– Я… Вы… Папа пообещал, что Вы мне сможете помочь.
Мне никогда не приходилось кого-либо о чем-то просить, и я сама понимала, что у меня это не очень получается.
– Твой папа несколько самоуверен, ты не находишь?
– Не нахожу! – Более резко, чем того требовали обстоятельства, ответила я. – Он сказал, что Вы его друг.
– Друг? Гм… Возможно. Но ради нашей дружбы я не готов жертвовать всем, что у меня есть – своим материальным благополучием, авторитетом, карьерой, в конце концов.
– Какая карьера, о чем вы говорите!? – Я была в полном отчаянии. – Папу оправдали по всем пунктам!
– Знаешь, – директор усмехнулся и сразу стал мне до невозможности противен, – есть такой старый еврейский анекдот. Один еврей звонит другому. "Изя, ты у меня вчера в гостях был?" – "Был" – "Так вот, Изя, ты ко мне в гости больше не ходи. Как только ты ушел, у нас пропало двенадцать серебряных ложечек и пять серебряных ножей," – "Но я не брал, честное слово!" – "Знаю. Мы их потом в рукомойнике нашли. Но, понимаешь ли, осадок остался". – Он снова усмехнулся, затем неспешно продолжил. – Так же и с Германом Геннадьевичем. Его оправдали, но сейчас слишком много людей следят за его поведением. И за вашим, смею предположить, уважаемая Полина Германовна. Так что, простите, но в данной конкретной ситуации я ничем не смогу Вам помочь. В финансовой сфере работают очень мнительные и памятливые люди, которые крайне дорожат своей репутацией, зачастую больше, чем всем остальным, вместе взятым. Войдите в мое положение, уважаемая – если я дам вам кредит, даже не столь крупный, как Вы просите, тут же пойдут нехорошие пересуды и обо мне, и о Сенаторе… Кому это нужно? И Вы бы сами на моем месте как поступили? – Не дожидаясь ответа, он поднялся со своего места. – Не смею больше задерживать.
Вот и все!
Я приложила все усилия, чтобы скрыть наворачивающиеся на глаза слезы. Такого разочарования я не испытывала никогда в жизни. И что теперь говорить Белохвостикову, всем остальным ребятам? И вообще – стоит ли возвращаться в школу? Что хорошего меня там ждет?
После моего неожиданного отъезда ребята и так встретили меня не очень дружелюбно, теперь же, если я вернусь без денег, моя репутация уже никогда не восстановится.
"Может переступить через себя и позвонить папе?"
Я тут же отмела эту мысль. Даже если папа лично попросит этого самодовольного хмыря о кредите – тот все равно откажет, мотивируя это необходимостью сохранить все свои привилегии в финансовом мире.
С горечью я вспомнила, как была самоуверена, когда уезжала из школы, обещая привезти полтора миллиона.
Стоп! Полтора миллиона – это была та сумма, что назвала я сама. А сколько нужно было в самом начале? Триста тысяч? Четыреста? Да, вроде бы четыреста. Было бы неплохо достать хотя бы их. Благо, это не полтора миллиона – в четыре раза меньше.
Когда я выходила из кабинета директора, на его столе затрезвонил телефон. Занятая своими мыслями, я даже не обернулась, и очнулась только оказавшись перед стеной, увешанной плакатами.
"А чем не вариант? – Мелькнуло в голове. – Останусь жить здесь, в Австралии, в какой-нибудь глухой деревушке, чтобы никто не смог отыскать. Техника здесь примитивная, лет через пять, может быть, кто-нибудь и отыщет…"
Я подумала это в шутку, но, неожиданно для меня, мысль эта стала заполнять сознание и все больше мне нравиться.
Подсознание паниковало: "Неужели ты и вправду способна на такое?", а внутренний голос спокойно отвечал: "Конечно, как же еще"
Я настолько углубилась в свои мысли, что вздрогнула как от удара, когда меня кто-то потрогал за плечо. Рядом стояла секретарша.
– Евсей Никанорович просит Вас зайти.
– Я только что там была. Больше – не пойду.
– Евсей Никанорович просил Вам передать, что обстоятельства изменились и он готов выполнить Вашу просьбу.
Значит папа всё-таки позвонил! Успел в последний момент!
Я, даже не потрудившись изобразить чинный и воспитанный вид, влетела в кабинет директора, словно группа захвата – в дом с заложниками.
– Ну?! Позвонил?!
Хозяин кабинета, как раз решивший выпить воды из стоящего на столе графина, чуть не выронил стакан:
– Ты о ком?
Я не стала его поправлять: человек, ведущий себя подобно мне, не имеет морального права требовать, чтобы его называли на "Вы".
– Я о папе.
– Этот вопрос я закрыл пять минут назад, – напомнил Евсей Никанонович, который взял себя в руки и заговорил обычным вкрадчиво-вежливым голосом. – Даже если бы он позвонил, я вряд ли что-нибудь смог бы сделать.
– Тогда кто это был?
– Я не буду отвечать на этот вопрос. Достаточно того, что я готов дать Вам в кредит сумму полтора миллиона рублей на срок один год по стандартной ставке – восемь с половиной процентов. Кофе будете? – Спросил он без всякого перехода.
– Нет.
Я быстро проанализировала ситуацию. Про полтора миллиона я сама сказала, но вот о сроке кредита я директору словечком не обмолвилась. Об этом мог знать только папа. Или ребята в школе. А ещё… Никита!! Точно – он. Только откуда ему знать, в какой банк я поеду? Нет, этот вариант тоже отпадает. Кто же успел позвонить?
– Оформление всех необходимых бумаг займёт четверть часа.
– Я готова подождать.
Директор не заметил сарказма в моём голосе и удовлетворённо кивнул.
Кофе я всё-таки выпила, потом пришлось заполнять десятки разных бумаг. Сначала я тщательно читала всё, что подписывала, потом мне это надоело, и я подмахивала бумаги не глядя.
– Надеюсь, мне не нужно объяснять, что Вы берёте кредит под свою личную ответственность?
– Не нужно.
– Если Вы не сможете возвратить сумму в установленное время в полном объёме…, – он запнулся и решительно закончил, – Ваш отец вряд ли сможет освободить Вас от уголовной ответственности.
За последние два дня иллюзий по поводу полномочий моего папы у меня изрядно поубавилось, тем не менее, после этих слов у меня по коже прошёл невольный холодок. Не зря ли я доверилась Белохвостикову? А если его самого надуют? И каковы шансы, что Белохвостиков за год сможет настолько приумножить капитал, что я смогу отдать долг?
– Я понимаю.
– В таком случае, подпишите ещё вот эту последнюю бумагу. На какой счёт переводить деньги?
Вопрос поставил меня в тупик. Действительно – на какой? С Колей я договориться не успела, сама же в финансах – ни бум бум.
– Они мне нужны наличными.
Евсей Никанорович удивился так, что даже перестал улыбаться.
– Полтора миллиона? Наличными? Вы уверены?
– Уверена, – ответила я, хотя думала диаметрально противоположно.
Директор замялся.
– Что такое? У Вас нет такой суммы реальными деньгами?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
