Между тем, в комнате заезжих торговцев Жюстина всеми способами, впрочем, не осмеливаясь высказаться до конца, убеждала их в близкой опасности. Ее чувствительная и мягкая душа не могла сделать выбор между ужасной обязанностью привести на эшафот своего Хозяина и столь же ужасной вероятностью погубить невинных. Д'Эстерваль, которого уже охватывали описанные выше страсти — застать своих гостей в разгар наслаждения и препроводить их из объятий Венеры в руки смерти — и который с этим коварным намерением всегда подсылал к ним девушку, дрожал от нетерпения за дверью, сгорал от желания увидеть Жюстину в деле-и внутренне проклинал ее за недостаток средств, употребляемых ею для искушения путешественников, как вдруг один из них, схватив нашу отважную героиню, повалил ее на кровать, не дав ей времени опомниться.
— О сударь, что вы делаете? — закричала кроткая девушка. — Какое ужасное место вы нашли для таких дел? Великий Боже! Да вы знаете, где находитесь?
— Что такое? Что вы хотите сказать?
— Отпустите меня, сударь, я вам все открою… Ваша жизнь в опасности, выслушайте же меня.
Другой, более хладнокровный, убедил своего товарища забыть на время о похоти, и оба попросили Жюстину открыть тайну, на которую она намекнула.
— Посреди леса, господа, в разбойничьем логове — вот где вы хотите заняться такими делами! У вас хоть есть чем защищаться? Какое-нибудь оружие?
— Конечно, вот пистолеты.
— Хорошо, господа, не выпускайте их из рук. Пусть самозащита больше заботит вас, чем непристойности, которыми вы как будто собираетесь заняться.
— Слушай, курочка, — сказал один, — ты можешь изъясняться понятнее? Получается, что нам грозит беда?
— Ужасная, сударь, непоправимая… Во имя неба приготовьтесь: вас должны убить этой ночью.
— Вот что, детка, — сказал другой, чей пенящийся член только что пытался обследовать тело Жюстины, — скажи, пусть принесут вина и свечей, а завтра мы тебя отблагодарим.
Жюстина спустилась вниз и, открыв дверь, увидела, как Д'Эстерваль тискает свою жену: супруги приникли к щели в перегородке, готовясь насладиться сладострастным зрелищем и возбудиться для злодейства.
— Почему ты не позволила изнасиловать себя? — грубо спросил хозяин. — Разве не было тебе сказано, что только это развлекает меня? Ну ладно, время не терпит: скажи, чтобы им принесли все, что они хотят, и оставайся одна в гостиной.
Дальше все было спокойно, и, как и следовало ожидать, наши торговцы приготовились защищаться. Увы, это было бесполезно… Раздался страшный грохот.
— Они попались! Попались! — закричал д'Эстерваль. — Сюда, Доротея, ко мне, Жюстина; я их поймал, мерзавцев!
Д'Эстерваль бежал первым со свечой в руке, все трое — так как они вели с собой Жюстину — спустились в подвал, и там изумленным глазам нашей бедной героини предстали путешественники, оглушенные внезапным падением: оба лежали на полу и оба были безоружны!
Здесь проницательный читатель поймет, что все это произошло благодаря хитрому люку и что пистолеты, оставленные на столе, не смогли последовать за своими владельцами вниз.
— Друзья, — начал Д'Эстерваль, приставив к груди каждого по пистолету, — согласитесь, что вас предупреждали, так почему же вы не были начеку? Теперь вот что, сосунки: есть одно средство, чтобы выйти отсюда, так что не отчаивайтесь. Видите этих двух женщин? Одна — моя супруга, она еще красива, что касается другой, вы ее уже пощупали — это королевское лакомство. Так вот, вы совокупитесь с обеими на моих глазах, и ваша жизнь спасена, но если нет, если вы немедленно не займетесь этим, тогда…
И тут д'Эстерваль, не дожидаясь ответа, бессовестная мадам д Эстерваль, чьи страсти разгорались в предвкушении гнусностей, отстранила мужа, расстегнула пленникам панталоны и стала сосать им члены.
Трудно перейти от страха к удовольствию, но кто знает, на что способна природа, когда речь идет о самосохранении? Доротея взялась за дело с такой ловкостью, так умело успокоила и приласкала обоих несчастных, что они уступили, и вот два фаллоса круто взметнулись вверх. Рядом стоял диван, один из торговцев уложил на него жену хозяина и овладел ею. Жюстина начала капризничать, и если бы не угрозы д'Эстерваля, вряд ли восторжествовал бы товарищ долбилыпика Доротеи, но сила есть сила — пришлось подчиниться. Совокупление было в самом разгаре, когда появились обнаженные служанки с розгами в руках, спустили панталоны с обоих мужчин, обнажили их ягодицы перед жадным взором д'Эстерваля и отхлестали их в такт ритмичным движениям. Затем в игру вступил сам хозяин; он поглаживал и похлопывал мужские и женские зады, резвый и ветреный, как бабочка, он перелетал от одних прелестей к другим, его своенравный член сначала почтил присутствием седалища пленников, потом содомировал лежащих на боку Доротею и Жюстину, но скоро оставил их, набросившись на служанок.
— Теперь, — сказал он жене, вторгаясь в потроха того, который сношал Жюстину, — следи за своим, а этого я беру на себя.
В этот момент служанки взмахнули розгами над его задом, посыпались удары, одновременно грохнули два выстрела, и оба путешественника вскрикнули в последний раз… Несчастные умерли во время оргазма — как раз этого добивались их палачи. Лицо и грудь Жюстины залила кровь вперемежку с мозгами человека, извергнувшегося в ее объятиях — того, которого содомировал д'Эстерваль.
— Черт побери мою трижды грешную душу! — взревел злодей, испуская свою сперму. — Будь проклят тот, кто не знает сладострастия, которым я только что осквернил себя! В мире нет ничего слаще и пикантнее!
— Чудовище! — простонала Жюстина, выбираясь из-под вмиг отяжелевшего мертвого тела. — Я думала, что видела всевозможные преступления, но таких даже не могла себе представить. Радуйся, грешник: твоя жестокость превзошла все, что я до сих пор знала.
Но антропофаг вдруг рассмеялся, глядя на жену.
— Что ты делаешь?
— Я все еще кончаю, — отвечала та. — Сними с меня эту дохлую тушу, потому что член у нее стоит по-прежнему, и мне кажется, пролежи она на мне десять лет, я десять лет не перестану кончать.
— Сударь, — взмолилась Жюстина, — прошу вас, сударь, уйдем из этого ужасного места.
— Ну уж нет! Как раз здесь я и люблю сношаться; эти окровавленные жертвы моего злодейства возбуждают мою похоть, член мой восстает, когда я смотрю на них. Вас здесь четверо женщин: ложитесь по двое на каждый труп — это будут ложа, на которых я буду сношать вас.
Распутник как сказал, так и сделал: он прочистил все — и влагалища и зады. Он дошел до того в своей ужасной гнусности, что еще раз проник в охладевшие седалища жертв и извергнулся там три или четыре раза. Затем все поднялись.
