Ничего не происходило. Атамана Нева видела в логове, за общим столом. Он был радостный и похоже накачивался Сомой. Время шло, и Зорька уже начала сомневаться в успехе задуманного, как вдруг Нева встрепенулась:
— В логове поднялась тревога, — тихо сказала она Зорьке.
Та промолчала, лишь слегка сжав руку сестре сильнее, показывая, что услышала.
— Они поехали, — неуверенно проговорила Нева, — эх, далеко. Не успеваю следить.
Помолчав немного, она продолжила:
— Нет. Опять стоят, но это похоже уже на краю леса. Стоят. Передумали что ли?
— Всё-таки чует, мразь, — тихо, как бы самой себе, но злобно с каким-то утробным рычанием проговорила Матёрая, и тут же уже громче, с наигранно утешающим тоном добавила — не бойся, муженёк, тебя сегодня убивать не будут. Тебе лично ничё не грозит. Вперёд, залупа ты конска. Я ж поняла, почему тебя трогать пока нельзя.
— Поехали, — тут же подтвердила Нева, — но не быстро. Я даже успеваю отслеживать.
— Давай, давай, — как бы подгоняя, сквозь стиснутые зубы выдавливала из себя Зорька.
Наступило молчание. Зорька вновь обратила внимание на то, что начинает заводиться и решила успокоиться, плюнув пока на действия врага. Нет смысла его подгонять по дороге. Надо лишь фиксировать узловые точки принятия им решения. Она открыла глаза и заставила себя спокойно любоваться открывающимися просторами родной степи, глубоко вдыхая аромат степных трав и слушая надрывное щебетание захлёбывавшихся от экстаза жаворонков…
— Похоже подъехали к обозу, — проговорила Нева, возвращая Зорьку к реальности.
— Рыщут? — спросила Старшая равнодушным тоном.
— Он стоит, — ответила Нева.
— Ну, да. Там есть и без него кому порыскать, — так же равнодушно продолжила Зорька и вновь принялась за обзор окружающих достопримечательностей.
Прошло ещё какое-то время, и Нева встрепенувшись чуть ли не заорала радостно:
— Они рванули по нашему следу.
— Вот и опаньки, — проговорила Зорька, отпуская руку Невы и вставая, — по коням, девоньки. Кажись начинается.
Все забегали, зашикали. Запрыгнули на своих любимчиков, в том числе и Нева и выстроились в ряд, приготовившись к приёму «гостей».
— Стаи. Слушать меня, — начала инструктаж Матёрая, — если я молчу, то каждая делает то, что ей велено. Если что-то пойдёт не так, я скажу, что делать. Всё. Прихорашиваемся. Как ни как аров молодых да красивых встречаем, вдруг кому приглянемся.
По стаям прошелестел нервный смешок. Девки были и без этого готовы, а Зорька просто чувствовала их нервозность и всячески пыталась передать им частичку своего спокойствия. Теперь она почему-то была уверена в том, что всё пройдёт, как надо. Нева, стоящая радом, продолжала следить за приближающимся врагом.
Ожидание было томительным и выматывало хуже оголтелой скачки.
— Они подъехали и остановились, — с нервной ноткой в голосе уведомила Нева.
— Где? — резко спросила Зорька.
— Прямо там за валом. Он стоит и на меня смотрит, — прошептала почему-то Елейка, — жуть. Насквозь смотрит. У меня аж мурашки по коже.
— Отцепись ты от него, Нева. Хватит его бесить. Теперь он никуда не денется.
Нева тяжело вздохнула и утёрла лицо рукой, расслабляясь.
В скором времени на противоположном холме появилась первая колесница. Это был сам Ардни. Тут же слева и справа показались ещё две. Лошади в золотых нагрудниках. Колесницы все из золота. И сами наездники в золоте с головы до ног. Поднялись на верх и остановились, рассматривая девичий отряд.
— Опаньки! — заорала весело Уша, отыгрывая свою роль заводилы, — смотри к, мужички аровы пожаловали. Чур мой вон тот поздоровей который, — продолжала заливаться девка, приподнявшись и указывая пальцем в направлении выехавших колесниц.
Слева и справа поднялись наверх ещё по паре колесниц и используя отражающуюся поверхность своих золотых доспехов, принялись слепить девок солнечными зайчиками. В ответ, как по команде, все девки рванули завязки своих курточек и распахнули их, представляя на обозрение свои девичьи груди, при этом пристав, чтоб лучше было видно и потрясывая ими из стороны в сторону.
— У нас слепилки похлеще будут! — продолжала голосить Уша, разматывая из стороны в сторону, как раз не совсем девичьими грудями, а полновесными и очень аппетитно колыхающимися.
Тут Беля, вскочив на спину коня ногами, повернулась к врагу спиной и чуть наклонившись, задрала подол, показывая противоположной стороне свой голый зад, проорав при этом:
— И таки есть!
Девки дружно заржали, сознательно громко и звонко.
— Эй голожопая, иди сюда! — выкрикнул кто-то из ближников Ардни.
— Бягу, спотыкаюся! — прокричала в ответ Беля, вновь усаживаясь на коня верхом, — ты догони сначала, на своём корыте.
Слева и справа поднялись ещё по паре колесниц и тоже пристроились в ряд.
— Ох! Да сколько ж вас там! — продолжала голосить Уша, — боитесь по одному не справитесь, так не чё. Кто не справится мы их на Кузкину Мать переведём.
Девки вновь разразились смехом.
Зорька напряжённо следила за атаманом. Она бы всё отдала за то, чтобы знать о чём он сейчас думает. Но он стоял и не предпринимал никаких действий. Это настораживало. Матёрая понимала, что нельзя давать ему время сообразить, нельзя было давать время на обдумывание. Эта сволочь ведь наверняка чувствует подвох. Надо было действовать и действовать быстро, и она решилась на самую не желательную провокацию, которую придерживала лишь на крайний случай. Она развернулась к его войску своей красивой стороной и прокричала:
— Ну, здравствуй, муженёк! Никак соскучился!
Она заметила, что Ардни дёрнулся, но похоже ничего не понял. Она понимала, что должна была постоянно его ошарашивать, не давая возможности оценить её действия и принять какие-либо контрмеры. И поняв, что он на неё не так отреагировал, как она хотела, решила добить последним, что могла. Она закрыла глаза и срочно начала зажигать в себе зарю. Она знала, что на опоенных Сомой это не подействует, но ей то как раз и нужно было, чтобы эти твари перешли в глубокое наркотическое опьянение и желательно зверское. Когда она открыла глаза и расцветая в улыбке Славы, посмотря на уже весь заполненный противоположный вал, по которому неслась лавина конских колесниц, довольная проговорила:
— Пугаемся в панике и уходим.
Стаи в притворном страхе заметались, крутясь в разные стороны и не уверенно, толкаясь друг с другом, пустились наутёк, но не далеко.
Скрывшись, чтоб их не было видно с другого холма, тут же развернулись, привели своё одеяние в должный порядок, вынули луки и вложив стрелки, приготовились к бою.
Со стороны впадины послышался тяжёлый мерный грохот. Колесницы пошли в бой. Она добилась своего.
— Елейка! — прокричала Зорька, — беси их лошадей!
Елейка заранее знала, что ей делать, только ждала команды. Сложив ладони рупором и пристав на Злыдне, она во всю мочь завизжала по-звериному. Сразу же тройка девок слева и тройка справа пустили своих скакунов на края ловушки, на тот случай, если кому-нибудь удастся прорваться по краям. Остальные разъехались друг от друга подальше, чтоб можно было охватить как можно больше и нацелились. И тут началось. Треск, грохот, душераздирающее ржание лошадей и в воздух взлетели десятки золотых комков плоти, беспорядочно вертящихся в воздухе. Настоящий золотой фейерверк. Золотые всадники, выброшенные из колесниц с грохотом и жутким треском, бухались на землю, усеянную колами. Гулкие удары тяжёлых тел, треск выломанных кольев и хруст костей. Вопли. И вдруг всё стихло. Только стоны, то тут, то там, поползли по притихшей степи.
— Всех добить, — кровожадно проревела Матёрая, — кроме вожака.
Она рванула вперёд Солнышко и в первую очередь принялась искать Ардни. Нашла сразу, впереди, почти прямо перед собой. Тот лежал без признаков жизни, уткнувшись лицом в травяной куст. Зорька остановила Солнышко и держа лук наготове, так и простояла всё время, пока её стаи резвились, кормя ненасытную Матёрую Ку. Ардни так ни разу и не дёрнулся. С виду он был цел. Мимо кольев проскочил. Руки, ноги не вывернуты. Крови не видно, только на голове, видно собственным шлемом саданул. Она ослабила натянутую тетиву и задумалась. Вот лежит перед ней мордой в землю самый лютый зверь здешних краёв. Знала ли она его по-настоящему. Наверно. По крайней мере она знала его лучше, чем все остальные. Она знала то, что другим не суждено было знать. Она знала в нём человека. Перед ней лежал мужчина, единственный мужчина которого она когда-то любила. Любила незабвенно, отдавая ему себя без остатка. Любила в первый и, пожалуй, в последний раз. Знала ли она, что её муж лютый зверь по натуре? Конечно знала, но ей казалось, что она своей любовью приручила его и он стал совсем ручным. Она была единственным человеком, который мог его не бояться. Наивная. Но ведь он тоже любил её, она точно это знала. Что же произошло? Почему его любовь к ней иссякла? Почему он опять стал прежним? Что она сделала не так? Ведь всё же могло быть по-другому. А может сейчас, оставшись один, без своих ближников и без этой сволочи Тихого он вновь станет её? Может они смогут вернуть их радужные отношения? Почему же жизнь такая не справедливая? Люди влюбляются, сливаются воедино, доверяют друг другу самое сокровенное, при этом скидывают с себя панцири толстой кожи и становятся беззащитно нежные, уязвимые, очень чувствительные и когда один из них в этот момент наносит удар, он почти всегда становится смертельным. Больнее всего бьют те, кого ближе всех подпускаешь. Перед кем снимаешь все защиты. Это хуже предательства. Это хуже вообще всего на свете. Сможет ли она его простить? Стоя над поверженным и беспомощным, она засомневалась. Ей почему-то стало его жалко. Но тут подъехала Буря и ей по неволе пришлось подобрать свои розовые сопли.
