Нам нужна Хара? — удивленно повторила про себя Джессика.
— А кто еще может поговорить с людьми, помочь им хотя бы начать понимать меня? — ответила девочка.
— И что ты хочешь, чтобы она сделала? — спросила Джессика.
— Она уже знает, что ей делать.
— Я расскажу им правду, — сказала Хара, и ее лицо показалось вдруг им старым и грустным. Оливковая кожа собралась в хмурые морщинки на лбу, а в острых чертам проглянуло настоящее колдовство. Хара стала похожа на ведьму. — Я скажу им, что Алия только притворяется маленькой девочкой, а на самом деле и не была ею никогда.
Алия покачала головой. По ее щекам потекли слезы, и Джессика ощутила волну ее печали, как свою собственную печаль.
— Я знаю что я урод… — прошептала Алия. Взрослые слова и интонация из детских уст прозвучали подтверждением горькой истины.
— Никакой ты не урод! — оборвала ее Хара. — Кто посмел сказать тебе такое?!
Джессика вновь поразилась яростной силе голоса Хары и готовности, с какой она бросилась на защиту Алии. И Джессика поняла — Алия рассудила верно: Хара им нужна. Племя поймет ее слова и чувства, ибо было очевидно, что она любит Алию, как свое собственное дитя.
— Так кто это сказал?! — повторила Хара.
— Никто.
Уголком материнской абы Алия вытерла слезы. Разгладила смятый и промокший край ткани.
— Ну так и ты не говори такого! — велела Хара. — Да, Хара.
— Ну а сейчас, — сказала Хара, — можешь все рассказать мне. Чтобы я рассказала другим. Итак, что с тобой случилось?
Алия сглотнула, подняла взгляд на мать. Джессика кивнула.
— Однажды я проснулась, — проговорила Алия. — Это было как пробуждение ото сна, вот только я не помнила, чтобы засыпала перед этим. Я была в каком-то теплом, темном месте. И я — испугалась.
Слушая шепелявящий голосок дочери, Джессика вспомнила тот день, огромную пещеру…
— Когда я испугалась, — продолжала девочка, — я попыталась выбраться из этого места; но выхода не было. Потом я увидела искорку… то есть не совсем увидела. Эта искорка была прямо там, со мной, мы были вместе; и я ощутила эмоции, исходившие от нее… она меня утешала, успокаивала, обещала, что все будет хорошо. Это была моя мать.
Хара вытерла глаза и ободряюще улыбнулась Алие. Но все-таки глаза фрименки диковато поблескивали — хотя казалось, будто Хара хочет и глазами слушать рассказ Алии.
Что можем мы знать о том, что думает она — с ее уникальным опытом, воспитанием и наследственностью?.. — подумала Джессика.
— Но как только я успокоилась и почувствовала себя в безопасности, — рассказывала Алия, — появилась еще одна искра… тут-то все и случилось. Этой третьей искрой была Преподобная Мать. Она… передавала маме многие жизни… все, что у нее было… и я была с ними и все видела… все-все. И потом все кончилось, и я была уже всеми ими, и еще другими, и самой собой.:, только мне пришлось очень долго искать себя. Там было слишком много других.
— Это было жестоко, — проговорила Джессика, — никто не должен так пробуждаться к жизни. Но всего поразительнее то, что ты сумела принять все, что с тобою случилось!..
— А что мне оставалось? — пожала плечиками Алия. — Я не знала, как оттолкнуть все это или спрятать свое сознание… или закрыть его, отгородиться… всё просто случилось… всё это…
— Но мы же не знали… — пробормотала Хара. — Когда мы давали твоей матери Воду, чтобы она изменила ее, мы не знали, что она уже носит под сердцем тебя…
— Не печалься об этом, Хара, — сказала Алия. — Да и мне себя жалеть не стоит. В конце концов, тут и порадоваться можно: я ведь Преподобная Мать. У племени, значит, две Препо…
Она замолчала и, склонив голову, прислушалась.
Хара, сидевшая на пятках рядом с ней, откинулась назад, пораженно уставилась на Алию, затем подняла взгляд на Джессику.
— Неужели ты даже не подозревала? — спросила Джессика.
— Ш-ш-ш, — поднесла палец к губам Алия,
Из-за занавеси, отделявшей комнату от коридора сиетча, доносился далекий ритмичный напев. Он стал громче. Теперь были слышны слова: «Йа! Йа! Йаум! Йа! Йа! Йаум! Му зейн валлах! Йа! Йа! Йаум! Му зейн валлах!»
Хор приблизился, прошествовал мимо входа в йали, голоса наполнили все комнаты. Постепенно звук удалился. Когда он почти затих, Джессика начала обряд, скорбно возвестив:
— То было в рамадан, и апрель стоял на Бела Тейгейзе.
— Семья моя сидела в нашем бедном дворике, — подхватила Хара, — и воздух был умыт влажной пылью фонтанной струи. И простирало ветви дерево, и портиполи висели на них, круглые и яркие, только руку протяни. Стояла корзина, полная мишмиша и баклавы, и рядом — кувшины с либаном — все добрая пища и питье. Мир был над нашими радами и пастбищами, и мир в домах наших, и был мир по всей земле.
— Итак, полна счастья была жизнь, покуда не явились враги, — продолжила Алия.
— Кровь стыла в жилах от криков друзей моих, — сказала Джессика — и почувствовала, как сквозь все жизни, влившиеся в ее память, приходят кровавые воспоминания.
— «Ла, ла, ла», — стенали женщины, — опять вступила Хара.
— И вот ворвались в мой муштамаль налетчики и бросились на нас; кровь капала с их клинков, и то была кровь наших мужчин, — снова была очередь Джессики.
Они замолчали, как замолчали люди по всему сиетчу, во всех его помещениях, вспоминая и не давая угаснуть давнему горю.
Наконец Хара произнесла слова, завершавшие ритуал, и эти слова прозвучали так жестко, как Джессике не приходилось еще их слышать:
— Никогда не простим и никогда не забудем.
В задумчивой тишине, наставшей после этих слов, они услышали неясные голоса людей, шелест множества одежд. Джессика почувствовала, что за занавесью кто-то стоит.
— Преподобная?
Женский голос. Джессика узнала его — Тартар, одна из жен Стилгара.
— В чем дело, Тартар? — спросила Джессика.
— Дурные вести, Преподобная…
У Джессики сжалось сердце от страха за сына.
— Пауль, — выдохнула она.
Тартар развела занавеси и вошла. Прежде чем занавеси упали, Джессика успела заметить, что в передней толпится народ. Она посмотрела на Тартар: невысокая смуглая женщина в черном с красными узорами платье; ноздри раздуваются, открывая натертые носовыми фильтрами мозоли; сплошь синие глаза в упор смотрят на нее.
— Так что случилось? — требовательно спросила Джессика.
— Весть из песков, — ответила Тартар, — Усул сегодня встречается с Подателем — сегодня испытание… да, сегодня. Молодежь уверена, что он не может не справиться, и говорит, что еще до заката он станет наездником Пустыни. И парни собираются на раззию. Они поедут на север и встретят там Усула. Затем они собираются заставить Усула бросить вызов Стилгару и взять власть над всеми племенами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
