— Будто бы должность смотрителя не будет упразднена, — возразил Фьорд, на что Зоревар лишь хлебнул пива. — А ведь гонца по дороге мог сожрать какой-нибудь заплутавший Потусторонний. Кто вообще додумался отправлять его самого?
— Ты по себе-то не мерь. Потусторонних не так уж и много осталось, да и то, все что есть, сбегаются на тебя. Пометил тебя, что ли, один из них? — Зоревар хохотнул и устало вздохнул, не увидев в глазах Фьорда веселья. — Никто не посылал простого гонца. Для подобных сообщений есть специально обученные церковники, выделяющиеся среди остальных скоростью и проворством. За ними не угнаться даже этим со змеиной шкурой.
— Пусть так. Но как ты мог знать, что церковники, те двое, на которых ты набросился, словно бешеный крысопес, в курсе действий Ройриха? Ты не допускал мысли, что им могло быть неизвестно о письме?
— Нет, не допускал, — Зоревар расплылся в самодовольной улыбке. — Похоже, ты забываешь, что я несколько лет ходил за Ульеном, Первый советник который, перенимая все хитрости ведения дел. Конечно, церковники не отличаются ментальной проницательностью, — да и к чему это вообще, когда есть мышцы — но мое обучение было несколько серьезнее. Так что я сразу замечаю тех, чья совесть не чиста, — поймав скептический взгляд Мелиссы, Зоревар скривился. — Вот только не будем вспоминать вашу подружку! У всех осечки бывают.
— Осечки, — теперь пришел черед Фьорда смеяться.
— Даже если так, тебе не кажется, что ты слегка перегнул? — Мелиссе даже сейчас мерещился тошнотворный хруст костей и обагренный кровью доспех.
— Перегнул? Я боюсь, как бы не оказалось, что я «не догнул», Светлячок, — отпив из кружки, Зоревар погонял пиво от щеки к щеке. — Они осознанно пошли на нарушение Предписаний. Ослушались приказа Всевидящей Матери, вняв убеждениям какого-то рассыпающегося старика. За такое их следовало казнить.
— Если так судить, тогда тебе стоило бы возглавить колонну идущих на плаху, — Мелисса поспешила проявить крайнюю заинтересованность только зашедшим в «Каменку» магом, на лице которого, как и у многих до него, была написана растерянная задумчивость, лишь бы только не встречаться с оставившим всякое веселье Зореваром.
— Да, стоило бы, — согласился церковник, проскрежетав опустевшей кружкой по столу, привлекая внимание хозяина, и указав на нее пальцем. Когда пивная пена поднялась до краев, а коренастый мужичок отправился обслуживать другие столы, он продолжил: — Именно поэтому я хорошо знаю, что такое церковник, один раз нарушивший клятву верности Всевидящей. Это крутая и скользкая дорожка, одного шага на которую хватит, чтобы скатиться на самое дно. Если церковник забыл о своей клятве, уговоры здесь уже не помогут. Церковничьи раны заживают быстро, а загубленную жизнь не вернуть. Надеюсь, мне удалось выбить всю дрянь из голов тех двоих. В любом случае, я доложу о произошедшем, и их ждет суд. Отвернувшись от Всевидящей один раз, церковник вряд ли сможет вновь посмотреть в ее сторону.
— Но ты же смог.
Сведя брови, Фьорд наблюдал, как Зоревар залпом опустошает еще одну порцию пива. В стороне топтался хозяин таверны, радость которого от предполагаемой выручки с одного стола омрачалась мыслями о том, чем грозит «Каменке» захмелевший церковник.
— Ты правда так считаешь? — Зоревар ухмыльнулся. — А теперь представь, что Всевидящая не согласилась заключить союз и подыграть с историей о «битве Искупления». Тогда ее ждало бы противостояние с Кристаром и Оникой, которые не допустили бы продолжения существования старого порядка. И как думаешь, на чьей стороне я был бы тогда?
За столом повисло молчание, тут же сметенное шумом разгулявшейся питейной. В «Каменке» становилось тесно, и Бойль едва протискивался между обступившими занятые столы магами и простыми людьми, все как один старающимися держаться подальше от угла, где сидел церковник и пришедшие с ним маги. В одном из них многие узнали сына Горальда, отступника, сбежавшего из дома два года назад, и вскоре в ставших душными стенах не осталось ни одного человека, не знавшего имя Фьорда.
События этого дня обещали еще не одну неделю ходить из уст в уста, одетые в разношерстные мнения. Сельчане уже не помнили, когда в последний раз смотритель Ройрих созывал собрание. Настороженные и угрюмые, шли они на площадь, связывая все с пойманными отступниками и не радуясь необходимости смотреть на публичное клеймение.
Когда же изо рта Ройриха полились слова Всевидящей Матери, площадь охватило непонимание. С начала речи и до последнего озвученного указа сельчане не отрывали взглядов от смотрителя и стоявших подле него магов. Стоило Ройриху умолкнуть, выдавив из себя слова извинения перед схваченными по ошибке магами, как слово взял молодой мужчина, представившийся уполномоченным вестником Всевидящей Матери.
Он первый, не поведя и бровью, озвучил страхи и опасения каждого, кто пришел на площадь. Добродушно улыбаясь и живо жестикулируя, он вдохновенно рисовал картины уже стучащегося в дверь будущего.
— Я понимаю, что многие из вас растеряны, — громко говорил он, — оно и не мудрено, ведь вы оказались на распутье. Но вы не останетесь одни! Нине каждый маг может рассчитывать на всецелую помощь со стороны Всевидящей Матери, чтобы не только на бумаге, но и в душе почувствовать себя равноправным жителем Огнедола. На карте государства вы являетесь одним из важнейших сырьевых селений, и теперь нет ничего, что мешает превратить вашу деревню в процветающий город. Изменения коснутся и государственной казны, которая не будет более пополняться за счет низкой оплаты за добытые ресурсы. Конечно, понадобится время, чтобы привести дела в порядок, но, уже к следующему лету, каждый из вас сможет решить — остаться ли ему шахтером, получающим соответствующую плату за свой труд, или избрать себе иное ремесло по духу и умениям!
Еще долго по площади носились слова о перестройке домов и обустройстве полей, которые смогут обеспечить людей зерном; о реформах в управлении селением и введением советов с участием магов; о важности развития самобытной культуры укротителей камня.
За одним из столов глухо стукнули кружки в руках магов, решивших, что все изменения под покровительством Всевидящей Матери только к лучшему.
— Чудеса! — хмыкнул Фьорд. — Если бы в прошлый раз, когда я был здесь, кто-то сказал мне, что я буду вот так сидеть за одним столом с церковником, расправляясь с последними запасами старого Бойля, я счел бы его сумасшедшим.
— Ропщешь на то, что в ряды твоих товарищей затесался церковник? — Зоревар гулко опустил кружку на стол, расплескав пиво и заставив разговоры в «Каменке» утихнуть. — Проклятый побери, да я, верно, единственный во всем Огнедоле церковник, среди друзей которого одни стихийные маги!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
