— Через несколько месяцев леди Бурк предстоит рожать. Поэтому и пришлось ехать с осторожностью.
— Черт побери! — взорвался Сесил. — Я ведь предупреждал королеву, а теперь… — он оборвал себя на полуслове.
— Милорд, — тут же снова вступил в разговор Дикон, — а почему все-таки арестовали графиню? Что она сделала?
— Сделала? Ничего, о чем бы нам было известно, сэр Ричард. Она всего лишь под подозрением.
— О! — Ему очень хотелось спросить, в чем она подозревается, но он так и не осмелился.
— Вы свободны, сэр Ричард, — произнес советник королевы. — Конечно, вы не забыли о том, что ваше задание нельзя ни с кем обсуждать.
— Конечно, милорд. — Он уже направился к выходу, но, поколебавшись, спросил:
— Могу я время от времени посещать Скай? Ей теперь будет очень одиноко.
— Нет, сэр Ричард, нельзя. Ее пребывание в Лондоне должно оставаться в строгом секрете, а если вас там кто-нибудь увидит, вам будет трудно объяснить, почему вы оказались в Тауэре. — Но, заметив несчастное выражение лица де Гренвилла, канцлер добавил уже мягче:
— Может быть, перед Рождеством вы увидитесь с ней и передадите ее поздравления семье.
Оставшись один, Сесил откинулся на спинку стула, довольный, что так удачно изолировал леди Бурк. Ее следует оставить в Тауэре на несколько недель — пусть поразмыслит о причинах своего ареста. И если она и в самом деле виновата, то к тому времени, когда начнутся допросы, будет изрядно напугана. Канцлер улыбнулся.
Но через несколько дней Сесилу уже не хотелось улыбаться в связи с делом леди Бурк. Перед ним стояла удивительно несговорчивая ирландская монахиня из монастыря Пресвятой Девы Марии на острове Инштурк, которая представилась как сестра Скай.
— Я приехала, чтобы присутствовать при родах сестры, — тихо, но решительно заявила она.
Сначала Сесил изобразил недоумение.
— Мадам, я понятия не имею, о ком вы говорите. На лице Эйбхлин мелькнула такая знакомая улыбка:
— Милорд, давайте не будем попусту тратить времени. Ваша подпись стояла под распоряжением об аресте моей сестры, и я неслась сюда сломя голову с западного побережья Ирландии. Я намерена оставаться со Скай, но, если вы не разрешите мне этого, найду способы добраться до королевы и предать дело гласности. О'Малли пока ничего не предпринимают, потому что лорд Бурк заверил их, что все это лишь недоразумение.
— Но почему, мадам, — закипал Сесил, — почему я должен разрешить вам оставаться с вашей сестрой? Я не позволил этого даже ее мужу. Так почему же должен позволить сестре?
— Мой зять — симпатичный человек, но я по профессии акушерка. Скай во мне нуждается.
— С ней находится женщина.
— Дейзи? Хорошая девчушка, когда речь идет о прическе или нарядах. Но какая же из нее повивальная бабка? От одного вида крови она упадет в обморок, а при родах бывает много крови. Вы об этом когда-нибудь слышали? Или вы специально намерены заставить страдать сестру?
— Боже, женщина! — возмутился Сесил. — Мы не желаем причинять никакого вреда вашей сестре. Своевременно мы направим кого-нибудь на помощь леди Бурк.
— Могу себе представить, — презрительно усмехнулась Эйбхлин. — Какую-нибудь старую неумеху с грязными ногтями, которая непременно заразит и ребенка, и Скай. Что вы знаете об акушерстве, милорд?
Советник королевы почувствовал, что его терпение кончается. Эта женщина оказалась непробиваемой.
— А вы знаете, мадам, — проревел он, — как просто попасть в Тауэр и как непросто оттуда выбраться?
На лице монахини снова появилась насмешливая улыбка. Теперь канцлер ее узнал — это была улыбка графини Линмутской. «Странно, — подумал вельможа, — они со Скай не похожи, но вот улыбка… и это раздражающее чувство превосходства».
— Я не боюсь, милорд, — ответила она, и Сесил понял, что Эйбхлин говорит правду.
Вот уж эти гордецы-ирландцы.
— Ну что ж, тогда отправляйтесь, мадам. Секретарь выдаст вам все необходимые бумаги.
— Надеюсь, милорд, я буду вольна свободно входить и выходить из крепости. Это может потребоваться, когда сестре придет время рожать.
— Нет, мадам, — ответил Сесил, — в таком случае леди Бурк будет слишком просто улизнуть из Тауэра, переодевшись в монашеское платье. Все, что вам нужно, либо берите сразу, либо слуги позже купят вам необходимое. Вы можете войти в Тауэр, но если хоть раз выйдете оттуда, вам не позволят вернуться к сестре. Таковы мои условия.
— Хорошо, — произнесла Эйбхлин. — Вынуждена им подчиниться, — она едва кивнула канцлеру и величественно добавила:
— Благодарю вас, милорд. До свидания, милорд.
Через несколько часов, сжимая в тонких руках драгоценные бумаги, Эйбхлин вступила в Тауэр. Ее провели к сестре, и она обрадовалась, заметив, как почтителен охранник и как чисто в здании. Почти не чувствовалось сквозняков и неприятных запахов.
Скай спала, когда она вошла в комнату, а Дейзи с невыразимым облегчением бросилась к ней на шею.
— Слава Богу, вы здесь, сестра!
— А разве все так уж плохо? — У Эйбхлин удивленно поднялись брови.
— Сестра, я даже кошке никогда не помогала рожать и боялась, что останусь одна с госпожой, когда наступит время. Лорд Бурк наверняка убьет меня, если что-нибудь случится с ней или ребенком.
— Тебе больше не о чем беспокоиться, Дейзи. Я здесь и намерена остаться.
Когда Скай проснулась, Эйбхлин уже основательно обосновалась в Тауэре.
— Как ты сюда проникла? — воскликнула она, обнимая старшую сестру.
— Около десяти дней назад в монастырь прибыл англичанин огромного роста и сказал, что я тебе нужна. Я поспешила через всю Ирландию на худющей кляче, потом на утлом суденышке приплыла в Линмут. Остальное рассказал мне Найл и послал в Лондон, чтобы я была здесь с тобой.
— И Сесил впустил тебя ко мне? Удивительно! Я не видела никого, кроме Дейзи и охранников. Мне показалось, что полным заточением меня хотят запугать.
— Но, будучи здравомыслящей женщиной, сестра, ты ведь не испугалась?
— Нет, Эйбхлин, не испугалась, — улыбнулась Скай.
— Тогда ты совсем не стала мудрее, чем была десять лет назад, — едко заметила монахиня, и сестра рассмеялась.
— О, Эйбхлин, как хорошо, что ты рядом!
Потом сестры устроились в огромной, занимавшей почти всю комнату кровати, застеленной темно-красными покрывалами Скай. В углу пылал огонь, разгоняя холодную декабрьскую сырость и наполняя комнату ароматом горящих яблоневых поленьев. Спальня Скай находилась на вершине башни, и здесь их никто не мог подслушать. И они разговаривали с сестрой тихо, но свободно.
— Тебе предъявили какие-нибудь обвинения? — спросила Эйбхлин.
