но у всех присутствующих волосы на затылке готовы были встать дыбом от внезапно пробудившегося в сознании неестественного страха. Сора была знакома с таким эффектом. Так всегда действовало сакки ее приемного отца.
— Яги, паршивец! — недовольно крикнул Орочимару, легко оттолкнув Сору в сторону Ибури. — Подержи эту бестолочь, пока я буду вправлять кое-кому мозги.
Перед тем, как упасть в обморок от усталости, вызванной изъятием из тела чакры на перемещение приемного отца, Сора еще успела отметить, что Орочимару явно недоволен ей. Как и ожидалось. И именно поэтому она с большой неохотой приходила в себя спустя некоторое время, не торопясь открывать глаза.
— … был твоим учеником? Не горазд ты в воспитании детей, я смотрю, — услышала Сора язвительные слова своего отца, когда пришла в себя.
— Не все такие хорошие учителя и отцы, как ты, Орочимару, — с хрипами и явно с большим трудом ответил ему Казекаге, пытаясь ответить колкостью на колкость, — готовые явиться при первой угрозе своей дочери.
В ответ ему Орочимару безудержно расхохотался. Сора впервые слышала, чтобы он так веселился.
— Хороший учитель и отец… Хорошая шутка, Тенрай. Но рекомендую ее забыть. За нее некоторые женщины могут тебя убить крайне жестоким образом. Невзирая ни на какие чины, звания и возможные политические последствия.
Поняв, что настроение у отца неплохое, Сора все-таки решилась открыть глаза. Оказывается, в беспамятстве она провела совсем немного времени. Солнце не успело даже уйти со своей точки на небесах, зато сама девушка, как и остальные шиноби, оказалась уже в другом месте. По-прежнему в Сунагакуре, но уже в тени большого когда-то зала, часть которого сейчас была просто обрушена. Точнее, отсутствовала целая стена.
— Очнулась, значит, — быстро заметил изменение состояния дочери Орочимару.
— Господин и отец мой, — постаралась встать, чтобы поклониться, Сора.
Яги успел уложить ее на пол, с которого в нынешнем состоянии Соре встать было затруднительно, поэтому отцу она поклонилась в наиболее почтительной форме, встав на колени.
— Ну-ну, — неопределенно прокомментировал приветствие дочери Орочимару. — Вовремя ты очнулась. Нам пора.
— Подожди, отец, — вскинулась Сора. — Сасори. Где он?
— Сбежал, ублюдок! — зло выпалила Пакура.
— Он здраво оценил возможности своих ядов и марионеток, — пояснил Орочимару. — Раз не решился напасть на Казекаге в открытую, то и от меня сбежал. В Суне после Второй мировой у меня есть репутация. Теперь довольна? Можем отправляться?
— Подожди, отец. Тенрай… Казекаге-доно отравлен. Осмотри его, пожалуйста.
— Не думаю, что у Отогакуре и Сунагакуре такие доверительные отношения, чтобы я мог получить возможность приблизиться к ослабленному Казекаге, — монотонно ответил Орочимару, с любопытством разглядывая нервно перебирающую пальцами Пакуру.
Сейчас куноичи осталась одна со своим Казекаге против троих шиноби, являющихся членами одной фракции. Это ее здорово нервировало.
— Пакура… — умоляюще посмотрев на куноичи, произнесла Сора. — Тебе это нужно не меньше чем мне.
— Сора, я…
— Я все еще здесь… Кха-кха! И я все еще Казекаге, — раздраженно взглянув на Сору и тяжело откашляв кровавую мокроту, произнес Тенрай. — До прихода ирьенинов я доживу.
С нескрываемой обидой и укором посмотрев на пару шиноби Песка, Сора, решительно поджав губы, снова склонилась перед Орочимару в поклоне и выпалила:
— Отец, я люблю Тенрая и однажды стану его женой! Пусть этот идиот считает что угодно, но когда-нибудь между Отогакуре и Сунагакуре будут самые близкие родственные связи! Поэтому прошу, вылечи его.
— Ого, наконец-то призналась, — нисколько не удивившись новости, весело ответил Орочимару, сложив руки на груди. — И что, зятек-то в курсе твоих планов и согласен на них?
— Нет!!! — был получен решительный ответ.
И прозвучал он из уст, как это ни странно, Пакуры. Что вызвало очередную улыбку у Орочимару.
— Замечательно, — произнес он, разглядывая то Сору, то Пакуру. — А ты счастливчик, Тенрай. Лед и пламя, слабоумие и отвага — две девушки на тебя одного. Мои поздравления.
— Заткнись… — устало прошептал в ответ Казекаге, вновь в приступе кашля забрызгав свою белую накидку кровавыми пятнами.
— Знаешь, Тенрай, я не злопамятный, но наше сражение во время Второй мировой все-таки приносило мне дискомфорт из-за того, что я необдуманно попал в вашу ловушку, — весело сверкая глазами, сказал Орочимару. — И я все думал, как же мне достойно ответить на ту досадную оплошность. Так вот… Сора, я благословляю ваши отношения и всячески тебя поддерживаю, знай это. Пакура, твое будущее будет печальным, если ты упустишь Тенрая, борись за него и ты обретешь шанс на свое и его счастье.
— Какая же ты скотина, Орочимару… — закрыв глаза и поморщившись от боли, прошипел Казекаге в ответ, пока две девушки ошарашенно смотрели на Змеиного отшельника.
— Похоже, мы с тобой все-таки задержимся, Сора, — невозмутимо заметил Орочимару тем временем, быстро вызвав мелкую змею, которой передал короткое сообщение и отпустил обратно в Рьючидо. — Однохвостого уже запечатали, значит, скоро должны вспомнить и о своем Казекаге. До этого времени я присмотрю за ним.
— Отец…
— С ядом он пока сам справляется. Пока чакра есть, — перебив дочь, успокоил ее Орочимару. — Скорпионий яд вызвал отек легких… Цвет жидкости в легких нездоровый, но это не большая проблема. Хуже отравление липофильными соединениями ртути. Нарушение речи и онемение конечностей говорит о поражении мозга, и оно уже необратимо. Распространение очагов поражения Тенрай сдерживает, но дальнейшая жизнь его усложнится.
— Отец!
— Ухудшение реакции и слуха, сужение поля зрения, постоянная усталость. Если Сунагакуре пожелает избежать внезапного исчезновения их самого сильного Казекаге через несколько лет, чтобы потом обнаружить его марионетку в руках пригретого им же скорпиона, то Песку придется поискать ирьенина, владеющего знаниями темной медицины, — лениво пробормотал Орочимару. — Чие владеет определенными навыками, но если она не справится, то я готов помочь. По-семейному.
— Какая же ты скотина, — вновь повторил Казекаге.
Глава 27. Интерлюдия
7 января 46 года от начала Эпохи Какурезато
Прижавшись затылком к каменному креслу, Казекаге пытался унять головную боль. Как и предсказывал Орочимару, отравление вызвало необратимые повреждения, с которыми иногда было трудно справиться. Сейчас ситуация осложнилось невозможностью толком сконцентрировать чакру в голове, чтобы купировать боль.
Сложив
