1–23.
759
Gutkowski J. Ceremoniał koronacji Mikołaja I na króla polskiego w Warszawie. S. 8.
760
«Осада Коринфа» была переработкой более раннего произведения Россини – героико-трагической оперы «Магомет II».
761
Уортман Р. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии. Т. 1. С. 386–387. См. также: Le nouveau seigneur de village. Paris, 1813.
762
Шильдер Н. К. Император Николай I. Его жизнь и царствование. Т. 2. С. 220.
763
Gutkowski J. Ceremoniał koronacji Mikołaja I na króla polskiego w Warszawie. S. 8.
764
Kurjer Warszawski. 1829. № 143. S. 627.
765
В литературе содержится указание лишь на то, что в конце 1820‐х гг. Доу планировал писать портрет великого князя Константина Павловича, который позировал художнику в Варшаве (Андреева Г. Б. Гений войны, блага и красоты. Писал Королевский академик Джордж Доу. М.: Пинакотека, 2012. С. 158–159).
766
Оригинальное название полотна – «Koronacja cesarzowej i królowej Aleksandry przez Mikołaja I w Zamku Królewskim w Warszawie 24.V.1829» (1829).
767
Gutkowski J. Ceremoniał koronacji Mikołaja I na króla polskiego w Warszawie. S. 8; Getka-Kenig M. The Anonymous Coronation of Empress Alexandra as Queen of Poland (1829–1830). A Pictorial Vision of National Resurrection, or the Two Aspects of Illusion. P. 372, 390. На официальном сайте Национального музея в Варшаве автором картины указан А. Бродовский с пометой «под вопросом».
768
Ренне Е. Коронационный проект герцога Девонширского // Наше наследие. 2000. № 55. С. 22–33.
769
О коронации Его Императорского Величества. С. 428–429.
770
Неточность в передаче оформления зала Сената отмечает и Е. Гутковский (Gutkowski J. Ceremoniał koronacji Mikołaja I na króla polskiego w Warszawie. S. 8).
771
Getka-Kenig M. The Anonymous Coronation of Empress Alexandra as Queen of Poland (1829–1830). A Pictorial Vision of National Resurrection, or the Two Aspects of Illusion. P. 400.
772
Krasiński J. Z pamiętników Józefa hr. Krasińskiego. Uroczystości dworskie w czasie koronacji cesarza Mikolaja. S. 413–414; Kicka N. Pamiętniki. S. 156–172. Подробнее об этом см.: Getka-Kenig M. The Anonymous Coronation of Empress Alexandra as Queen of Poland (1829–1830). A Pictorial Vision of National Resurrection, or the Two Aspects of Illusion. P. 400.
773
Getka-Kenig M. Dwór króla polskiego w latach 1815–1830 i problem ceremonialnej oprawy «wskrzeszonej» monarchii w konstytucyjnym Królestwie Polskim // Kronika Zamkowa. 2015. T. 2 (68). S. 224.
774
ГА РФ. Ф. 109. Оп. 2. Д. 5. Л. 14 об. – 15.
775
Kicka N. Pamiętniki. S. 170–171.
776
[Чайковский М.] Записки Михаила Чайковского (Мехмет-Садык-паши). С. 173.
777
РГИА. Ф. 1018. Оп. 4. Д. 79. Л. 14 об.
778
Krasiński J. Z pamiętników Józefa hr. Krasińskiego. Uroczystości dworskie w czasie koronacji cesarza Mikolaja. S. 414.
779
Северная пчела. 1829. № 51. С. 1; № 52. С. 1; О коронации Его Императорского Величества. С. 418–435.
780
Kurjer Warszawski. 1829. № 139. S. 603.
781
Филатова Н. М. «Петра и Сигизмунда объединил короны…» Александр I и Россия в польском театре 1812–1830 гг. С. 152–153.
782
Две заметные фигуры у правых дверей в дальнем конце зала – мужчина и женщина – вероятно, могут быть великим князем Константином Павловичем и княгиней Лович.
783
Николай был заворожен в равной мере как русскими победами 1812–1814 гг., так и фигурой и военным гением Наполеона. В литературе существует указание, что в некоторых своих действиях император мог копировать французского императора. Так, Д. Сдвижков отмечает, что выход Николая I на Сенную площадь во время холерного бунта 1831 г. был отсылкой к поведению Наполеона в чумной Яффе (Сдвижков Д. А. Империя в наполеоновском наряде: Восприятие французского неоклассицизма в Российской империи // Imperium inter pares: Роль трансферов в истории Российской империи (1700–1917): Сборник статей / Под ред. М. Ауста, Р. Вульпиус, А. Миллера. М.: Новое литературное обозрение, 2010. C. 98–99). Не отрицая возможные параллели, которые могли возникнуть у современников, отметим, что в данном случае речь идет об использовании универсальных стереотипов героики.
784
В русских источниках тема польского стремления постоянно «увязывать» свой образ с Францией появляется достаточно часто. При этом оценки установок такого рода варьируются в зависимости от взглядов автора. Например, П. А. Вяземский, выражавший недовольство тем, что польский двор российских императоров в Варшаве недостаточно хорош, считал такое положение дел неприемлемым, поскольку в польском обществе «находились еще живые предания, свидетели и участники изящных и блестящих увеселений Трианона… и великолепных празднеств Сен-Клу и Фонтенбло» (Вяземский П. А. Старая записная книжка. М.: Захаров, 2003. С. 349). Напротив, иронизировавший над польским культом Франции Д. В. Давыдов писал, соотнося действия поляков во время восстания 1830–1831 гг. с периодом Великой Французской революции: «…явилось новое правление под названием народового или национального. Исполнительная власть препоручена была 5 членам, без отчетности, и министрам, подвластным отчетности сейма и сената. Это была пародия покойной французской Директории, как восстание царства пародия французской революции… Хлопицкий 18‐му брюмеру и Наполеону, болтовня сейма – прениям Конвента, Лелевель – Робеспьеру и польская нация – французской» (Давыдов Д. В. Записки партизана Дениса Давыдова. Воспоминания о польской войне 1831 г. // Русская старина. 1872. Т. 6. № 10. С. 309).
785
Opis żałobnego obchodu po wiekopomney pamięci Nayiaśnieyszym Alexandrze I, Cesarzu Wszech Rossyi Królu Polskim w Warszawie; Milewska W. Uczta dla ludu w Ujazdowie w 1828 roku – miejsce niedoszłego zamachu na cara. S. 182.
786
РГВИА. Ф. 25. Оп. 2/161а. Д. 492. Л. 156.
787
Opis żałobnego obchodu po
