Искренне Ваш,
Лев GUNIN 14 ноября 2000 Монреаль
БОЛЕЕ РАЗВЕРНУТЫЙ ВАРИАНТ С ПОДРОБНОСТЯМИ НЕВЕРЯТНЫХ НАРУШЕНИЙ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА
Этот вариант (как и его название) был составил - перевеел с английского - Ним РОБЕРГ,
человек, который сам выучил русский язык и использовал компьютерную программу для
перевода. Поэтому нижеследующий текст звучит по-детски и с "иностранным акцентом".
Но времени переделывать его сейчас уже нет. Лев ГУНИН и его семья находятся в
состоянии самой страшной и реальной узрозы!
От Льва ГУНИНА
Лев ГУНИН
[адрес] {Телефон} [[email protected]]
Дорогой Лев Гунин! Прочитал ваше послание. Оно такое длинное и путанное, что
его вряд ли будут читать. Вы повествуете так, как ребенок рассказывает
маме. Сперва я сделал то-то, затем побежал к тому-то и т.д. по порядку
действий и страхов. Писать надо кратко и по сути. На мой взгляд, в такой
очередности.
1. Нам шесть лет не давали права жить в Канаде, придумывая для этого
всевозможные отводы...
2. Наконец, право жить дали. Официально. Люди, которые долго не давали этого
права, видимо, уязвленные тем, что их не послушали, начали отравлять нашу
жизнь, разорить нас, довести до сумасшествия...
3) Но не будем голословны:
Далее А) идет перечень лиц, которые участвуют в травле
В) Краткое перечисление издевательств. Над самим Гуниным, над его матерью,
дочерью и т. д
4) И в завершении просите помочь.
Все повествование, дающее картину надругательства, мести и прочее, должно
занимать максимум полторы страницы.
ДОКУМЕНТЫ, подтверждающие издевательства, в ПРИЛОЖЕНИИ.
Затем пришлите все это так же и мне, я отправлю Кретьену.
С уважением и глубоким состраданием Григорий Свирский
Уважаемый Господин, Леди!
Мы нуждаемся в срочной помощи в связи с невероятными нарушениями наших прав. Пожалуйста, сообщите нам, если Вы
можете, - 1) что мы можем делать, 2), куда обратиться, 3), какие возможности мы могли бы использовать, чтобы бороться с
этой несправедливостью, произволом. Самые последние события в развитии нашей ситуации (снова) привели нас не только
на грань полного финансового и социального краха, но даже еще хуже - мы имеем основания опасаться за наши жизни, потому
что наши преследователи хотят раздавить нас во что бы то ни стало. Они продемонстрировали способность нанести урон не
только нашей социальной или финансовой ситуации, но и нам самим (здоровье, и т.д.). Мы полагаем, что наша ситуация
чрезвычайно тревожна. Мы обращаемся к Вам с просьбой игнорировать некоторые эмоциональные преувеличения, который
могут прорываться в этом обращении. Мы просим Вас отнестись к этому с пониманием, так как на фоне невероятного
давления, какое мы испытываем, это вполне естественно.
Нам нужна Ваша помощь!
Вы найдете короткое описание нашей чрезвычайно длинной истории ниже.
Я - активист прав человека, журналист и историк с многочисленными публикациями. Мои убеждения и гуманитарная
активность сделали меня мишенью преследований в экс-СССР и - затем - в другой стране, куда я был доставлен вместе с
моим семейством против моего желания после того, как мы были заставлены покинуть нашу родную Беларусь. Я глубоко
убежден, что члены моей семьи, и я сам - мы прибыли в Канаду, потому что имели веские основания опасаться за свою жизнь.
Наша просьба о статусе беженцев была отклонена при исключительных обстоятельствах и в условиях тотально
пристрастного отношения к нам. Решение в отношении нас было несправедливым, жестоким и беззаконным. Это было чисто
политическое решение без какой бы то ни было связи с вопросом о беженстве. При слушании и администрировании нашего
беженского файла представители иммиграционных властей использовали все возможные (и невозможные) незаконные
методы, злоупотребление властью и нарушения прав человека. На фоне бесспорных преследований, очевидных фактов,
документов и материалов, что мы имели, тонн наших документарных доказательств наша просьба о статусе беженцев была
отклонена с помощью многих нарушений и нелегальных способов. Мы обратились с апелляцией в Федеральный суд, но в
Федеральном суде защитник IRB's подчеркиванием вопросов безопасности и другими необычными трюками - буквально
вынудила Суд закрывать наше дело.
Во время наших беженских слушаний член IRB судья г. Boiron сказал, что мы можем столкнуться с теми же самыми
преследованием, которые имели прежде, также и в Канаде. Это была самая откровенная угроза! И теперь эта угроза
становится действительностью.
Следующая часть была написана до 27 октября и включалась в письмо Министру Иммиграции, которое было послано
Министру перед 27 октября.
Вот уже более 6 лет мы в неизвестности, в подвешенной ситуации, в административном беспределе и крайне ранимом
состоянии. Это продолжает разрушать наше моральное и физическое здоровье, социальный и профессиональный статус и
возможности еще когда-нибудь восстановить свою профессиональную деятельность и возвратиться к нормальной жизни.
Каждая обычная процедура иммиграции, продление разрешения на учебу или студенческого разрешения, и т.д. превращается
в насмешку и издевательство. Мы должны бороться за каждую мелочь, какая обычно предоставляется автоматически! В то
же самое время мы высоко оцениваем то, что, несмотря на все, нам предоставили гарантию статуса иммигрантов в ответ на
нашу апелляцию по гуманитарной программе 1 (один) год назад. Затем мы получили Certificat selectione du QUEBEC: более
восьми (8) месяцев назад.
Оскорбления, саботаж разрешений на работу и учебу для детей, ненужные дорогостоящие медицинские тесты и
обследования, которые нас заставляли делать (и мы были вынуждены были подчиняться), потому что Иммиграция
утверждала, что потеряла наши медицинские данные, и многое другое, сделали нашу жизнь невыносимой. Не удивительно,
что на фоне всего этого мы беспокоились, что вид на постоянное жительство нам так никогда и не предоставят несмотря на
положительное решение. Чем больший срок проходил с того момента, как мы получили Certificat selectione du Квебек, тем
больше мы начинали беспокоиться. Когда я названивал в Иммиграцию, спрашивая, когда ожидать наших документов, мне
сказали дважды, что наш файл заморожен из-за ситуации моей матери. Согласно Закону Иммиграции файл моей матери не
имеет ничего общего с нашим. Вероятно именно потому, когда я позвонил в Иммиграцию в третий раз, они нашли другое
оправдание: якобы, мы не получаем ничего из-за проверки по безопасности. Однако, они не могли сказать, был ли сделан
запрос об уголовных записях, был ли направлен в страну нашего последнего места жительства. Они не могли сообщить, были
ли у них специальные формуляры, подписанный моей женой, и мной (которые мы отослали вместе с нашим гуманитарным
обращением) или они потеряли их (и тогда никогда даже не начинали эту процедуру). Позже, когда я позвонил в Иммиграцию
в следующий раз (это был четвертый звонок), мне сказали снова (в третий раз!), что мы не можем получить документов из-за
того, что моя мать " не закончила медицинские обследования"! Это имело место 23 октября, 2000. Я знаю, что
неправомочная аудио запись - не юридическое доказательство. Однако, я все же сделал запись устного ответа Иммиграции,
что наше дело нельзя закончить до того, как моя мать "пройдет все медицинские обследования". Все это убедило меня в
том, что мое дело все еще имеет какое-то отношение к делу моей матери ...
Теперь у Вас больше информации, чтобы понять, почему создается впечатление, что мою мать преследует Иммиграция из-за
того, кем являюсь я (правозащитником, активистом).
Тот же самый звонок в Иммиграцию 23 октября выявил два момента, на которые стоит обратить внимание. Первое - то, что
файл моей матери все еще объединен с нашим в компьютере Иммиграции. Другое - то, что все полицейские сертификаты
для нас, якобы, прибыли в Иммиграцию (17 октября), наш файл был "закрыт", и теперь мы должны "получить документы". Мне
обещали, что данные моей матери будут отделены от наших. Однако, 26 октября Иммиграция написала нам письмо,
требующее, чтобы моя дочь Marta прошли медицинскую комиссию. Но шесть (6!) месяцев назад, когда я требовал от
Иммиграции позволить мне и членам моей семьи пройти медицинскую комиссию (генерируя эту процедуру, начиная с
соответствующего решения и кончая надлежащим письмом и анкетой (Med1A.doc), мое требование было отклонено. В то
время Иммиграция утверждала, что только моя жена должна пройти медицинскую комиссию, и прислали медицинскую форму
