— Ладно.
Чтобы заняться островом, мастеру-недоучке необходимо стать членом гильдии. Люди обычно против новшеств, может понадобиться поддержка. Но уверенности Марка он не испытывал. Ткач двинулся дальше, а Фитцджеральд пошел разбудить Лоллу на ужин. На закате, когда теплый день превратился в прохладный вечер, Марк вернулся, и друзья пошли по главной улице.
Много лет назад, когда он рассказывал здесь про свой мост, здание гильдии казалось молодому зодчему красивым. Но, побывав в Италии, строитель понял, какое оно неуклюжее, жалкое. Что же должны были думать о нем такие люди, как Буонавентура Кароли и Лоро Фиорентино? Грубый каменный сводчатый подвал, где располагались тюрьма и кухня, главный зал с поддерживающими крышу нелепыми колоннами посередине…
Марк представил архитектора новичкам, однако многих Мостник узнал, хотя люди и стали старше. Он поздоровался с теми, кого не успел повидать за эти два дня, в том числе и с Элфриком, который явно кичился своим парчовым камзолом с серебряной нитью. Олдермен отнюдь не удивился — очевидно, ему сообщили о возвращении заклятого врага — и пылал непримиримой ненавистью.
Присутствовали также аббат Годвин и его помощник брат Филемон. «Надо же, в свои сорок два племянник стал похож на дядю Антония, — подумал Мерфин, — те же брюзгливые складки вокруг рта», — однако счел нужным принять дружелюбный вид, который мог обмануть тех, кто знал его не так хорошо. Некогда тощий и нескладный Филемон пополнел, как процветающий купец, и держался высокомерно и уверенно, хотя строителю показалось, что за этой маской таится беспокойство и неуверенность лизоблюда. Мостник пожал ему руку и словно дотронулся до змеи. Было грустно сознавать, что старая вражда жива.
Красивый темноволосый молодой человек, увидев Мерфина, перекрестился. Его бывший ученик Джимми теперь был известен как Иеремия Строитель. Мостник обрадовался, узнав, что подопечный дорос до членства в приходской гильдии. Правда, менее суеверным, кажется, не стал.
Марк рассказал всем про принцессу Жанну. Фитцджеральду пришлось ответить на несколько вопросов о чуме, хотя больше кингсбриджских купцов обеспокоил несостоявшийся союз с Кастилией, который продлит войну с Францией и осложнит торговлю. Элфрик сел в большое кресло перед огромными весами для мешков с шерстью и открыл собрание. Ткач тут же предложил принять в члены гильдии Мерфина. Олдермен, разумеется, возразил:
— Он не был членом гильдии, так как не закончил ученичество.
— Ты хочешь сказать — так как не женился на твоей дочери, — сказал кто-то, и все засмеялись.
Мерфин огляделся: эти слова произнес Билл Уоткин, строитель жилых домов. Его черные волосы вокруг лысины поседели.
— Так как он, но сути, не является ремесленником, — упорствовал Элфрик.
— Как ты можешь это говорить? — возмутился Марк. — Он строил дома, церкви, дворцы…
— И наш мост, который пошел трещинами всего через восемь лет.
— Но его строил ты, Элфрик.
— Я делал все точь-в-точь по чертежам Мерфина. Ясно же, арки не выдержали вес пастила и людей со скотом и телегами. Моих железных скоб не хватило, чтобы предотвратить расширение трещин. Поэтому я предлагаю арки каждого моста, отходящие от центральных быков, укрепить вторым слоем каменной кладки, удвоить их. Предполагая, что этот вопрос встанет сегодня вечером, я просчитал расходы.
Элфрик наверняка начал готовиться к атаке, едва узнав о возвращении Мерфина. Недалекий мастер всегда видел в Мостнике врага — ничего не изменилось. Однако строитель не понял, почему возникли трещины, и Фитцджеральд увидел свой шанс. Он тихонько спросил у Иеремии:
— Ты мне поможешь?
— После всего, что ты для меня сделал? Разумеется!
— Сходи в аббатство и попроси сестру Керис срочно найти мои чертежи моста. Они должны храниться в монастырской библиотеке. И дуй с ними сюда.
Иеремия едва не побежал. Элфрик продолжал:
— Должен сообщить членам гильдии, что я уже беседовал с аббатом Годвином, который заявил, что аббатство не может взять на себя расходы. Нам придется собирать деньги, так же как мы собирали их на сам мост; заем будет возвращен из мостовщины.
Все застонали. Последовали долгие угрюмые споры, кто сколько должен внести. Мостник чувствовал, как против него поднимается волна враждебности. Именно этого и добивался Элфрик. Архитектор то и дело поглядывал на дверь, ожидая возвращения Иеремии. Билл Уоткин встал:
— А может, заплатит Мерфин? Ведь это он дал маху.
Фитцджеральд не выдержал и, отбросив всякую осторожность, ответил:
— Хорошо.
Все изумленно замолчали.
— Если трещины явились следствием моих просчетов, я починю мост за свой счет. — Он словно падал в пропасть.
Мосты стоили дорого. В случае ошибки это может стоить ему половины состояния. Билл пожал плечами:
— Ну конечно, ради красного словца.
— Но сначала, если члены гильдии позволят, мне бы хотелось кое-что сказать. — Мерфин посмотрел на Элфрика.
Тот медлил, явно стараясь выдумать предлог для отказа. Но Билл махнул рукой:
— Пусть говорит.
Все одобрительно загудели. Олдермен неохотно кивнул.
— Спасибо. Если слаба арка, то трещины идут определенным образом. Верхние камни давят на нижние, и те расползаются. Трещины в таком случае появляются на шелыге.[14]
— Верно, — подтвердил Билл Уоткин. — Я много раз видел. Это не так уж и страшно.
— Но на мосту трещины другие, — продолжал Мерфин. — Элфрик не прав, арки достаточно прочные: их ширина составляет одну двадцатую основания, стандартная пропорция в любой стране.
Находившиеся в зале строители закивали. Все они знали эту пропорцию.
— Шелыга в порядке. Трещины пошли горизонтальные, по дуге, по обе стороны от центрального быка.
— Такое иногда бывает в четырехчастных сводах, — заметил Билл.
— Но на мосту своды не четырехчастные, простые, — возразил Мерфин.
— И в чем тогда причина?
— Элфрик отступил от моих чертежей.
— Неправда! — воскликнул олдермен.
— По обе стороны быков я пометил насыпь больших незакрепленных камней.
— Насыпь из камней? — издевательски переспросил глава приходской гильдии. — И ты хочешь сказать, что они удержали бы твой мост?
— Именно. — Фитцджеральд обратил внимание, что не один Элфрик, другие строители тоже с сомнением покачали головами. Но они не разбирались в мостах, которые отличаются от любых других построек, так как стоят в воде. — Эти камни очень важны.
— Их не было на чертежах.
— Ты не покажешь нам, Элфрик, мои чертежи, чтобы проверить?
— Чертежного настила давно не существует.
— Я чертил на пергаменте. Чертеж должен храниться в монастырской библиотеке.
Олдермен посмотрел на Годвина. Их сговор был очевиден. Мерфин только надеялся, что это заметят члены гильдии. Аббат произнес:
— Пергамент очень дорог. Твои чертежи давно уже записали.
Мастер кивнул, сделав вид, что поверил. Иеремия все не возвращался, а без чертежа сражение не выиграть.
— С каменной наброской не появилось бы никаких трещин.
— Разумеется. Что ты еще можешь сказать? Но почему мы должны тебе верить? — спросил Филемон. — Ты просто хочешь повалить Элфрика.
Придется рискнуть. Все или ничего.
— Я скажу вам, в чем проблема, завтра утром, если придете к реке.
Олдермен явно не хотел никуда идти, но Уоткин быстро согласился:
— Дельно. Придем.
— Билл, можешь привести двух мальчишек, которые хорошо плавают и ныряют?
— Конечно.
Элфрик не удержал бразды правления, и пришлось вмешаться Годвину, что выявило истинного кукловода.
— А какой еще трюк ты выдумал? — сердито спросил он.
Но было слишком поздно. Всем стало интересно.
— Дайте ему показать, — вмешался Билл. — Если это трюк, мы сразу поймем.
И тут бывший помощник Мерфина внес деревянную раму с натянутым на нее большим куском пергамента. Мостник обрадовался. Элфрик потрясенно уставился на Иеремию. Побледневший Годвин спросил:
— Кто тебе это дал?
— Вопрос выдает все, — заметил Фитцджеральд. — Лорд аббат не спросил, что в раме или откуда она — это все ему известно. Он просто хочет знать, кто дал.
Билл махнул рукой:
— Это все не важно. Покажи, Иеремия.
Тот встал перед весами и развернул чертеж к зрителям. По обе стороны моста были видны кучи камней, о которых говорил Мостник. Мерфин встал:
— Утром вы поймете, зачем они нужны.
Лето повернуло на осень, и по утрам было прохладно. Каким-то образом о предстоящем поединке между Мерфином и Элфриком стало известно, и, помимо членов гильдии, на берегу собрались еще сотни две-три любопытных. Пришла даже Керис. Фитцджеральд осознавал, что это не просто спор о конструкции моста. Молодой бычок бросил вызов старому быку, что понимали все.
