— Че ты несешь, придурок! — возмутился дедок. — Никакой я не глюк! Сам, главное дело, сперва, приманил угощением, и теперь еще и надсмехается!
— Чего?
— Угощение, говорю, на базу верни, — уже гораздо спокойнее потребовал огненный лик, — как там тебя… Рихтовщик. Я с ним еще не закончил.
Чувствуя себя конченным дебилом, я вернул обгоревший кусок рыбины обратно в огонь факела, который ту же жадно накинулся на остатки рыбешки. А, под треск и шипенье лопающейся угольной корки, из огня беспрерывным потоком раздавался восторженный стариковский бубнеж:
— Другое дело — ууум, вкуснотища… Уже бездну лет никто так меня не потчевал. Спасибо, Рихтовщик, братка, удружил. За доставленную радость, уж так и быть, отвечу на любой твой вопрос. А потом, возможно, даже укажу и свой схрон. Ууум! А че нет? Определенно укажу…
— Дешшшевка, — вдруг раздалось злобное шипенье с соседнего факела.
Обернувшись на его огонь, я обнаружил там надменную рожу старухи, которая, заметив мой взгляд, плюнула в меня.
Но читерски разогнанная Реакция позволила мне играючи увернуться, и стрельнувший на добрый метр огненный плевок прошел на ладонь выше моего плеча.
— В натуре, Куцый, ведешь себя, как жалкий босяк. Смотреть противно, — поддержал «бабу ягу» «кощей» из третьего факела.
Этот огненный лик лишь брезгливо поморщился от моего взгляда, и, слава яйцам, не стал плеваться. Оказаться под перекрестным обстрелом на неудобной для маневра узкой верхушке утеса стало бы тяжким испытанием даже для моей преодолевшей четвертый предел неуловимости Ловкости.
— Да пошли вы, — фыркнул дедок из первого факела, самозабвенно «дожирающий» рыбу. — Говнюки спесивые! Завидуйте молча.
И я окончательно убедился, что, похоже, поехал кукухой.
Глава 14
Глава 14, в которой я вдруг ловлю удачу за хвост, и отчаянно пытаюсь ее удержать.
— Гони следующую порцию, а то от этой уже одни головешки остались, — потребовал старикан со странным именем Куцый, когда на штыке лопаты от куска рыбы осталась лишь черная сажа.
— Позссор! — зашипела на наглеца из своего угла «баба яга».
— Нам за тебя стыдно, бро, — покачал головой «кощей» из своего.
— Да и пес с вами, — огрызнулся обжора. — Зато, мне, пипец, как вкусно… Эй, как там тебя… Рихтовщик, че завис-то, братан? Гони, говорю, вторую порцию угощения!
— Млять! Че происходит, а? Реально что ли от одиночества спятил? — забормотал я, от греха подальше убирая обожженную лопату в инвентарь.
— Э-э, ты че! — возмутился Куцый. — Я к тебе со всей душой. Проникся, можно сказать, пониманием. И решил, там, типа, посодействовать. А ты, морда неблагодарная, жалкий кусочек рыбки зажал оголодавшему мне!
— Охренеть! Один глюк огнем плюется. Другой — предъявы кидает…
— Тупицсса! — прошипела «баба яга».
— Мы не глюки, а, в некотором роде, твои собратья по несчастью, — снизошел до разъяснения «кощей». Но этим еще больше меня запутал.
— Чего-чего?
— Рихтовщик, братка, ну не жмоть! Только-только аппетит мне раздразнил — и сразу обломал! — заканючил старик Куцый. — Это ж беспредел, в натуре! После тысячелетнего воздержания дать ощутить вкус еды, и тут же оторвать от угощения!
— Ты жшшалок! — отреагировала на вопли попрошайки «баба яга».
И лишь самый, походу, адекватный из троицы «кощей» худо-бедно прояснил мне ситуацию:
— Мы тоже когда-то были такими же, как ты игроками, Рихтовщик. Но не смогли в срок отыскать выход из этого проклятого места, и стали тенями. А поскольку для тенеловов путь сюда закрыт, они не могут утащить нас в Серые Пустоши. И мы вынуждены коротать вечность, сделавшись частью этого утеса. Поглотившего, когда подошел срок, наши немощные тела.
— С хрена это немощные-то? — возмущаюсь я. — Здесь же, реально, с каждым днем становишься все сильней.
— Это пока… Ответь: сколько ты здесь?
— Третий месяц пошел.
В ответ раздался дребезжащий стариковских смех из всех трех огненных рыл.
— Старость, мать ее ети, — отсмеявшись, поясняет «кощей». — Тебя ж хранитель должен был предупредить, перед ссылкой сюда, что здесь твое тело начнет стареть, как в обыденной жизни.
— Да, было че-то такое.
— Взгляни на нас. Когда-то все мы были, под стать тебе, молодыми, сильными и умелыми бойцами. Но за несколько десятилетий здесь превратились в дряхлые развалины. Да, прокаченные многолетним, практически беспрерывным качем мышцы, связки и сухожилия оставались в идеальном состоянии до конца, но наши постаревшие кости сделались хрупкими, как стекло. И любое движение на склоне лет превращалось для каждого в мучительную пытку. Не выдерживая темпа мощного мышечного каркаса, старые кости трещали и ломались даже при элементарной ходьбе, не говоря уж о схватках с местными шустрыми тварями… В какой-то момент Регенерация пасовала перед обилием переломов, и ты оставался лежать на этом утесе. Заканчивался живец, и ты мучительно испускал дух, становясь тенью гранитной скалы.
— Рихтовщик! Ну дай же, наконец, мне еще кусочек! — взвыл старик Куцый, мгновенно разрушая унылый осадок, оставшийся после обозначенных «кощеем» нерадостных перспектив.
— Зссаткнисссь! — получил скандалист тут же ответку от «бабы яги», на этот раз подкрепленную метким огненным плевком, аккурат в раззявленную пасть просителя.
— Ах ты ж лярва! — взвыл Куцый и, в свою очередь, отоварил мини фаерболом факел с «бабусей».
Между парой склочных теней завязалась настоящая огненная перестрелка, и я, на всякий пожарный, отсел поближе к адекватному «кощею».
— Не суди их строго. Тысячелетия заточения в камне выдержать не просто, — философски прокомментировал он устроенный товарищами фейерверк.
— Тысячелетия? — присвистнул я.
— Ну да. Новые соискатели появляются у нас не часто — примерно, раз в два-три тысячелетия. Но учитывая разницу в течении времени здесь и на Континенте, это не так уж много.
— Да, хранитель говорил, что здесь год — это как пара секунд на Континенте. Получается, тысяча лет здесь — всего лишь две тысячи секунд там. Это ж… чуть больше получаса!
— Именно, — хмыкнул «кощей». — Континент огромный, и поток соискателей в Лабиринты силы неистощим и стабилен. Но, из-за разницы во времени, вероятность пересечься здесь сразу двух игроков, сам понимаешь, крайне мала… Последним соискателем, кстати, был Куцый. Он появился у нас… Куцый, хорош фигней страдать! Скажи лучше, сколько ты уже здесь?
— А с фига это мне говорить? — возмутился скандалист. — Он мне угощение зажал, а я ему всю подноготную выкладывать должен?..
— Ты кусок уже слопал. Значит должен. Вот и отрабатывай, — припечатал «кощей».
— Да, млять! — скривился Куцый и, отвлекшись, тут же получил огненным плевком в лобешник.
— Фиа, прекрати, — шикнул на радостно захихикавшую старуху «кощей».
Последняя, хоть и скорчила недовольную мину, но послушалась.
— Ах ты ж лярва, — взбеленился было по новой Куцый, но его ответный плевок мазанул на ладонь ниже цели, повторно же плюнуть скандалисту не позволил «кощей».
— Мы ждем! — припечатал он требованием должника.
И Куцый, злобно выругавшись, стал колоться:
— Сперва тридцать четыре года два месяца и восемь дней был здесь, как игрок. Потом одну тысячу шестьсот двенадцать лет семь месяцев и три дня — как тень.
— Охренеть, — выдохнул я, в ответ на признание.
— Обычно мы игнорим новых соискателей, — снова заговорил «кощей». — Но раз уж так вышло, что тебе удалось наладить контакт с нами троими…
— Вообщщще-то, я ничччего ни ссс кем не налажшшивала, — злобной гадюкой в параллель зашипела «баба яга».
Но сделав вид, что не слышит параллельное мнение, авторитетный «кощей», не сбившись, продолжил говорить дальше:
— …По законам этого места, мы вправе открыть тебе личные схроны, с драгоценными фрагментами пазла, разумеется. Что, безусловно, изрядно повысит твои шансы отыскать-таки выход отсюда…
