жизни. Внутри него что-то сломилось, и сломал это его отец. Вдобавок ко всему, он худой, у него прыщи, если бы он не стал хулиганом, над ним бы издевались. Он смотрит в зеркало, и по целому ряду причин ему не нравится то, что он там видит. Потребуется чудо, чтобы разобраться с его дерьмом. Это не означает ничего хорошего. Этим ребятам нравится издеваться над людьми. Фин и Ноу без вопросов, особенно если команды поддержат их, могут вытереть пол этими придурками. Но это только начало неприязни, которая уже закипает. Я не вижу способа пресечь это дерьмо в зародыше в данную минуту, мы влипли. И независимо от того, согласна ты со мной или нет, в любой другой ситуации я бы позволил Фину и Ноу больше. Я бы посоветовал им, но они оба становятся старше, и им нужно научиться принимать решения, которые приведут их к тому, кем они станут. Что мне не нравится, так это то, что Рис является мишенью во всей этой истории. От этого я нервничаю и напрягаюсь.
— Поговори с Фином, я поговорю с Фином вместе с тобой, и для верности позовем папу. И я не знаю, согласишься ты или нет, но я предлагаю Рис тоже позвать. Когда он смотрит на нее, то успокаивается. Ему небезразлично, что она думает. Честно говоря, из всех нас, думаю, что он прислушивается больше всего только к ней.
Майк снова уставился в потолок кивнув. Без сомнения, Финли Холлидей сблизился с дочерью Майка и был о ней высокого мнения. Но это может обернуться двояко. Она могла бы отговорить его, но дети иногда бывают так настойчивы, и Фин сделал бы то, что, по его мнению, он должен был сделать, как мужчина, чтобы ее защитить.
Дасти на мгновение замолчала, затем тихо спросила:
— Как тебе удалось схватить всех троих сразу?
Взгляд Майка вернулся к его женщине.
— Эти дети — придурки, но они не глупы. Я вышел не через главную парадную дверь, а подошел к ним сбоку. Они не ожидали, а даже если бы и ожидали, то не ожидали, что я зайду к ним с тыла. Когда увидели меня, то поняли, что я взбешен. Я направил на них пистолет и велел им не шевелить ни единым гребаным мускулом. Они так и сделали. Затем велел им опуститься на колени. Они опустились. Я обыскал их на предмет оружия, а потом велел им тащить свои задницы в мой дом. Что они и сделали.
Ее взгляд блуждал, и она пробормотала:
— Я бы убежала.
— Если бы ты такое сотворила с моим двором, я бы выстрелил. — Ее глаза встретились с его глазами, и она спросила:
— Ты бы застрелил их?
— Нет, я бы выстрелил в них и напугал их до чертиков. Они могли бы сбежать, но они бы сбежали в обосранных штанах.
Она ухмыльнулась ему, ее рука скользнула вверх, обвившись вокруг его шеи, ее лицо приблизилось, когда она прошептала:
— Мой альфа, горячий парень.
— Не нужно лезть в мой двор.
Ее ухмылка стала шире.
— И в машину моего сына.
Ее ухмылка превратилась в улыбку.
— И к моей дочери.
Ее улыбка погасла, лицо стало нежным, пальцы напряглись на его шее.
Майк поднял руку, обхватил ее за затылок, притягивая к себе и чувствуя, как ее мягкие волосы скользят по его коже. Он коснулся ее губ своими, затем ослабил давление и поймал ее взгляд.
— А теперь заткнись, дорогая. Я вымотался.
— Я тоже, — прошептала она, затем отстранилась, чтобы перекатиться к прикроватной тумбочки.
Майк потянулся к своей, заметив, что Лейла лежала на полу у его кровати. Больше не будучи постельной собакой, теперь она стала сторожевой собакой.
Черт, он любил свою собаку.
Вместо того чтобы потянуться к свету, он наклонился и похлопал ее по заду. Она повернула голову, окинув его оценивающим взглядом, потом отвернулась, не сводя глаз с двери, когда он потянулся к ночнику, погружая комнату в темноту.
Мгновенно Дасти снова прижалась к нему, и Майк просунул руку под нее, обняв ее за талию.
— Надеюсь, что все уляжется до того, как Хантер, Джерра с детьми приедут к нам на весенние каникулы на следующей неделе. Это было бы отстойно, вандалы и кровная месть подростков, разъяренные братья и так далее, когда у нас будут гости, мы должны весело проводить время, — заметила Дасти.
— Понимаю, они разберутся, — ответил он.
— Это правда, — пробормотала она, устраивая голову у него на плече.
— А теперь спи, милая.
— Хорошо.
— Спокойной ночи, Ангел.
— Спокойной ночи, красавчик.
Дасти прижалась ближе, ее рука, обхватившая его живот, на секунду напряглась, а затем отпустила.
Майк уставился в темный потолок, и, когда тело Дасти расслабилось, и она всем весом навалилась на него, когда она заснула в безмолвной темноте, он больше не мог сдерживаться.
Что-то надвигалось, и надвигалось совсем нехорошее. Весь день его внутренности были напряжены. И это дерьмо сегодня было не тем «нехорошим».
И, проработав копом двадцать лет, он научился прислушиваться к своей интуиции.
Тихо, он прошептал: «Дерьмо», в темноту.
Лейла негромко тявкнула в знак согласия.
Верно.
Вот оно что было.
Даже собака чувствовала.
Дерьмо.
19
Договорились
Майк перевернул меня на спину, и его рука скользнула вниз по моему боку, вниз по животу, вниз, вниз. Приподнявшись на локте, его глаза не отрывались от моих, мои руки обхватили его, его пальцы начали намеренно играть у меня между ног, пока я тяжело дышала и держалась изо всех сил.
Боже, то, что он делал своими пальцами, было приятно.
Боже, это было так приятно.
— Детка, — выдохнула я, и он опустил голову, одаривая меня медленным обжигающим поцелуем, в то время как его пальцы продолжали ласкать.
Так было лучше. Намного лучше. Господи. Боже.
Мы были на стадии обжигающего поцелуя, когда мои бедра начали двигаться, живот напрягся, а Майк прервал поцелуй. Я ошеломленно сосредоточилась на нем, разглядев, как его глаза скользят по моему лицу, вниз по моему телу к его руке между моих ног.
Мои бедра продолжали двигаться, руки блуждали по коже его спины, пока его глаза поднимались к моим.
— Господи, черт возьми, ты прекрасна, — пробормотал он.
— Майк, — прошептала я, впиваясь ногтями.
— Такая чертовски красивая.
Его лицо исчезло из поля моего зрения, как только моя
