этажей?
– Семь… Кажется… да, точно семь!
– Вот! – наемник облизнул обломок карандаша, на чистом куске ткани принялся рисовать что-то объемное. – Если здесь здание в семь этажей, а эти… – он сверился со своими цифрами, – всего три, то выходит, что… Хм…
Закончив рисовать, он прищурил глаз, кивнул своим мыслям.
– Смотри. Выходит, что если вот здесь на пятиэтажке посадить снайпера, он сможет прострелить почти все это здание, «трехи» тут не мешают, другие дома тоже ниже, если ваша схема точная. Видишь? – Лина задумчиво кивнула. – Здесь вот двухэтажка, заходим сразу с улицы, группа через дом по перекрытиям в трешку переходит и занимает позицию. Отсюда они и вышки с охраной смогут контролировать и дворец вашего преподобного. Здесь вот высотка. Они будут закрыты от стрелков с западной стены, а с восточной под таким углом им не даст вот этот дом… – Домовой скрестил руки на груди, ухмыльнулся. – Теперь поняла?
Женщина кивнула, нахмурилась еще больше.
– Слишком сложно…
– Понятно, что сложно, – ухмыльнулся Сашка. – У вас, у вояк голова с тремя извилинами! Две глаза держат, одна уши. Спуск только нажимать умеете. Тут думать надо! Вот смотри, сколько нас будет? Двести рыл, плюс местные. Ворвемся мы в город и что, побежим с криками и воплями на амбразуры? А если вот тут, например, – он ткнул пальцем в какое-то строение, – противник сядет, ты как будешь объяснять, откуда огонь ведется? – Лина скрежетнула зубами, сжала кулаки.
– Слушай, не люби мозги. Прямо говори…
– Короче, – вздохнул наемник, удивляясь беспросветной тупости местных ополченцев и радуясь тому, что Штырь, его наставник, крепко-накрепко вбил ему, еще мальчишке, основы тактики, подготовки и ведения боя. – Короче, каждому объекту нужно дать свое уникальное имя, которое запомнят все бойцы, ну или хотя бы старший группы. У нас не будет времени объяснять, что вон в том доме, да нет, не в том, а вон в том, с красной стеной, да, где еще магазин на первом этаже, на пятом, в шестом окне сидит снайпер. Вместо этого можно просто сказать «Новостройка, пятый этаж, шестое окно», или «Недострой», «Тетрис», «Шар», да хоть что, понимаете? Кодовое название должны иметь все уникальные строения, тогда у нас на много меньше времени уйдет на объяснение и ориентирование.
– Сложно как-то, – почесала лоб Лина, осмотрела хмурых парней, которые тоже ничего не понимали.
– Ай, – махнул рукой наемник. – Короче, здесь что?.. А тут… А это? Так, хорошо. Это будет «Пятина», это мы назовем «центром», это будет «площадь»…
* * *
На распределение ролей, постановку задач и споры ушла половина ночи. Домовой настаивал на том, что он будет помогать Лине и ее людям только при условии, что он в бою главный. Из максимума, что делали раньше бывшие вояки, так это гоняли мелкие банды по лесам и полям, давя их массой и вооружением. Теперь же им придется действовать совсем по-иному. Минимум оружия и боеприпасов к тому же, дефицит личного состава, потому придется учитывать все.
– Мне нужны пятеро вот здесь – будут работать исключительно по фонарям. А здесь будет нужен будет кто-то с броней, тут нужны щиты, а здесь самые быстрые и бесстрашные, чтобы перебежать улицу, в случае, если нас попытаются обойти с фланга…
– Нет! Здесь нам нельзя стоять, тут первый этаж простреливается, там оранжерея!..
– Какая на хрен оранжерея!? Почему, на карту не нанесли тогда?!
– Да только что вспомнил… Тут еще дорога грунтовая, там лужи постоянно…
– А здесь переходов нет уже давно, убрали.
– А тут деревья, обзор перекроют, а тут кустарник…
– Нету там кустарника! Там на прошлой неделе все вырубили, траншея сливная теперь…
– Да мать ва-а-а-ашу-у-у-у!..
Работать в таких условиях было невозможно. Головная боль вкупе с недосыпом и усталостью била по нервам. Сашка все чаще ловил себя на мысли, что делает или говорит иногда какую-то откровенную ахинеешную чушь. Мозг стал отключаться, переставая участвовать в том, что творило тело. А тело творило и вытворяло. Оно дважды наорало на «дровосека», от чего тот был явно не в восторге, дало затрещину какому-то пацану, разлившему вишневый компот на «карту» города, и несколько раз сцепилось, благо пока, лишь в словесной перепалке с Линой.
– Слышь! – наконец-то увидев осоловелые глаза наемника и поняв, что еще чуть-чуть и тот просто рухнет от усталости там, где стоит, попыталась успокоить Домового воительница. – Ложись, отоспись. Перед боем выспаться нужно, а то ты вон, шатаешься уже! И нам надо всю информацию еще переварить, обсудить кое что…
– Я нормально! – рыкнул новоиспеченный генерал, трясся головой.
– Если это нормально, то на хрена ты нам такой «нормальный» нужен?! Ложись, давай! Нам тоже отдохнуть нужно!
Сашка насупился, снова попытался оттереть «карту» от красной жижи, но поняв, что это бесполезно, плюнул. Отодвинув тряпку, он внезапно осознал, что красная лужа, разлившаяся по столу символизирует то, что завтра будет происходить в городе. Лужи, реки, целые моря крови польются на спящий, ничего не подозревающий Турманск…
Кто-то мягко коснулся его плеча. Настойчиво усадил на стул. Что-то теплое накрыло его от подбородка до колен и, перегруженный мозг, наконец-то отключился.
* * *
Выспаться ему конечно же не дали. Через час-полтора, по собственным ощущениям, Сашку растолкала Лина. За окном едва-едва посветлело. Зевнув, распугав всех окрестных крокодилов своей невероятной пастью и рыком, вырвавшемся из нее, он вопросительно посмотрел на воительницу, мол, какого хрена, мол надо?
– Вставай давай, – пнула она его по ботинкам. – Некогда разлеживаться! Сейчас телеги в город пойдут, дрова повезут. Мы с ними выезжаем.
– Куда выезжаем? – потягиваясь, трясясь всем телом поинтересовался наемник, скидывая с себя одеяло и сон.
– За мотоциклом твоим! Нам по пути будет. Заодно с телегами и передадим информацию, что тебя видели. Главное чтобы драндулет твой не сперли…
– Не сопрут, – еще раз зевнул Домовой. – Я там растяжек наставил, на роту солдат хватит!..
– Ну-ну, – хмыкнула глава сопротивления. – Вставай, чай пей и погнали. Время, время!..
Утро оказалось хмурым, серым и противным. Таким же, как и лицо наемника, узревшего его. Дул холодный, сырой северный ветер, но в деревне он был не так заметен, как когда телеги выкатили из чащобы на степной простор. Лошади всхрапывая, тащили тяжелые обозы, медленно, скучно, даже как-то лениво переставляя ногами. Расположившись меж чурок, создав себе удобное ложе, Домовой сидел, нахохлившись. Плащ-палатка осталась в мотоциклетной сумке, а в легкой боевой рубахе ехать было довольно свежо. Еще немного и на мотоцикле совсем не покатаешься! – промелькнула бесполезная идея в голове. Вот чего, наверное Чех сдал своего коня, хотя… Нет, вряд ли!
