Сварисов был одним из таких, осужденных за убийство преступником, и чужая человеческая жизнь, как, впрочем, и своя собственная, не имела для него особой цены.
Это обстоятельство, а также культ силы и жестокости, который он избрал для себя, позволили ему быстро стать лидером среди этих изгоев. И вот уже три года он ждал своего часа.
Корпорация предусмотрела многое, для того чтобы обезопасить свои корабли и исключить любую возможность бунта, но учесть все обстоятельства она не могла.
Реакторный персонал изолировали в нижних отсеках. Им было запрещено, под страхом смерти, показываться на верхних палубах. Но техникам необходимо было оказывать медицинскую помощь, снабжать их продуктами, водой.
Время от времени приходилось ремонтировать системы жизнеобеспечения в нижних отсеках. Так или иначе, в небольшом, замкнутом мирке корабля полная изоляция оказалась практически невозможной.
Сварисову, действуя угрозами и подкупом, удалось завербовать несколько человек из той части команды, что жила в верхних отсеках, но была вынуждена по долгу службы иногда спускаться в реакторный.
С помощью этих людей он завладел бесценным прибором, украденным у капитана.
Универсальный коммуникатор можно было подключить к любой линии связи на корабле, и теперь Сварисов одним из первых узнавал все важнейшие новости.
Благодаря этому прибору ему стало известно о том, что Зунидинов распорядился подготовить группу для поиска исчезнувших офицеров. Он сделал это не из чувства долга и не из любви к пропавшим. Капитан руководствовался только соображениями безопасности, и ничем больше. Если в течение двадцати четырех часов штурман не будет найден, возникнут непреодолимые трудности со стартом. Только этот человек мог вывести корабль из почти не исследованного уголка космоса, в котором они оказались.
Для Сварисова настала пора действовать. Он должен найти штурмана раньше, чем это сделает поисковая группа.
Первая часть операции, задуманной Сварисовым, прошла успешно именно потому, что была хорошо подготовлена и продумана до мелочей. Она совершенно не походила на дикие, неорганизованные вспышки недовольства и ярости, с которыми довольно часто приходилось сталкиваться службе безопасности компании.
Выбрав момент, когда капитан вновь вспомнил о своем крэге, а большая часть команды, воспользовавшись почти полным отсутствием контроля со стороны старших офицеров, беззаботно спала, техники захватили коридоры нижней палубы, выходной люк и грузовой отсек.
После этого, овладев единственным выходом из корабля, они заблокировали переход, ведущий на верхние жилые палубы, и вырубили реактор.
Команда вместе с капитаном оказалась запертой в верхних отсеках, и хотя управляющая рубка по-прежнему оставалась под контролем капитана – без энергии оставшаяся ему верной часть команды не могла ни оказать серьезного сопротивления, ни взлететь. А поскольку продовольствие и вода, вместе со складскими помещениями корабля, перешли в руки взбунтовавшихся техников, те оказались полными хозяевами положения.
Однако Сварисов не спешил начинать переговоры с капитаном.
Время для этого еще не пришло. Сначала вся оставшаяся верной капитану команда должна была до конца осознать ситуацию. Сварисов не сомневался, что очень скоро голод и жажда станут самыми убедительными аргументами. А если в их руках окажется штурман, без которого, в сущности, невозможен старт, то завладеть оставшейся частью корабля можно будет без малейшего риска. И как только Сварисов пришел к этому выводу, он начал действовать, не теряя ни одной минуты.
Больше всего Каринин опасался того, что его манипуляции с роботом откроются при возвращении на корабль. Весь его грузовой контейнер он забил скандием. Здесь было не меньше восьми килограммов бесценного металла. «Никак не меньше! И он принадлежит мне. Здесь свобода, здесь вилла на лазурной планете. Здесь безбедная жизнь до глубокой старости. Здесь все, о чем только может мечтать человек». Раз за разом мысли Каринина возвращались к скандию. Он прекрасно понимал, какая трудная, почти неразрешимая задача стояла теперь перед ним. Нужно было доставить свое богатство на Землю. Сберечь его от жадных рук и глаз.
Крайнов догадался о находке, могут догадаться и другие – они могут обыскать робота, и тогда… Тогда придется драться. Так просто он не отдаст то, что принадлежало ему по праву. В крайнем случае он покажет им, где находится месторождение. Металла там хватит на всех, но после этого в команде начнется свара, и вряд ли им удастся благополучно стартовать… Он хорошо знал, что собой представляла команда техников, обслуживавшая реактор, – самая опасная часть экипажа.
Каринин решил спускаться первым вовсе не потому, что стал вдруг полностью доверять Крайнову. Во время спуска по страховочной веревке его жизнь попадала в полную зависимость от Крайнова. Стоило помощнику капитана полоснуть веревку ножом – и он долго будет лететь вниз, к острым, похожим на клыки, камням, устилавшим дно кратера.
Но даже это опасение не могло заставить его спускаться вторым. Он не мог допустить, чтобы Крайнов оказался внизу, наедине с его роботом.
Крайнов наверняка открыл бы крышку грузового отсека, чтобы посмотреть, чтобы увидеть… Помощник капитана догадался, что скандий найден, но не знал, как велика бесценная находка.
Если бы он был на месте Крайнова, он бы не смог удержаться от того, чтобы проверить робота. Каринин знал, как действует на человека блеск неслыханного богатства.
Сейчас, когда до дна кратера оставалось всего несколько десятков метров, решение спускаться первым уже не казалось ему правильным. «Одно движение ножа, всего лишь одно… И веревка, натянутая как струна, оборвется. Несчастный случай… Как только на корабле увидят скандий, никто даже не станет расследовать…»
Каринин все время забывал о том, какими разными бывают люди, и непроизвольно, приписывая им свои собственные желания и поступки, довольно часто приходил к неверным выводам. Вот и сейчас он благополучно достиг дна, включил инфраред и нашел робота, неподвижно стоявшего в нескольких шагах впереди.
Он не смог удержаться от того, чтобы не открыть крышку отсека и не убедиться, что его скандий на месте. Даже в темноте на матовой поверхности металла играли багровые отблески – казалось, драгоценная добыча светится своим собственным, внутренним светом.
Теперь они поменялись с Крайновым ролями, и помощник капитана оказался полностью в его власти. Пока тот беспомощно болтался на веревке, пока у него заняты руки, можно было снять с пояса бластер и нажать на гашетку всего один раз… Но он мог сделать это и раньше. Возможно, ему еще придется прибегать к крайним мерам, чтобы сохранить свое богатство, но пока есть возможность – этого следует избегать, Крайнов ему пригодится, если секрет скандия не удастся сохранить и на корабле вспыхнет свара. Крайнов ему еще пригодится.
Каждое движение, каждый метр пространства давался мне с трудом. Я двигался так, словно на моих плечах лежал невидимый груз. Спуск походил на подъем.
Иногда я ловил себя на том, что стоит ослабить контроль, как руки механически начинали подтягивать тело в обратном направлении.
Двигался я чертовски медленно. Хотя постепенно все же отдалялся от гребня кратера, от того места, где находилась часовня, и с каждым метром отвоеванного пространства стальная хватка невидимой руки, сжимавшей мою волю, становилась слабее.
Казалось, прошла вечность, прежде чем мои ноги коснулись каменистой поверхности дна кратера.
В нескольких шагах от меня стояли две неподвижные фигуры. Карикатурно скорчившийся робот, а рядом, почти сливаясь с ним, неподвижно застыл Каринин. Его рука вновь лежала на рукоятке бластера. Я ощутил гнев, желание раз и навсегда покончить с этим выскочкой, осмелившимся угрожать мне уже не в первый раз.
С другой стороны, я все еще помнил, что совсем недавно, несколько часов назад, считал этого человека своим другом. Так что же изменилось за это время?
Ну конечно, Каринин нашел скандий, но это не имело для меня никакого значения. Зато для самого Каринина это было очень важно, находка определяла и объясняла многие его поступки.
И все же, понимая это, я тем не менее не собирался выхватывать оружие. Мой гнев не был адекватен обстоятельствам. Рука Каринина действительно сжимала рукоятку бластера, но ствол не был направлен в мою сторону. Возможно, это всего лишь предосторожность против неведомых опасностей, грозивших нам со всех сторон.
После посещения часовни, после общения с разумом, управлявшим этой планетой, что-то во мне изменилось. И понимание этого помогло подавить гнев.
Я сделал вид, что не заметил угрожающего жеста штурмана, и, обойдя его, медленно пошел к кораблю, не сказав ни слова.
Холодок в спине остался, хотя я был уверен, что Каринин не выстрелит. Но на этой планете психика могла подвести любого из нас.
