— Господи Боже мой! — сказал Малыш, и голос его был неожиданно тонок.
С той стороны дороги и через нейтральную полосу шли волки, сухопарые серые лесные волки с красными глазами и отвисшими нижними челюстями. Их было более двух дюжин. В приступе ужаса Мусорный Бак снова намочил штаны.
Малыш начал стрелять. Звуки выстрелов отдавались от скал многократным эхом, так что создавалось впечатление, что палит целая артиллерия.
Волки приблизились с прежней скоростью. Их глаза… Мусорный Бак обнаружил, что не может оторваться от их глаз. Это не были обычные глаза обычных волков — в этом он был абсолютно уверен. У них были глаза их Повелителя, который также был и его Повелителем. Неожиданно он вспомнил о своей молитве и перестал бояться. Он отнял руки от ушей. Он не обращал внимания на мокрые джинсы. Он начал улыбаться.
Малыш опустошил оба свои револьвера, уложив при этом трех волков. Потом он убрал оружие обратно в кобуру, не пытаясь его перезарядить, и повернулся к западу. Он прошел около десяти шагов, а затем остановился. Навстречу ему шли новые волки, пробираясь между темными громадами мертвых автомобилей, словно рваные клочья тумана. Один из них поднял кверху пасть и завыл. К нему присоединился второй, потом третий, а потом завыл уже целый хор.
Малыш начал пятиться. Теперь он пытался зарядить один из своих револьверов, но патроны падали из его дрожащих пальцев. И неожиданно он сдался. Револьвер выпал у него из рук и брякнулся о дорогу. Волки бросились на него, словно это был сигнал.
С пронзительным криком ужаса Малыш повернулся и бросился к ближайшей машине, которой оказался голубой «Остин». Глухо, раскатисто рыча, ближайший к нему волк прыгнул как раз в тот момент, когда Малыш уже нырял внутрь.
Он успел. Волк с рычанием отскочил от двери. Через несколько секунд машина была окружена. В окне маячила маленькая белая луна лица Малыша.
Один из волков приближался к Мусорному Баку, низко опустив свою треугольную голову.
«Я готов отдать за тебя свою жизнь…»
Не чувствуя страха, Мусорный Бак пошел ему навстречу. Он вытянул вперед свою обожженную руку, и волк облизал ее. Через мгновение он уже сидел у его ног.
Малыш смотрел на них. Его рот был широко открыт.
Мусорный Бак закричал:
— Так твою мать. Сейчас ты закроешь рот, а потом — глаза! Слышишь меня? ВЕРИШЬ В ЭТИ ШТУЧКИ-ДРЮЧКИ? НЕ НАДО ЛЯ-ЛЯ!
Пасть волка нежно сомкнулась на здоровой руке Мусорного Бака. Он посмотрел вниз. Волк легонько дергал его. Дергал его в сторону запада.
— Ладно, — безмятежно сказал Мусорный Бак. — Хорошо, парень.
Он пошел, и волк двинулся за ним по пятам, словно хорошо обученная собака. К ним присоединились еще пять волков. Теперь вокруг него был целый почетный эскорт.
Один раз он остановился и оглянулся через плечо. Машина была окружена терпеливым кольцом волков, а за стеклом маячил бледный круг лица Малыша. Губы его беззвучно двигались. Волки, вывалив наружу языки, словно усмехались Малышу.
Мусорный Бак с удивлением подумал о том, сколько же будут волки сидеть вокруг машины. Ответ, конечно, был очень простым: столько, сколько потребуется. Два дня, три, может быть, даже четыре. Есть там нечего (разве что внутри найдется парочка трупов), пить тоже, днем температура поднимется до ста тридцати градусов по Фаренгейту — парниковый эффект. Волки темного человека будут ждать, пока Малыш не умрет от голода или не обезумеет до такой степени, что решится открыть дверь и попытается убежать.
— Я прав? — закричал он. — Не надо ля-ля, если ты веришь в эти штучки-дрючки!
Его серые спутники продолжали идти рядом, не обращая никакого внимания на его крики. Когда они проходили мимо «Форда» Малыша, один из волков подбежал к машине, понюхал шину и, сардонически усмехаясь, помочился на нее.
Мусорный Бак не мог не рассмеяться. Он смеялся, пока слезы не брызнули у него из глаз.
Он шел в сопровождении своего эскорта. После полуночи они подошли ко входу в туннель Эйзенхауэра. На этот раз Мусорный Бак не колебался и твердо направил свои шаги в правую черную пасть. Чего ему было бояться с такими телохранителями?
Это было долгое путешествие. Почти сразу же после его начала он потерял всякое представление о времени. Он шел вслепую, от одной машины к другой. Один раз его рука погрузилась во что-то мягкое и влажное, и его обдало тошнотворным зловонием. Но и тогда он не остановился ни на секунду. Время от времени он замечал в темноте красные глаза, которые указывали ему путь вперед.
Потом он почувствовал в воздухе свежесть и заторопился вперед, раз даже упав с капота одной машины и больно ударившись головой о бампер другой. Через небольшой промежуток времени он поднял голову и увидел вверху звезды, бледнеющие перед наступлением зари. Путешествие через туннель закончилось.
Его телохранители исчезли. Но Мусорный Бак упал на колени и поблагодарил их в продолжительной и бессвязной молитве. Он видел волю темного человека в действии.
Через две мили дорога немного расчистилась, и идти стало гораздо удобнее. К полудню он дошел до Вейла. Усталость валила с ног. Он разбил стекло, отпер дверь, нашел кровать и немедленно провалился в забытье.
Седьмого августа Ллойд Хенрид вошел в комнату, куда вчера поместили Мусорного Бака. Это была прекрасная комната, расположенная на тридцатом этаже «МГМ Гранд-Отеля». Там стояла круглая кровать с шелковыми простынями, а на потолке было круглое зеркало, той же величины, что и кровать.
Мусорный Бак посмотрел на Ллойда.
— Как чувствуешь себя, Мусор? — спросил Ллойд.
— Нормально, — сказал Мусорный Бак. — Уже лучше.
— Еда, вода и отдых — вот и все, что тебе нужно, — сказал Ллойд. — Я принес тебе кое-какую чистую одежду. Не знаю, твой ли размер.
— Какая красивая. — Мусорный Бак и сам не знал своих размеров. Он взял джинсы и рубашку из рук Ллойда.
— Спускайся на завтрак, когда оденешься, — сказал Ллойд. Голос его звучал почти подобострастно.
— Хорошо.
Ресторан гудел от разговоров, и он остановился за углом, объятый внезапным страхом. Они посмотрят на него, когда он войдет. Они посмотрят на него и рассмеются. Сначала кто-то захихикает в углу, потом кто-то подхватит, а потом весь зал затрясется от смеха, указывая на него пальцами.
«Эй, ребята, прячьте спички — идет Мусорный Бак!»
«Эй, Мусор! Что сказала старая леди Симпл, когда ты сжег ее пенсионный чек?»
«Все простыни промочил, Мусорок?»
На коже его выступил пот, и он почувствовал себя скользким, несмотря на душ, принятый после ухода Ллойда. Он вспомнил свое лицо в зеркале ванной комнаты, покрытое медленно заживающими струпьями, свое изможденное тело, свои глаза, слишком маленькие для глубоко зияющих глазниц. Да, они рассмеются. Он прислушался к шуму разговора, к позвякиванию столового серебра и решил, что надо улизнуть отсюда подальше и поскорее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
