методы подслушивания, тайного наблюдения и фотографирования, а также методы обмана, шантажа, подлогов и угроз. Агенты капиталистических разведок действуют часто под видом гидов и переводчиков, врачей и преподавателей, портных, продавцов, шоферов такси, официантов, парикмахеров и другого обслуживающего персонала. Разведывательные органы капиталистических стран стремятся использовать в своих целях и такие слабости отдельных лиц, как склонность к спиртным напиткам, к легким связям с женщинами, азартным играм, приобретению различных вещей и неумение жить по средствам, а также беспечность, болтливость, небрежность и халатность в хранении служебных и личных документов».
От запугивания инструкция плавно переходила к конкретным указаниям, в частности: «В случае, если в спальном купе (каюте) окажется одно постороннее лицо другого пола, нужно требовать своего перевода в другое купе». Запрещалось также «вести разговоры по телефону, в общественных местах, в гостиницах, местах проживания, в автомобилях с другими советскими гражданами о характере выполняемой работы, личном составе советских учреждений за границей, ведомственной принадлежности сотрудников, их личных и деловых качествах, внутреннем распорядке, размещении и охране представительств; использовать для поездок легковые и другие автомашины (кроме такси), принадлежащие незнакомым частным лицам; посещать ночные клубы, кинотеатры, в которых демонстрируются антисоветские или порнографические фильмы, и другие места сомнительных увеселений, а также участвовать в азартных играх; посещать районы, где проживают эмигранты или другие категории населения, враждебно настроенные по отношению к СССР, кафе или рестораны, в которых собираются члены каких-либо эмигрантских, реакционных и других организаций, брать при возвращении на Родину посылки и письма от советских граждан и иностранцев для лиц, проживающих в СССР; производить обмен советских денег на иностранную валюту, если на то нет соответствующего разрешения; продавать или обменивать личные вещи; приобретать и ввозить в Советский Союз литературу, фильмы, магнитофонные записи, открытки и другую печатную продукцию антисоветского и порнографического содержания. В период нахождения за границей категорически запрещается заключать устные или письменные соглашения на производство работ или осуществлять любую деятельность, платную или бесплатную, а также публично выступать на собраниях, митингах, по радио и телевидению, в прессе, кино, участвовать в концертах профессионалов и т. д., если это не предусмотрено командировочным заданием».
Полезная инструкция! Многие граждане из нее только и узнавали впервые, какой насыщенной и интересной может быть жизнь. И напоследок: «Государственные, партийные и общественные организации Советского Союза, направляя советских граждан за границу, оказывают им большое доверие. Это доверие советские люди обязаны оправдать примерным выполнением служебных обязанностей и безупречным поведением. Несоблюдение изложенных Правил поведения за границей должно рассматриваться как нарушение общественного долга и государственной дисциплины».
Можно было бы, конечно, пересказать эти правила своими словами, но как передашь в таком случае неповторимый канцелярский язык эпохи, а главное — стиль повседневной жизни? В этих правилах — вся соль, как говорил бюрократ Огурцов из «Карнавальной ночи». «Большое доверие» — вот что было главным тогда, а на самом деле — недоверие своим же гражданам, которых просто-таки боялись отпускать за границу. И не случайно была создана столь трудная система выезда, делая саму поездку вожделенной целью советских людей, превращая отказ в выезде в серьезное наказание. Хотя должно было быть все наоборот — именно разлука с родиной, пусть и на десять дней, как раз и должна была вызывать уныние у советских патриотов. Ан нет — слово «невыездной» в биографии того или иного деятеля советской культуры означало лишение его возможности посмотреть мир своими глазами, а не с помощью передачи «Сегодня в мире» и «Клуб кинопутешественников». Вот потому-то возмущенные обыватели и призвали не пускать Аллу Пугачеву за границу — пусть дома сидит, как все! И тем самым было признано, что пребывание в родных пенатах и есть суровое наказание звезды эстрады.
Как мы уже поняли, к выезду богемы за границу власти относились с повышенной бдительностью, ибо все эти певцы, актеры, писатели входили в так называемую группу риска. Это будто про них писались правила, особенно тот пункт, что касался лиц, склонных к употреблению спиртных напитков, случайным связям с лицами не только противоположного пола, азартным и прочим играм. Фильтрация выезжавшей богемы была вызвана и тем, что наиболее отважные из них периодически становились невозвращенцами. В основном это были люди, способные найти место под европейским и американским солнцем. Но если бы выезд был свободным, то желающих остаться на Западе было бы гораздо больше, вот для того-то еще в ноябре 1929 года и было принято постановление Президиума ЦИК СССР «Об объявлении вне закона должностных лиц — граждан СССР за границей, перебежавших в лагерь врагов рабочего класса и крестьянства и отказывающихся вернуться в Союз ССР». Невозвращение на родину приравнивалось к тяжкому преступлению, а сам невозвращенец объявлялся вне закона, что давало основание приговорить его к расстрелу, а имущество конфисковать. Постановление имело обратную силу, охватывая своим вниманием и тех, кто не вернулся в СССР до его принятия.
Богема побежала из России сразу же после Октября 1917 года — бежали наперегонки, без оглядки, и летом, и зимой, даже по льду Финского залива. Самым известным невозвращенцем 1920-х годов стал первый народный артист республики (что символично!) Федор Шаляпин, назначенный в 1918 году художественным руководителем бывшей императорской Мариинки. Отправившись в июле 1922 года на гастроли за границу, певец там и остался. Судя по всему, возвращаться он и не собирался.
Дело в том, что большевики сдуру еще в 1921 году выпустили его в Ревель — немножко попеть. Шаляпин вообще сомневался — дадут ли выехать? Скольких трудов ему стоило выклянчить разрешение на лечение его больной дочери в финском санатории. Но отпустили, естественно, одного, без семьи, только с аккомпаниатором и еще одним виолончелистом. Несмотря на то что заграницей тогдашняя столица Эстонии (бывшей Эстляндии, части Российской империи) стала совсем недавно, как же разительно она отличалась от любого советского города. Что поразило Шаляпина на первой же заграничной станции? Прежде всего хлеб, много хлеба и продуктов, которые можно было купить за деньги. В Совдепии-то от частной торговли отвыкли. Сразу же Шаляпин и его спутники принялись есть этот хлеб — вкусный, хорошо испеченный, не то что в пайке, с соломой. Ели за обе щеки, пока как следует не насытились.
Концерт в Ревеле прошел с феерическим успехом, Шаляпина принимали на ура. Министр иностранных дел Эстонии дал обед в честь певца — было с чем сравнивать, увы! Это вам не стучаться в закрытую дверь всяких там Зиновьевых и Троцких. Короче говоря, воздух свободы сыграл с профессором Плейшнером злую шутку. Побывав в буржуазном Ревеле всего лишь какую-то неделю, Федор Иванович сделал для себя следующие выводы: жизнь за рубежом куда лучше, чем об этом говорят в Москве и Петрограде (кто бы сомневался!),
