Снова заговорили пушки. Через проломы в стенах голландцы ворвались в цитадель. В ответ гремели выстрелы — редкие, расчётливые: оборонявшиеся берегли боеприпасы. Летели копья, стрелы, камни. Женщины сражались наряду с мужчинами. Защитники Чакранегары погибали, но не сдавались.
И вот цитадель пала. Генерал Феттер приказал водрузить на уцелевшей башне голландский флаг. Малыгина, которого голландцы окрестили по-своему — «Малле Ян», искали и среди мёртвых, и среди живых, но он как в воду канул. Патрули обшаривали окрестные деревни, сторожевые корабли бороздили прибрежные воды. Но все поиски были тщетны.
Выдал Василия Мамалыгу Густи Джилантик, правитель Карангасема. В оковах Оранг Русиа был препровождён в тюрьму. Следствие шло долго. Многочисленные преступления Василия Мамалыги были установлены свидетельскими показаниями. Единственное, чего не обнаружилось на следствии, — корыстных мотивов в действиях россиянина. Он ничего не просил и ничего не добивался для себя лично.
Суд состоялся спустя три года после восстания. Приговор гласил: 20 лет каторжной тюрьмы.
Сидеть бы Мамалыге все эти 20 лет в узилище (а так как он во время следствия бежал из тюрьмы и был вновь пойман, его ожидало дополнительное наказание), если бы не важные события в далёких Нидерландах: юная наследница трона Вильгельмина стала совершеннолетней и была возведена на престол. По этому случаю во всём королевстве и его заморских колониях была объявлена всеобщая амнистия.
…И вот, наконец, Василий Мамалыга прибыл в Одессу. Отсюда он был немедленно препровождён в родное село Пашканы Бессарабской губернии под надзор полиции. Это случилось на пороге нового века — в конце 1899 года. Немногим больше года прожил Василий Мамалыга в родном селе. И неожиданно вновь исчез. Снова начались поиски — на этот раз его искали чины русской полиции и жандармерии. А он уже плыл из Одессы во Владивосток…
Какова была его дальнейшая судьба — неизвестно.
Его видели в Сиаме, на Борнео и на Суматре. Из Сингапура сообщали о том, что Малыгин появился в Ачине — на севере Суматры, где уже более двадцати лет шла борьба местного населения с голландцами. И вот, наконец, последнее донесение: от русского консула в Сингапуре. «Раджа Селангора (один из малайских султанатов. — Примеч. авт.), — писал консул, — попросил у меня свидания и, приехав на днях, объявил, что посылает Малыгина, хорошо знающего по-малайски, с доверительным письмом к султану Келантана… Несмотря на моё категорическое заявление, что Россия совершенно не имеет никаких интересов в этих странах, и высказав радже взгляд нашего правительства на г-на Малыгина, я всё-таки получил ответ, что Малыгина они все, малайцы, знают и доверяют ему вполне…»
Больше никаких сведений о Малыгине-Малигане-Мамалыге не поступало. Но на острове Бали долго ещё ходили легенды о волшебнике и отчаянно смелом человеке по имени Оранг Русиа…
ЗА ГРАНЬЮ РЕАЛЬНОГО
Робинзонада Александра Селкирка
Шотландец Александр Селкирк мечтал стать моряком с детства. В мастерской башмачника, где с ранних лет ему приходилось помогать старшим, было скучно. Подростка неудержимо влекло в харчевню «Красный лев», где собирался бывалый народ, повидавший далёкие страны и наглядевшийся разных диковин. Спрятавшись за бочки или забившись в тёмный угол, он с замиранием сердца слушал рассказы о загадочной стране Эльдорадо, об отважных моряках и жестоких штормах, о «Летучем голландце», дерзких набегах корсаров… И в 1695 году 18-летний юноша покидает отчий дом и отправляется навстречу своей удивительной судьбе.
* * *
Мечта его сбылась: он стал моряком и побывал во многих странах. В 1703 году Селкирк отправляется в дальнее плавание под флагом знаменитого капера Уильяма Дампира в качестве боцмана на корабле «Сэнк пор». Во время плавания умер капитан судна, а с новым капитаном отношения у Селкирка не сложились.
Полтора года корабли Дампира бороздили воды океана. Из Атлантического, следуя путём Магеллана и Дрейка, они вышли в Тихий океан. Совершив несколько налётов на чилийское побережье, корабли разошлись в разные стороны. «Сэнк пор» взял курс на пустынные острова Хуан-Фернандес, где команда рассчитывала запастись пресной водой.
Здесь Селкирк решил покинуть корабль — его конфликт с капитаном уже достиг самого высокого градуса. Моряка снабдили всем необходимым: в шлюпку погрузили платье, ружьё, фунт пороху, пули, огниво, табак, топор, нож, котёл, не забыли Библию. В душе Селкирк надеялся, что долго пробыть на острове ему не придётся: корабли довольно часто заходили сюда за пресной водой. Правда, Селкирку предстояло заботиться о пропитании — съестных припасов ему оставили лишь на один день. К счастью, на острове оказалось множество диких коз.
Однако время шло, а избавление, на которое он надеялся, не приходило. Волей-неволей пришлось задуматься о жизни на этом клочке земли, затерянной в океане. Обследовав свои владения, Селкирк установил, что остров имеет около 20 километров в длину и 5 в ширину. Он был покрыт густой растительностью. На берегу можно было охотиться на черепах и собирать в песке их яйца. На скалах гнездилось множество птиц, на отмелях у берега ползали лангусты, а из воды на сушу время от времени выбирались тюлени.
Первые месяцы оказались особенно трудными. И не столько оттого, что приходилось ежечасно вести борьбу за существование, сколько из-за полного одиночества. Чем меньше оставалось надежд на скорое избавление, тем чаще охватывал Селкирка страх при мысли о том, что ему суждено много лет пробыть в этой добровольной ссылке, а может быть, и умереть на острове. Он проклинал тот час, когда решился на необдуманный поступок. Впрочем, он наверняка возблагодарил бы судьбу, если бы узнал, что оставленный им «Сэнк пор» пошёл на дно спустя всего несколько дней после того, как Селкирк покинул его…
Постепенно моряк свыкся с одиночеством и примирился со своей участью. Ему потребовалось немало труда, выдумки и изобретательности для того, чтобы наладить жизнь на необитаемом острове. Селкирк построил две хижины из брёвен и листьев: одна служила ему «кабинетом» и «спальней», в другой он готовил еду. Когда его платье окончательно обветшало, он при помощи гвоздя, служившего ему иглой, сшил себе новую одежду из козьих шкур. На досуге Селкирк плотничал, мастерил мебель и даже украшал её резьбой, а кокосовый орех превратил в чашу для питья. Когда у него кончился порох, стал ловить диких коз руками. Быстрота и ловкость, необходимые для этого, дались ему нелегко. Однажды во время такой охоты он, пытаясь поймать козу, сорвался вместе с нею в пропасть и трое суток пролежал без сознания. После этого Селкирк стал подрезать у козлят сухожилия ног, отчего те утрачивали резвость и становились более доступными для безоружного охотника.
