— Линдморы понимают, что в случае прямого противостояния мы их разоружим быстрее, чем они подведут войска, — говорил он. — Вынудить меня открыть ворота им не удалось. Теперь они воспользовались правом линдмора призвать короля к ответу. Барабаны — часть традиции. Если король игнорирует вызов, они снимают с себя вассалитет.
— Значит, я выйду, — резко ответила Полина. — Не спорьте, полковник, — предупредила она. — Разве нам нужна бойня? Я попробую достучаться до них.
— Они не будут вас слушать, моя госпожа, — покачал головой Свенсен.
— Придется, — твердо сказала королева.
Грохот барабанов глухим эхом отдавался в подрагивающем камне, пока Полина в сопровождении гвардейцев и Свенсена спускалась в скальную часть замка. Ворота открыли ровно настолько, чтобы королева могла выйти. И Полина, ступив на площадь и вдохнув обжигающий холодный воздух, застыла в удивлении — между ними и линдморами, невидимые из замка, стеной стояли люди Ренсинфорса. Немного, человек пятьсот, но ведь пришли, не побоялись!
Люди повернулись к ней, поклонились, расступились. Замолчали барабаны, и она медленно прошла по образовавшемуся коридору.
— Ваше величество, не ходили бы вы, — раздался обеспокоенный голос одного из мужчин. Она обернулась, улыбнулась и тихо сказала людям: «Спасибо».
Ольрен вышел к ней сам — хотя Пол боялась, что ее просто проигнорируют, заставив стоять и ждать разговора на морозе. Но нет, пришел. Хлестко посмотрел за ее плечо, на Свенсена.
— Твоих людей я не трогал, — сказал он, — они все живы. А у меня двенадцать трупов.
— Ты посмел испугать мою жену, — так же грозно ответил Свенсен. — Двенадцать жизней — малая вира за то, что ты сделал. А знаешь ли ты, что твои пытались убить женщину-воина, которая пришла спасать Тарью?
— Слышал, — хмуро проговорил Ольрен. — Но в наших книгах есть указание. Если дева бьется наравне с мужчинами, то и отношение к ней, как к мужчине. Но жена твоя была в безопасности. Не вини меня, я пытаюсь спасти страну без крови. И ты ее пролил, Свенсен, не я. Кто вернет родителям сыновей?
— Если вы не остановитесь, — решительно вмешалась Полина, — крови будет еще больше.
Ольрен изумленно взглянул на нее — как посмела прервать разговор мужчин?
— Послушайте, — продолжила королева. — Все послушайте, — она повысила голос. — У вас есть король. Вы ему клялись в верности, роду его клялись, меня приняли как свою королеву. Разве правильно то, что вы делаете? Разве не должны вы помогать мне, чтобы я смогла вылечить мужа?
— Вторая неделя идет — смогла ли ты хоть что-то сделать? — осведомился Ольрен. Увидел ее опустившиеся плечи и усмехнулся. — И не сможешь. Скажи мне, что если не получится его поднять за месяц, ты отпустишь его и дашь возможность стране принять нового короля. И мы уйдем, обещаю.
— Я не дам ему умереть, — твердо сказала Пол.
— Да он уже мертв, женщина! — раздраженно рявкнул Ольрен. — Ты только продлеваешь его агонию. Отпусти, не издевайся над берманом.
Пол вздохнула и плотнее закуталась в шубку.
— Нет, — сказала она ледяным голосом.
— Тогда и мы доведем дело до конца, — ответил Ольрен. — Мертвому не место на троне. Откройте ворота, последний раз предлагаю. Иначе мы придем к вам с оружием и заставим сделать все по чести.
— Приходи, — ответила Полина и жестко посмотрела ему в глаза. — Но не забывай, Ольрен, что у меня тоже есть оружие.
Упертые дураки! Пол раздраженно развернулась и пошла к замку — ее тут же окружили гвардейцы — а ну как берманы решат захватить королеву, пока она здесь, рядом. И правда, Ольрен метнулся за ней, но путь ему заступил один из соратников.
— Они вышли на переговоры, — сказал тот тихо, — дай им уйти.
В замке спешно готовились к обороне — а из открывающихся порталов выходили отряды с земель линдморов, окружали площадь, занимали круговую оборону. Дальше по улицам двигались группы солдат, подъезжала военная техника.
— Это наши части, — коротко пояснил Свенсен. — Если все-таки решатся атаковать замок, развяжут нам руки. И тут все уже будет зависеть от того, как быстро прорвут наши войска оборону и выдержат ли ворота.
Клин берманов аккуратно и жестко рассек стоящих перед воротами людей, оттеснил их в стороны, растащил по площади. Внизу, у ворот кто-то копошился, и Поля, как ни всматривалась, не могла понять, что там делают. Долго гадать не пришлось — минут через десять раздался взрыв, гулко ухнувший эхом по замку. Пол вздрогнула, посмотрела вниз. У ворот клубилась снежная пыль. Оттесненные безоружные люди что-то кричали, ругались.
— Все, — сказал Свенсен. — Начинается.
Прозвучали первые выстрелы — на одной из улиц солдаты короля пошли в наступление. Пол закрыла лицо руками, прислонилась к холодному стеклу. Там, внизу, гибли люди, давая ей с Демьяном время, а она совершенно не знала, что делать дальше.
Где-то в спальне зазвонил телефон, и она еле нашла трубку, хотя та лежала на видном месте. Звонила Ангелина.
— С днем рождения, сестренка, — произнесла она тепло. — Жди нас.
— Сейчас не самое удачное время, Ани, — пояснила Полина нервно. — У меня тут замок атакуют.
— Тем более жди, — после небольшой паузы тревожно сказала старшая сестра. — Закончится совет, и к тебе придет Владыка Песков. Дракон, Поля. Он сильный виталист… я верю ему. Он должен помочь.
— Вот черт, — грустно сказала Полина, наблюдая за движением людей внизу. Судя по тому, что замерцали щиты над нападающими, сверху, из замка, тоже начали обстрел. В громкоговоритель Свенсен убеждал гражданских разойтись, чтобы никто не пострадал. — Раньше я бы от счастья плакала, если бы удалось увидеть дракона. А сейчас даже удивиться сил нет.
— Ты просто устала, Полюш, — мягко сказала Ани. — Вылечим Демьяна. Отдохнешь. И все будет хорошо.
Через два часа в покоях королевы открылось Зеркало и оттуда один за другим вышли Луциус Инландер и Гюнтер Блакори, вслед за ними — незнакомый ей высокий красноволосый мужчина с чем-то неуловимо восточным в лице и две ее сестры — Василина и Ани.
Поля вежливо поприветствовала прибывших, извинилась за небольшие шумовые эффекты (Гюнтер подошел к окну и озадаченно-весело присвистнул), взяла дракона за руку и провела его под щиты к Демьяну. И остановилась рядом, глядя, как дракон гладит воздух над лежащим берманом. Прикрывает глаза, словно прислушиваясь и даже принюхивается. Касается висков, области сердца, печени. Долго, медленно, повторяя раз за разом одни и те же действия.
Луциус Инландер внимательно и довольно ревниво наблюдал за ним, на какие-то движения кивал головой, на какие-то — непонимающе хмурился. Тишина стояла звенящая, и Полина от этого напряжения, от того, что ей сейчас наверняка скажут «извините, ничего сделать не могу», впала почти в предобморочное состояние и только вздыхала глубоко, сдерживая подступающие слезы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
