У окна замер человек, смотревший на пустыню.
Прежде чем обернуться, он долго стоял неподвижно и продолжал смотреть в окно, равнодушно демонстрируя ей свою спину. Сколько нужно времени человеку на то, чтобы обернуться? Две, самое большее три секунды. Но Дайне показалось что темный человек поворачивается целую вечность, постепенно выставляя себя на обозрение, как та самая луна, на которую он смотрел. Она снова превратилась в ребенка, онемевшего от дикого любопытства, смешанного с жутким страхом. На мгновение она целиком оказалась в сетях его магнетизма, его чар, и она была уверена, что когда он полностью повернется к ней — а до тех пор пройдут века, — она увидит лицо из ее снов — лицо монаха в готической мантии с капюшоном, чей силуэт едва виден в окружавшей его полной тьме. Она увидит его и тогда сойдет с ума.
Потом он взглянул на нее и пошел к ней, тепло улыбаясь, и ее первая изумленная мысль была: «Да ведь он моих лет!»
Волосы Рэнди Флагга были темные и растрепанные. Лицо — красивое и румяное, словно он много времени проводил на ветру в пустыне. Черты лица — подвижные и чувственные, а в глазах плясало веселье. В глазах маленького ребенка, охваченного мгновенным и невероятным затаенным удивлением.
— Дайна! — воскликнул он. — Привет!
— П-п-привет. — Больше она ничего не смогла выдавить. Она думала, что готова ко всему, но она не была готова к такому. Ее разум получил нокдаун и брякнулся на мат. Он улыбался над ее смятением. Потом, словно извиняясь, он выставил ладони вперед. На нем была выцветшая пестрая рубаха с обтрепанным воротником, обтягивающие джинсы и очень старая пара ковбойских сапог со скошенными каблуками.
— Чего ты ожидала? Увидеть вампира? — Его улыбка стала шире, почти требуя ответной. — Оборотня? Что тебе наговорили обо мне?
— Они напуганы, — сказала она. — Ллойд… он потел как свинья. — Его улыбка по-прежнему требовала ответной с ее стороны, и ей понадобилась вся ее воля, чтобы удержаться. По его приказу ее пинком ноги сшибли с кровати. Привели сюда, чтобы она… Что? Призналась? Рассказала все, что знает про Свободную Зону? Она не могла представить, чтобы он и так уже не знал всего, что она способна рассказать.
— Ллойд, — произнес Флагг и печально рассмеялся. — Ллойд прошел через очень горький опыт в Финиксе, когда разразился грипп. Он не любит говорить об этом. Я спас его от смерти и… — его улыбка стала еще более обезоруживающей, если такое было возможно, — от судьбы пострашнее, чем смерть, так, кажется, говорят в таких случаях. Он в большой степени связывает меня с тем горьким опытом, хотя довел его до того положения отнюдь не я. Ты веришь мне?
Она медленно кивнула. Она действительно верила ему и поймала себя на мысли: не связаны ли каким-то образом постоянные походы Ллойда в душ с тем «очень горьким опытом в Финиксе». Еще она поймала себя на чувстве, которое никак не ожидала обнаружить в себе по отношению к Ллойду Хенриду. То была жалость.
— Хорошо. Садись, дорогая.
Она неуверенно огляделась вокруг.
— На пол. Пол отлично подойдет. Нам надо поговорить, и поговорить честно. Лжецы сидят на стульях, поэтому мы обойдемся без них. Мы посидим, как сидят друзья у костра. Садись, девочка. — Его глаза явно сверкнули плохо скрываемым весельем, а щеки, казалось, разрываются от еле сдерживаемого смеха. Он сел, скрестил ноги и просительно взглянул на нее, всем выражением лица словно говоря: «Ты же не дашь мне сидеть одному на полу этою дурацкою офиса, верно?»
После секундного колебания она села на пол, скрестила ноги и легонько оперлась руками о колени. Она чувствовала успокаивающую тяжесть ножа в карманчике с пружиной.
— Тебя послали сюда шпионить, дорогая, — сказал он. — Это точное описание ситуации?
— Да. — Какой был смысл отрицать это.
— И тебе известно, как обычно поступают со шпионами во время войны?
— Да.
Его улыбка расширилась и словно залила ее лучами солнца.
— Тогда разве нам не повезло, что мы не воюем — твои люди и мои?
Она взглянула на него, совершенно сбитая с толку.
— Ведь ты же знаешь, что не воюем, — произнес он абсолютно искренно.
— Но… ты… — Тысячи сумбурных мыслей пронеслись у нее в мозгу. Индиан-Спрингс. «Сорокопуты». Мусорщик со своим дефолиантом и «шустриками». То, как разговоры всегда стихали, когда упоминалось имя или местопребывание этого человека. И тот адвокат, Эрик Стреллертон. Бродивший по пустыне Мохаве с вывихнутыми мозгами.
«Он только посмотрел на него».
— Мы нападали на вашу так называемую Свободную Зону? Совершали хоть что-то враждебное против вас?
— Нет… но…
— А вы нападали на нас?
— Конечно, нет!
— Правильно. Нет. Ничего подобного у нас и в мыслях нет. Смотри! — Неожиданно он поднял правую руку и свернул ладонь трубочкой. Посмотрев в нее, она увидала пустыню за окном.
— Великая Западная Пустыня! — выкрикнул он. — Огромная Мочись-Где-Угодно! Невада! Аризона! Нью-Мексико! Калифорния! Кучки моих людей в Вашингтоне, в районе Сиэтла и в Портленде, штат Орегон. По горстке — в Айдахо и Нью-Мексико. Мы слишком разбросаны, чтобы в ближайший год или больше даже помышлять о переписи. Мы намного более уязвимы, чем ваша Зона. Свободная Зона похожа на высокоорганизованный людской муравейник или сообщество. Мы же представляем собой лишь конфедерацию, а я выступаю в роли номинального главы. Места хватит и для нас, и для вас. Его будет хватать еще и в 2190-м. Это если дети выживут, а мы здесь узнаем это только месяцев через пять. Если выживут и человечество продолжится, оставим драки нашим дедам, пускай тряхнут костями, коль смогут. Или их дедам. Но скажи, ради Бога, зачем драться нам?
— Незачем, — пробормотала она. В горле у нее пересохло.
Она ощущала слабость. И что-то еще… Быть может, надежду?
Она смотрела ему прямо в глаза. Казалось, она не может оторвать взгляд от них, да ей и не хотелось. Она не сходила с ума. И он вовсе не сводил ее с ума. Он… он был очень разумным человеком.
— У нас нет ни экономических причин сражаться друг с другом, ни технологических. В политическом устройстве мы слегка расходимся, но расхождение это — такая малость, учитывая, что нас разделяют Скалистые горы…
«Он гипнотизирует меня».
С огромным усилием она оторвала свой взгляд от его глаз и посмотрела через его плечо на луну. Улыбка Флагга чуть-чуть потускнела, и что-то похожее на тень раздражения пробежало по его лицу. Или это игра ее воображения? Когда она вновь взглянула на него (на сей раз более осторожно), он вновь мягко улыбался ей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
