Все присутствовавшие генералы и офицеры с восхищением смотрели на своих выдающихся маршалов. „Именинники“, т. е. наши славные артиллеристы, в честь которых был устроен праздник, уезжали в свои армии и корпуса с хорошим настроением и благодарили организаторов праздника».
Начиная с июня 1944 года на положение на советско-германском фронте значительное влияние оказывали боевые действия армий западных союзников, высадившихся 6 июня в Нормандии. За период с июня по ноябрь 1944 года включительно безвозвратные потери германских сухопутных сил составили 1237 тысяч убитыми и пропавшими без вести. Из них на Западном фронте в этот период погибло и пропало без вести 394 тысячи немецких солдат и офицеров. Кроме того, сюда можно отнести около трети безвозвратных потерь германских сухопутных сил в Италии, составивших в период с 30 мая 1943 года по 30 ноября 1944 года около 67 тысяч человек. Третья часть от этого числа составила около 22 тысяч человек. Таким образом, всего в борьбе против западных союзников в этот период германские сухопутные войска безвозвратно потеряли около 416 тысяч человек, что составило примерно 33,6 процента всех безвозвратных потерь, понесенных в период с 30 мая по 30 ноября 1944 года. При этом общая численность американских и британских войск, сражавшихся в тот период на Западном и Итальянском фронтах, была в 3,5 раза меньше, чем численность Красной армии на советско-германском фронте.
Вероятно, в последние шесть месяцев войны, с 1 декабря 1944 по 8 мая 1945 года, доля западных союзников в безвозвратных потерях вермахта только увеличилась за счет больших немецких потерь в ходе Арденнского наступления в декабре 1944 года, где немцы по неполным данным потеряли 12 610 убитыми и 9154 пропавшими без вести или взятыми в плен, а также 317 тысяч пленных в Рурском котле. Речь при этом не идет о событиях второй половины апреля — начала мая 1945 года, когда немецкие войска в массовом порядке стремились уйти на запад, чтобы сдаться в плен англичанам и американцам. Таким образом, в последние месяцы войны английские и американские армии нанесли германским сухопутным войскам не менее 40 процентов всех безвозвратных потерь.
Кстати сказать, в самом конце войны союзники всерьез опасались, что Сталин может приказать Красной армии двигаться дальше на Запад, и разрабатывали планы противодействия этому, в том числе с использованием германских военнопленных, которым предполагалось вновь дать в руки оружие. Но, судя по всему, страхи Черчилля и Трумэна были напрасны. Никаких следов планов советского вторжения в Западную Европу в 1945 году до сих пор не обнаружено. Скорее всего, их и не было вовсе. Сталину требовалось время, чтобы восполнить колоссальные людские потери, восстановить с использованием трофейных технологий и оборудования разрушенную промышленность, укрепить контроль над освобожденными от нацизма странами Восточной Европы.
Рокоссовский наверняка переживал, что политические обстоятельства не дали ему возможности взять Варшаву и разгромить немцев в родной Польше. Огорчался он и оттого, что, также по политическим соображениям, его перебросили на второстепенный 2-й Белорусский фронт. Теперь ему предстояло работать с новым штабным коллективом и готовить наступление в Западной и Восточной Пруссии и Померании.
Глава одиннадцатая
ПОСЛЕДНИЕ БОИ В ГЕРМАНИИ
В связи с переводом на 2-й Белорусский фронт Рокоссовский вынужден был расстаться с Галиной Талановой, которая в январе 1945-го в городке Мензижец под Варшавой стала матерью. Назвали новорожденную Надеждой. Константин Константинович дал дочери свою фамилию. Галина Таланова вместе с маленькой дочкой дошла до Берлина.
Директор Свободинского музея «КП Центрального фронта» Валентина Васильевна Озерова много раз встречалась с Галиной Васильевной, которая делилась с ней самым сокровенным. Валентина Васильевна вспоминает:
«Галина Васильевна показала мне альбом, в котором много фотографий военной поры. На снимках они с Константином Константиновичем рядышком, вместе. Видно, хотели вот так продлить свое счастье. Много и писем Рокоссовского. И все — в стихах (выходит, у Константина Константиновича был и поэтический талант. — Б. С.). Огромные карие глаза Галины Васильевны сияли, когда она читала мне те поэтические послания. Те стихи очень-очень личные. Предназначены ей, и только ей — „незабвенной соловушке“, как называл он ее в письме из-под Курска… У Рокоссовского к Галине было глубокое, серьезное чувство. Они ведь прошли вместе всю войну…»
Но разрушать свою семью Константин Константинович не собирался. «Галина Васильевна говорит, что стать женой генерала и не мечтала. Понимала, что вместе им не быть», — вспоминала Валентина Озерова. Рокоссовский сразу предупредил Галину Васильевну: «Юлию Петровну оставить никогда не смогу!» И рассказал, как сидел после ареста в 1937-м почти три года в «Крестах», и жена от него не отреклась, хотя ее притесняли как супругу врага народа. С Адой, дочерью врага народа, в школе дети не хотели сидеть за одной партой и играть во дворе.
Встречи отца и Надежды после войны были нечастыми. С Галиной они остались добрыми друзьями. Когда в 1968 году хоронили Рокоссовского, у гроба стояла его жена Юлия Петровна. А в группе фронтовых друзей — Галина Таланова.
После войны маршал постоянно помогал своей бывшей подруге и Надежде. Потом в Галину Васильевну влюбился летчик-испытатель Юлий Евгеньевич Кудрявцев. Рокоссовский, который очень переживал, что Галина одинока, благословил их брак. В 1959 году Константин Константинович дал согласие на удочерение Кудрявцевым Надежды. Галина и Юлий поселились в Латвии, у них родилась дочь Марина, но вскоре Кудрявцев погиб на испытаниях. После гибели мужа Галина вернулась в Москву, работала в госпитале имени Бурденко. Больше замуж не выходила.
В августе 1988 года бывший шофер командарма Сергей Мозжухин, мечтавший породнить-подружить две ветви Рокоссовских, в день 45-летия Курской битвы привез в Свободу Константина — сына Ады Константиновны, — и Надежду. А на следующий день Сергей Иванович умер — сердце не выдержало радости встречи.
В квартире Надежды Константиновны на стене висит огромный написанный маслом портрет Рокоссовского. «Отец писал моей матери письма стихами, — рассказала дочь маршала в одном интервью. — Я его практически не видела. Хорошо запомнился послевоенный эпизод, как мы с отцом выбирали вид спорта, которым я буду заниматься. Он сказал: „Что ты не умеешь вообще делать? В волейбол немного играешь. В баскетбол — тоже. А плавать не плаваешь“. Остановились на плавании. Позднее я даже выступала за сборную Латвии».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
