не заметить, что в отличие от того, что меньше чем через месяц станет делать Кремль, Франция не вела за спиной Советского Союза переговоров с Германией, а, наоборот, показывала, что никакая договоренность с Гитлером невозможна.
21 июля министр иностранных дел Турции Шюкрю Сараджоглу сказал полпреду в Анкаре Терентьеву, что Турция готова подписать с Советским Союзом соглашение или на базе англо-советского соглашения, или, независимо от этого, как соглашение между СССР и Турцией с присоединением к нему балканских стран, или же, наконец (учитывая возможный отказ правительства Румынии), только двустороннее советско-турецкое соглашение. Терентьев считает, что все заявления Сараджоглу следует рассматривать «не как официальное предложение турецкого правительства, а лишь как готовность Турции «хоть сейчас», приступить к переговорам с СССР608.
Анкара сама предлагала заключить соглашение, наличие которого выдвигалось Кремлем как одно из условий согласия на включение в число гарантируемых стран Швейцарии и Голландии. Но Москва события торопить не стала, даже формально не начав переговоров. В Кремле не потрудились, даже не создать видимости, что к переговорам готовы, а уже после начала Второй мировой войны это предложение отвергли под тем предлогом, что у Турции есть соглашение о взаимопомощи с Англией, которая воюет с Германией – новым «другом» Советского Союза.
22 июля Наркомат внешней торговли коротко сообщил: «На днях возобновились переговоры о торговле и кредите между германской и советской сторонами. От Наркомата внешней торговли переговоры ведет заместитель торгпреда в Берлине т. Бабарин, от германской стороны – г. Шнуре»609. Это сообщение было выпущено без согласования германским правительством, и стало для немцев полной неожиданностью. Сообщение должно было, безусловно, насторожить Англию и Францию: переговоры о кредите были прерваны еще в марте 1938 года, и их возобновление именно тогда, когда велись переговоры о заключении трехстороннего пакта, сочли за попытку Москвы оказать давление на Англию и Францию.
23 июля Наджиар, Сидс и Стрэнг вновь заявили Молотову, что правительства Англии и Франции предпочли бы сохранить свой вариант текста шестой статьи. Однако для того, чтобы еще более полно обозначить единство их взглядов и намерений по этому пункту с Советским правительством, они решились принять редакцию рассматриваемой статьи, предложенную Правительством Советского Союза. (Выделено мной. Вот и еще одно доказательство того, что Лондон и Париж готовы были удовлетворить любые условия Москвы. И кто после этого станет утверждать, что они не хотели создавать единый блок миролюбивых государств против агрессоров, у кого язык повернется сказать, что они толкали Гитлера на восток, на Советский Союз? – Л.П.).
Затем Сидс приступил к определению косвенной агрессии, и привел мотивы, по которым английское правительство, не желая казаться хоть в чем бы то ни было предусматривающим вмешательство в дела третьих держав, настаивало на формуле, включенной в статью 1. Придавая, по мнению Наджиара, слишком большую важность нюансам, Сидс не стал выдвигать компромиссную формулу. Наджиар также не стал делать это в личном порядке. Поскольку вариант, представленный Наджиаром 17 июля Молотову на этот счет, не был поддержан правительствами Франции и Англии, не было возможности возобновить попытку, не имеющую поддержки правительств. Сидс однако, уточнил, что Лондон менее держится за слова, чем за смысл формулы, и что он оставляет Советскому правительству возможность направить ее на новое серьезное изучение с целью либо принять ее, либо сделать компромиссное предложение для передачи английскому правительству. Та же позиция была занята правительствами Франции и Англии по дополнительному протоколу к соглашению от 17 июля.
Молотов с удовлетворением отметил согласие правительств Франции и Англии с редакцией статьи 6, предложенной Правительством СССР. По поводу определения косвенной агрессии и еще нерешенного вопроса о протоколе по консультациям для неуказанных в тексте протокола государств, нарком подтвердил свое мнение, выраженное им 17 июля о второстепенном характере этих расхождений или скорее о нюансах в осуществлении этих пунктов. Молотов сказал, что сравнение формул, призванных окончательно согласовать взгляды трех правительств на этот счет, не должно создавать трудности и что Правительство СССР проявит в этом добрую волю, хотя этот поиск потребует еще некоторого времени. Однако время не ждет. Англия, Франция и СССР уже достигли достаточного согласия по основным вопросам, чтобы перейти к изучению конкретных военных проблем, с которыми политические пункты составляют единое целое. Нарком заявил союзным дипломатам, что Кремль теперь готов немедленно начать эти военные переговоры, полагая, что доработка последних деталей политических пунктов, таких как косвенная агрессия и пункт по поводу консультаций о неназванных в протоколе странах, будет осуществлена одновременно с техническими переговорами. (Выделено мной. Из слов Молотова однозначно следует, что практически все вопросы между СССР, Англией и Францией урегулированы, что Кремль удовлетворен результатами политических переговоров, и что пришло время начинать переговоры военные. – Л.П.). Молотов сказал, что именно Москва должна быть местом консультаций военных делегаций, и призывал не терять время ввиду быстрой эволюции событий.
Сидс, Стрэнг и Наджиар сказали Молотову, что они бы предпочли уже сейчас достичь полной договоренности по условиям двух еще нерешенных политических пунктов, и что передадут своим правительствам предложение наркома немедленно начать переговоры, предусмотренные в статьях 2 и 6.
Наджиар писал Бонне, что он, Наджиар и Сидс согласились с тем, чтобы принять предложение, Москвы по поводу скорейшего начала военных переговоров. Напоминая, что политические пункты неотделимы от военных, Советское правительство действует достаточно открыто. Так что Англия и Франция могли бы уже сейчас извлечь психологическую выгоду из оглашения этого рассмотрения, о чем они говорят с апреля месяца, не предрешая, конечно, результатов, которые следует ожидать от самих военных консультаций. Если действительно верно, что окончательное решение Советского правительства, так же как и решение правительств Англии и Франции, будет зависеть от того, чем завершатся военные консультации, не менее верно, что приезд в Москву по советской просьбе франко-английских военных экспертов способен публично связать Советский Союз с демократическими миролюбивыми государствами в большей степени, чем это сделала бы простая декларация, которой Англия и Франция добивались от него весной. В интересах Англии и Франции очень срочно принять положительное решение по военным вопросам, чтобы зафиксировать важный момент в переговорах610.
Заявление Молотова о том, что практически все вопросы в переговорах разрешены положительно, а оставшийся нерешенным вопрос имеет технический характер, снимает то противоречие, которое, собственно, и подтолкнуло меня к написанию этой книги: военные миссии выезжали в Москву не просто так и не сами по себе. Они поехали к нам только после того, как политики обо всем договорились.
Советские средства массовой информации, в других случаях не в меру
