Восточное Средиземноморье
Угрозы, представляемые франками, и реальные, и воображаемые, дали мусульманскому миру врага, против которого можно было объединиться, и дело, за которое следовало бороться. Это позволило Нур ад-Дину, а потом и Саладину воскресить идеал джихада. Это также дало им возможность навязать некоторую степень объединения исламу Ближнего и Среднего Востока, которая, все еще оставаясь недостаточной, превосходила все существующие после ранней эры мусульманской экспансии. Процесс достиг своего крайнего выражения, когда добавилась серьезная угроза со стороны монголов — тогда мамлюки создали единое государство под управлением Бейбарса и Калауна.
Между тем, несмотря на все контакты между мусульманами и латинянами, происходившие в эту эпоху — и в военное, и в мирное время, — отношение ислама к западному христианству радикально не изменилось. Старые предрассудки остались, и среди них популярное недоразумение относительно того, что поклонение Христу и Богу является признаком политеизма, а также укоренившаяся антипатия к использованию символических религиозных образов, запрещенному в исламе, и нелепое утверждение относительно сексуальной непристойности франков. Осведомленность, судя по всему, не стала основанием для понимания и терпимости. Но точно так же, вопреки утверждению многих авторов, начало Крестовых походов не привело к повсеместному разрыву отношений между мусульманами и восточными христианами. Существовали некоторые периодические признаки напряжения в отношениях, особенно в случаях, когда местные христиане, жившие под исламским правлением, подозревались в помощи или шпионской деятельности в пользу франков, но в широком аспекте почти ничего не изменилось вплоть до подъема более фанатично настроенных мамлюков.
И для ислама, и для Запада, возможно, самые существенные перемены, принесенные Крестовыми походами, относились к торговле. Левантийские мусульмане уже поддерживали некоторые торговые контакты с Европой еще до начала Первого крестового похода при посредстве итальянских морских торговцев, однако объемы и важность этого экономического взаимодействия революционно изменились в ходе XII и XIII веков, по большей части в результате появления латинских поселений в восточной части Средиземноморья. Крестовые походы и существование государств крестоносцев изменили конфигурацию средиземноморских торговых путей — возможно, мощнее всего после завоевания в 1204 году Константинополя — и сыграли критическую роль в утверждении могущества итальянских торговых городов — Венеции, Пизы и Генуи. Принятие Европой арабских цифр тоже относится примерно к 1200 году и, вероятно, стало результатом торговли с исламом, хотя этот процесс нельзя напрямую связать с контактами с миром крестоносцев.
Франки, поселившиеся в Утремере, жили не в герметично изолированной окружающей среде. Реальная действительность, а также политическая, военная и коммерческая целесообразность заставляла этих латинян вступать в частые контакты с местным населением Леванта, включая мусульман, восточных христиан, а позднее и монголов. Таким образом, Крестовые походы создали одну из пограничных сред. В ней европейцы могли взаимодействовать с восточной культурой и, в теории, впитывать ее. Общество «крестоносцев», которое развилось в Утремере, определенно было отмечено некоторой степенью ассимиляции, хотя, было это результатом сознательного выбора или органичным процессом, остается неясным. Несомненно, социальное окружение на латинском Востоке было совершенно уникальным. Это не было результатом беспрецедентной степени соединения с исламом — на самом деле такой тип контактов был обычным в средневековой Иберии и на Сицилии. Не было это и следствием продолжающейся на Ближнем Востоке священной войны. Наоборот, отличительная черта «крестоносного» Утремера родилась из необычной совокупности разных левантийских влияний — от греков и армян до сирийцев, евреев и, конечно, мусульман. Нельзя сбрасывать со счетов и смешение многих западноевропейских влияний — Франции, Германии, Италии, Нидерландов и т. д.[418]
Западная Европа
Историки давно признали, что взаимодействие между западным христианством и мусульманским миром, даже, если говорить в более широком смысле, со Средиземноморским миром в Средние века сыграло важную, пожалуй, даже критическую роль в продвижении европейской цивилизации. Эти контакты привели к впитыванию художественных воздействий и передаче научных, медицинских и философских учений — все это помогло стимулировать далеко идущие перемены на Западе и в конечном счете внесло свой вклад в эпоху Возрождения. Оценить относительную важность разных сфер контактов в этом процессе почти невозможно. Так, если искусство и архитектура «крестоносного» Леванта выказывают бесспорные признаки межкультурного слияния, «крестоносные» стили иллюстраций манускриптов или планировки замков невозможно с уверенностью проследить к западным корням и категорически изолировать, как единственную вдохновляющую идею для любого данного европейского экземпляра. Текстовую передачу знаний проследить легче благодаря ее природе. В этой области обмена Утремер сыграл заметную роль — свидетельства тому — переводы, сделанные в Антиохии, — но ее важность второстепенна в сравнении с изобилием скопированных и переведенных текстов из средневековой Иберии. В лучшем случае мы можем сделать вывод, что Крестовые походы открыли двери на Восток, но они никоим образом не были единственным порталом для общения. Другие перемены, начало которым положили Крестовые походы в латинской Европе, определить легче. На практическом уровне крупномасштабные экспедиции имели огромное политическое, социальное и экономическое влияние на такие регионы, как Франция и Германия. Они приводили к периодическому исчезновению целых родственных групп и частей знати. Отсутствие правящих классов, в особенности монархов, могло вызвать повсеместную нестабильность и даже смену режима. Появление военных орденов и распространение их влияния во всех уголках Запада имело явный и глубокий эффект на средневековую Европу. Как новые и грозные игроки на латинской сцене, эти ордены обладали достаточным могуществом, чтобы противостоять традиционной церковной и светской власти. Популярность движения крестоносцев служила увеличению авторитета папства и реконфигурировала королевскую власть. Она также повлияла на появляющееся понятие рыцарства. Создав новую форму покаяния, священные войны изменили религиозную практику — этот процесс заметно ускорил в XIII веке с расширением проповедей Крестовых походов замещение клятв и появление новой системы индульгенций.
В этот период больше латинских христиан оставалось на Западе, чем воевало на Святой земле. Но в период между 1095 и 1291 годами лишь очень немногие латинские христиане остались не затронутыми крестоносным движением — посредством участия в походах, налогообложения или других видов деятельности.[419]
ДЛИННАЯ ТЕНЬ
В феврале 1998 года радикальная террористическая сеть, назвавшая себя «Мировой исламский фронт», объявила о своем намерении вести «священную войну против евреев и крестоносцев». Эта организация, которую возглавлял Усама бен Ладен, стала известна как «Аль-Каида» (буквально — «база» или «основа»). Через пять дней после атаки «Аль-Каиды» 11 сентября 2001 года на Нью-Йорк и Вашингтон президент США Джордж Буш перед собравшимися журналистами заверил мировую общественность в готовности Америки защищать свою землю, предупредив, что «этот Крестовый поход, эта война с терроризмом займет некоторое время». В октябре того же года бен Ладен ответил на приближающееся вторжение союзников в Афганистан. Он назвал эту операцию «христианским Крестовым походом», сказал, что это «повторяющаяся война. Изначально Крестовый поход привел Ричарда из Британии, Людовика из Франции и Барбароссу из Германии. Сегодня крестоносные страны бросятся вперед, как только Буш поднимет крест. Они приняли правление креста».[420]
Как такое стало возможным? Почему язык средневековой священной войны нашел место в современных конфликтах? Этот риторический вопрос предполагает, что крестовые походы каким-то образом остались неизменными со времен Средневековья, и Запад и Восток, как и прежде, противостоят друг другу в неумирающей и ожесточенной религиозной войне. На самом деле нет непрерывной линии ненависти и разногласий, связывающей средневековые столкновения за господство на Святой земле и сегодняшнюю борьбу на Ближнем и Среднем Востоке. Крестовые походы в действительности являются мощным, тревожным и, в начале XXI века, явно опасным примером потенциальной возможности присваивать, искажать и манипулировать историей. Они также доказывают, что придуманное прошлое может создавать собственную реальность, и Крестовые походы стали иметь глубокое влияние на современный мир, но практически полностью при посредстве иллюзии.
