— Лодку отдам.
Тишина стала просто гробовой.
— Ту. Вторую. Семь метров длина. Три — ширина. Ручной вал и гребной винт.
Лица у 'советских' вытянулись. Народ зашумел, обсуждая предложение гостя.
— Тихо. Я. Не. Закончил.
Говорил Иван не громко, но как-то внушительно. Шум моментально стих.
— Ещё картошки тонна. Лук. Семена. Рассада. Пила. Из посылки. Напильник. Оттуда же. И…
Ваня замолчал.
… верстак.
Станислав Лужин на всю комнату скрипнул зубами. Верстак из своей мастерской отец отдал, обливаясь кровавыми слезами.
— Мне очень нужно это оружие. Продайте. Я прошу вас.
Ковригин покосился на свою загипсованную руку и пробурчал.
— Продадим. Чего уж там.
Народ заорал и ломанулся смотреть навар.
Глава 10
В которой Иван спит и не видит никаких снов
По ночам, когда солнце не жарило нагревательную поверхность теплообменника и перепад температур, на котором работал двигатель 'Беды' был не таким значительным, лодка сама собой останавливалась. В принципе, когда это было очень нужно, можно было подтопить маленькую чугунную печь, жара которой вполне хватало, чтобы двигатель вновь заработал. Даже ночью. Но сегодня ночью экипаж 'Беды' никуда не торопился. Погода стояла чудесная — полный штиль. Лодку почти не качало. Да и настроение у путешественников было хорошим. Два автомата. Два!
Когда Войтенко согласился продать оружие, первый зам Ивана, Олег, наотрез отказался его принимать.
— Без пристрелки не приму.
— Да пристреливайте ради Бога!
Войтенко положил сверху два пустых рожка и отсыпал шестьдесят патронов. Олег криво усмехнулся, помотал головой и принялся торговаться.
В общем, после часа ругани местные выделили ещё десять патронов на пристрелку. По пять штук на ствол. Отстрелявшись, Олег и Стас одновременно пришли к выводу.
— Оптимально — сто метров.
— Ага. Сто пятьдесят — предел. Дальше прицельно бить проблематично.
Автоматы им всучили даже не второй свежести — это был полный утиль. Стволы были расстреляны по самое не могу. И всё равно крымчане были очень довольны.
Полная луна заливала палубу лодки нереальным серебристым светом. Ветер стих. Стояла почти полная тишина. Олег Степанов сидел в кресле на носу лодки и думал. Обо всём и ни о чём. Ему просто было хорошо.
'Как в сказке!'
Сзади тихо подошёл Лужин.
— Не спится?
— Нет, братка. Не спится.
Стас сел во второе кресло и вытянул ноги, положив их на фальшборт.
Минут пять друзья провели в полном молчании, слушая тишину. Хотя какая там тишина…
Из трюма доносился богатырский храп Андрея, ему заливисто вторил Франц. Из рубки, где спал на своей лавке шеф, не доносилось ничего.
Стас покосился на друга.
— Никогда не думал, что Иван может так.
— Как так?
— Ты не видел? Он же…
— Угу. Умолял. — Олег отвернулся. — Я думаю, что, если б нужно было, он и на коленях это делал.
— Да ну. — Стас не поверил. — Хотя… ты же его лучше меня знаешь. Братка, ответь. Почему ОН?
Лужин не стал уточнять, но Олег его прекрасно понял.
— Почему он? А не я? Не ты или твой батя?
Лужин обернулся. Корабль спал.
— Да.
— Я как раз об этом думал. О том, почему люди идут за ним. Он ведь, — Олег тоже оглянулся, — не особо умный. И не сильный.
— Да. И трус впридачу.
— ?
— Да ладно, Степанов, можно подумать ты его дрожащие коленки не видел!
— Да. Боится он драк. Сильно боится. Но ведь заставляет себя идти вперёд. Значит не совсем уж он и трус.
— Ну, может и так.
Стас покачался в кресле.
— И ведь он не лидер. Нет в нём этого… этой…
— Харизмы?
— Ага. Обыкновенный человек. Братка, почему ОН? Я не завидую. Я понять хочу.
Олег не ответил и мужчины вновь погрузились в молчание.
— Я знаю почему.
Лужин встрепенулся.
— ?
— Он псих. Просто псих.
— Как это?
— Просто. Ему ничего не нужно. И его ничего не интересует, я так думаю.
Станислав помотал головой.
— Объясни.
— Его здесь нет. Он не здесь живёт.
— А где?
— Дома. В своей Алма-Ате. Ты понимаешь?
— Нет.
— Ты когда-нибудь слышал, чтобы Иван Андреевич, — имя Олег непроизвольно произнёс с огромным уважением, — делился своими планами? Такими… стратегическими?
Лужин напрягся, а потом помотал головой.
— Нет.
— И я нет. Но один единственный раз…
У Станислава Лужина почему то побежали мурашки по коже. Братка собрался открыть ему НЕЧТО.
— … один единственный раз он проговорился. Вроде шутка. Прикол. Но ты знаешь, — Олег взволнованно приподнялся в кресле, — не думаю, что ОН что-то просто так говорит!
— Расскажи!
— Мы тогда в самом первом походе были. На 'Беде'. Он, я и Сашка. Помнишь его? Моторист у нас был. Так вот, я тогда только к нему перебрался и толком ещё не понимал как себя с ним вести. Взял и ляпнул, мол, какие планы у вас, Иван Андреевич?
— А он?
— А он молчал долго, а потом всё ж ответил. С юмором таким. Мол, самое главное, не утонуть, хлопцы. Посмеялись мы тогда, а он смотрит куда-то в море и с тоской такой говорит… 'калиточку искать будем, калиточку домой'.
У Лужина волосы на голове стали дыбом. Тихий рассказ друга моментально расставил всё по своим местам.
— И?
— Его ничего не интересует. Ни лодка. Ни порт. Ни дом. Ни семья. Ни все мы. Он ищет. Ты понял? Ищет. У него есть нечто только его. Собственное. Личное. Не для нас. Не показное. ОН ИЩЕТ ДЛЯ СЕБЯ САМОГО и на остальных ему плевать. Он как ракета. Это единственный человек, которого я знаю, который не смирился со всей этой хернёй и что-то при этом делает. Не думаю, что он всё планирует и действует осознанно. Он просто прёт, как кабан, к своей цели. К калиточке. Домой. В свою Алма-Ату.
Олег встряхнулся и потёр лицо руками.
— Извини, братка, мне надо выпить.
— Сиди, я принесу.
Стас разлил лёгкую шипучую бражку, мужчины выпили и Олег продолжил.
— А люди то всё это чувствуют. Не понимают, что именно они чувствуют, но всё равно идут за ним. Потому что мы все, ВСЕ просто живём, а некоторые так и вовсе — выживают, а он…
— Да. Он как ракета.
Стас тоже смотрел на звёзды.
— Просто летит к своей цели.
— Да. А всё что у него сейчас есть… так сами пришли и сами всё дали.
В прошлой жизни 'Мастер и Маргарита' была любимой книгой Олега Степанова. Ещё со школы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
