно в Арру под конвоем. Так шо…
– Но могу ли я доверять тебе? Помолчав, Ситцен признался:
– Нет, мэм, я не присягал вам на верность. Но они подтвердят – я смылся, тогда как мог и остаться. Матхун… а скорее, Хахмурка решила, что я предатель. Назад мне дорога заказана, но… – Змей почесал темя хвостом. – Ктой-то ведь должон снять мое заклятие. Значицца, нам в Стопу по пути, и, ежели позволите, мэм, я помогу вам, а вы – мне.
Вессантра перевела взгляд на Савимур. Воительница нахмурилась и ожесточенно замотала головой. Ее Высочество недолго подумала и наконец решила:
– Извини, Сави… Хорошо, хамелеон, оставайся с нами, и, надеюсь, моя вера в людей не подведет меня на этот раз, – вызвав этими словами одобрительный кивок Бела и неодобрительный блеск в глазах Сави, Вессантра взяла из чашки на столике кусочек льда и приложила его к слегка распухшему запястью. – Имеет смысл выступать под утро. Пока в этом… заведении тихо, но к вечеру появятся… гостьи. Я думаю, Сави не удастся уговорить родственника, чтобы он не открывался в этот вечер и дал отдохнуть своим… подопечным. Тем более у нас нет денег, чтобы оплатить ему издержки. Раз Матхун в городе, значит, нельзя, чтобы нас видели. Сави, договорись, пожалуйста, чтобы нам выделили еще пару комнат. Вы все отдохните пока…
Солнце исправно отрабатывало ежедневную программу и уже подбиралось к краю Круглой Стены.
Оно равнодушно взирало, как в глубине леса Харпулко дерзкий кроль Баган Скунс собрал-таки небольшую часть своих трусоватых сородичей и теперь посреди круглой полянки, которая заменяла им площадь, взобравшись на пенек-трибуну, толкал речь о мужестве и стремлении положить уши свои ради освобождения из-под гнета Посвященной Шанго.
Через окна светило заглядывало в комнату на втором этаже «Трепалей», где Белу де Фею и Деборе Анчи никак не удавалось остаться наедине и заняться… откровенным разговором, а в соседнем помещении нервно металась из угла в угол Савимур и наследная Вес старалась успокоить ее. А Гунь Ситцен уже покинул отведенную ему комнату, потому что его снова трясло, и змеился по ступеням крутой лестницы вниз, надеясь раздобыть какой-нибудь дурман, который можно будет, к собственному удовольствию, запузырить себе в хвост. А по улицам Недо-тычек шатались хамелеоны, которым все это уже до смерти надоело, и пугали мужчин и детей своими корявыми унылыми физиями.
А совсем в другой, но сопредельной реальности – и этого солнце Цилиндра, естественно, не видело, – находясь на бесконечном удалении от Белавана де Фея и в то же время ближе к Белу, чем воздух в его легких, знакомый ему большой серый крыс сунул усатую морду внутрь стоящей на табурете шляпы, и серебристое сияние уже окутало его тело…
Ну а в центре Недотычек Гладия Хахмурка, сумевшая на долгих пять минут избавиться от ворчания Зигрии Матхуна (ровно столько времени понадобилось ему, чтобы в общественном туалете избавиться от отягощающих последствий пяти кружек медовой браги) вдруг резко остановилась и поджала губы.
Ведь Гладия Хахмурка наконец кое-что вспомнила.
С самого начала конспирация, к которой призывала Вессантра, пошла коту под хвост.
Во-первых, про Вес и Сави все население «Трепалей» уже знало. Во-вторых, снизу вскоре приволокли Ситцена. Не найдя ничего лучшего, он вылакал на кухне почти полное ведро концентрированной мыльной эссенции, приготовленной для мытья пола. Теперь змей пускал пастью радужные пузыри, невнятно хихикал и пытался откусить свою хвостовую кисточку, постоянно промахиваясь. В-третьих, комнату, где находились Бел и Деби, вначале посетил высокий полный шатен, с тремя подбородками и землистым лицом (как выяснилось позже, эконом Эльмуду), что-то достал из ящика туалетного столика и удалился. Потом забежал юноша, при виде которого Деби засмущалась, а у Белавана свело челюсти, чрезвычайно стройный, гладковыбритый блондин с подрумяненными полными щечками, в свободной рубахе с вышивкой, обтягивающих округлый зад лосинах и белых полусапожках. Он приторным голосом извинился, бесцельно поворошил тяжелые шелковые занавеси на окнах, еще раз извинился и скрылся за дверью, из-за которой раздались хихиканье и перешептывание. После этого заглянула еще одна сладкая, как цукаты, парочка ясноглазых красавцев. А затем нанес визит вежливости хозяин, которого звали Ан-Марк, чтобы осведомиться, не беспокоят ли их, и, услышав в ответ, что нет, не беспокоят, сообщить о скором появлении первых «гостий».
– Этот Ан-Марк, – сказал Бел, закрывая дверь и приставляя к ней стул, – он ведь гном?
– Гном? – удивилась Деби. – А что, в вашем мире вправду живут гномы?
– В нашем – нет. Но, услышав про дракона, я подумал, что, может быть, у вас есть всякие мифические существа…
