— Чудесно, просто чудесно, — сказал Рощин, низкий грохот его громадных двигателей почти заглушил его слова. Лай скрипучего бинарного кода, исходивший со ступеней павильона сановников, привлек его внимание, и Рощин узрел группу одетых в красное жрецов с Марса, сотворявших странные геометрические жесты на груди.
— Авэ Дэус Омниссия! — сказал Талабек, повторяя телодвижения марсианских жрецов, его прежнее беспокойство как ветром сдуло. — Адептус Механикус…
Рощин мгновенно понял: львиная доля богатств, производимых Вулканом, была огромной благодарностью сети кузниц и добывающих предприятий, порабощенных марсианским жречеством. Рощин преполагал, что кто как не Талабек решит лично показаться сейчас перед небесным исполином в виде приветствия.
Дюжины меньших судов отделились от главного корабля и начали снижение сквозь низкую атмосферу. Большинство были квадратными и неуклюжими, выглядевшими более подходящими для бурения гор, а не для полетов, но Рощин увидел одного, что быстро опередил остальные и нырнул в сторону посадочных площадок, словно охотящийся раптор. Остроугольный и угловатый, его бронированные бока были окрашены в насыщенный кобальтово-голубой цвет с багровой окантовкой.
— Это тоже Механикус? — спросила Тамара, защищая живот руками.
— Не думаю, леди Тамара, — ответил Талабек.
— Это Адептус Астартес! — сказал Лусекин.
— Космический Десант? — сказала Тамара.
— «Громовой ястреб», если не ошибаюсь, — произнес Лусекин. — Десантный корабль. Мой прадед утверждал, что в молодости видел такое судно и нарисовал его много лет назад. Картина висит в большом зале моей виллы.
— Десантный корабль, говорите? — сказал Рощин, ныне опасавшийся быстрого приближения летательного аппарата, полного хищной грации. Его глаза были обращены на жестокую функциональность, огромную пушку сверху и гладкие ракеты на пилонах крыльев.
Лусекин кивнул:
— Боевой корабль, — сказал он, одна из его рук инстинктивно обвила рукоять пистолета.
Рощин приподнял бровь и спросил:
— Вы планируете сражаться с космодесантниками?
Лусекин высвободил оружие со смущенным покашливанием.
Орудийный корабль подсветил свои крылья, замедлив стремительное снижение в последний момент. Включившаяся антигравитационная волна расколола все вокруг себя на десятки метров, и Рощин заслонил глаза от облаков пыли, вздымавшихся над платформой и напрочь испортивших его ротонду и тунику. Впустую потрачены часы полировки сапог, правда, касалось это только времени Нури.
Он откашлялся и разогнал рукой туман из горячего песка и выхлопных газов, когда в носу корабля откинулась рампа. Пыль скрывала высадившуюся команду, но даже сквозь полупрозрачную пелену, Рощин чувствовал, как глухо забилось сердце в груди от вида их нечеловеческих размеров.
Он слышал истории об Адептус Астартес. А кто их в Империуме не слышал? Каждый рассказчик преувеличивал их деяния и мощь, пока подобные воины не становились чуть больше чем легендами о бессмертных богах в детских сказках, мифическими героями, сотворенными богатой фантазией для борьбы со злом.
Один космодесантник уже внушал трепет, но из корабля вышагивало целых десять. Десять гигантов в поразительно голубых доспехах, тяжелые пластины окантованы багрянцем, а орлы поверх нагрудников выкованы из чистейшего золота.
Они возвышались над рослым адептом с гибкими конечностями в одеждах алого и темно-серого цветов. Рощин повидал достаточно техножрецов, чтобы узнать очередного члена Культа Механикус. Нижняя челюсть адепта была керамической посмертной маской с вытравленными кислотой схемами, выбритый удлиненный череп был окаймлен серебристыми волосами. Руки, созданные из тонких сплетений многосуставных сочленений, постоянно пребывали в движении вокруг него словно механизированные змеи. Группа защищенных очками сервиторов несла разнообразие книг и аналитических устройств, держась на почтительном расстоянии позади него.
Адепт, казалось, не замечал бронированных исполинов, окружающих его, и нажимал иглостилусом с черным оперением на оправленный деревом инфопланшет с помощью клещеподобной конечности с встроенной форсункой.
Гвардейцы у подножия рампы, ведущей к платформе, стояли в стороне, понимая невозможность предотвратить приближение космодесантников ровно так же, как пытаться остановить наступление ночи.
Рощин собрался с духом и напряг спину. Адептус Астартес были титанами из плоти и крови, но адепт — насколько он был аугментирован — оставался человеком. Титаны в искалеченной войной броне были одним, но с ним можно было договориться. Даже если этого одного охраняет почетная стража из десяти Астартес.
— Добро пожа… — начал говорить Рощин, но адепт поднял бронзовую руку ладонью наружу. Он даже не поднял взгляда. Его глаза, мягко светящиеся импланты, которые Рощин, наконец, увидел, разглядывали планшет.
— Подтвердите, что это планета Аркона, — сказал выбритый марсианский адепт. — Сегментум Обскурус, сектор Сцилла, субсектор Атрейя, Имперское Картографическое Обозначение Три-Девять-Девять-Семь, соответствие Лямбда-Ультима.
— Подтверждаю, — ответил Рощин.
— А вы — ее Имперский губернатор, гередитарный биологический потомок Дома Рощин, одобренный на службу, как записано в Имперских эдиктах Адептус Терра, в две тысячи пятьдесят первом году 38 тысячелетия.
Рощин не был уверен, был ли это вопрос или утверждение, но ответ он выбрал такой, как если все было по-прежнему:
— Да, я губернатор Таркел Рощин.
— Превосходно, — сказал адепт, поворачиваясь к космодесантнику рядом с ним.
Прежде чем он смог говорить, Рощин спросил:
— А кто вы?
Адепт посчитал вопрос, как если бы его назначение не было уместным для Рощина. Он помедлил, будто прислушивался к внутреннему голосу.
— Я адепт Найла, Секутор Трибут из Адептус Механикус, — сказал он, повернувшись на четверть оборота, чтобы указать стилусом на ближайшего космодесантника, — А это сержан Протус из Ордена Ультрадесанта, Адептус Астартес.
— Это честь принимать вас, — сказал Рощин. — Прошло двести шестьдесят три года с тех пор, когда Империум последний раз обращал свой благосклонный взгляд на Аркону. Мы…
— Двести шестьдесят шесть по терранскому летоисчислению, — поправил его Найла. — Контрольные цифры вашего планетарного хронометра указывают на неудостоверенное отклонение от часового пояса Астрономикана.
— Ох, тогда у нас еще больше причин благодарить вас за возвращение, — сказал Рощин.
— Достаточно, Найла, — оборвал разговор Протус, его невероятно глубокий голос звучал, будто камни в дробилке. — Мы на Арконе не для обсуждения технических особенностей, мы готовимся к войне.
— Войне? — сказал Рощин, словно оглушенный отступив назад от слов космодесантника. Он знал, что воины Адептус Астартес говорят — конечно, они говорят! — но в мотивирующих голопиктах их голоса имеют горделивый оттенок героев, а не атональный грохот.
— Вы губернатор этого мира, — продолжал Протус. — И до сих пор не знаете об угрозе из Ока?
— Угрозе? Нет, я не в курсе подобных событий.
— Войска Губительных Сил сильны, и наш жесточайший враг готовится начать Черный Крестовый Поход. Вся военная мощь должна быть объединена для защиты Империума, — сказал Протус.
Рощин повернулся к Найле за пояснениями. Адепт кивнул и сказал:
— Аркона лежит в пределах объема десятины Секундус Окулярис Террибус, пространственной аномалии, более известной как Око Ужаса. Как записано в планетарной хартии Арконы, подписанной в двести тридцать втором году 32 тысячелетия, вы поклялись предъявлять ресурсы, как постановлено Депаратменто Муниторум, если действующим Главой Сектора объявлена угроза достаточной величины.
Найла, наконец, соизволил встретиться с Рощиным взглядами:
— И такая угроза уже объявлена.
Знать Арконы воззрилась на небо, когда его пронзил громогласный рев. Громкоговорители замолчали, когда сотни уродливых плит из вороненой стали начали падать сквозь тучи в виде пылающих обжигающе-голубым огнем колонн.
Огромные насыпные самосвалы, транспорты, перерабатывающие суда и геоформеры. Все отштампованы ощетинившимся зубцами черепом Адептус Механикус. Флот разработки, предназначенный для сбора ресурсов планеты и их перевозки во враждебные зоны боевых действий. Широкие пехотные транспортники падали, словно рушащиеся блоки ульев, заставляя целые отделения разбегаться, чтобы не быть раздавленными во время их неумолимого падения.
— Война требует своей кровавой цены, — сказал Протус, становясь напротив Рощина. — И Аркона заплатит свою долю.
Роберт Эрл
Свободные торговцы
Не переведено.
