– Ну, начать с того, что никакой он не Кристофер Вингейт. В действительности его звали Желько Крнич. Он родился в пятьдесят шестом в Бруклине, в семье эмигрантов из Югославии. А если быть до конца точным – в семье этнических сербов.
– Ваша информация достоверна?
– Абсолютно. Отец бросил жену с детьми, когда Желько исполнилось семь. Фактически парнишка рос на улице, а там карьера известная – сначала подрабатывал наркотиками, потом был сутенером. В возрасте двадцати лет он без билета пробрался на пароход, отбывавший в Европу, и несколько следующих лет провел в Старом Свете. Опять-таки торговал травкой и кокаином. Не ради богатства, а исключительно для собственного прокормления. Таскался в основном по курортам и со временем свел полезные знакомства с богемой. Охмурил одну парижанку, торговавшую предметами искусства – причем, как мы выяснили, как подлинниками, так и откровенными подделками. Научился у нее многому. Она же придумала для него и английское имя. В один прекрасный момент они поссорились. Разумеется, из-за денег. Она обвинила его в воровстве. Желько не стал испытывать судьбу и исчез. А объявился уже в Нью-Йорке. В законном порядке поменял паспорт и стал Вингейтом. Работал в небольшой галерее на Манхэттене, но это только поначалу. Спустя двадцать лет он стал одним из самых известных в мире торговых агентов, подвизавшихся на ниве высокого искусства. И не просто искусства, а «жареных сенсаций» в этой области.
– Относительно «жареных» это вы верно подметили, – проговорила я. – Я бы сказала, «жареных» на добрые сто пятьдесят градусов!
– При пожарах температура внутри горящих помещений поднимается обычно до пятисот градусов, мисс Гласс, – заметил Бакстер, явно не расположенный к моим мрачным шуткам. По его глазам я поняла, что терпение его на пределе. – Мне нужны пленки, которые вы отщелкали на пожаре.
– Как только я вам их отдам, вы тут же забудете о моем существовании.
– Вы не правы, – мягко возразил Ленц. – Вы родственница пропавшей без вести женщины.
– Для мистера Бакстера это пустой звук, уж поверьте мне. Я вас вижу впервые, а вот с мистером Бакстером мне уже доводилось встречаться год назад. Легче рвать зубы без наркоза, чем пытаться выудить у него хоть крупицу информации!
– В этот раз все будет иначе, я обещаю, – смиренно произнес Ленц.
Бакстер тоже хотел было что-то сказать, но Ленц остановил его движением руки. Очевидно, Артур Ленц был у ФБР в большом авторитете.
– Мисс Гласс, у меня к вам есть предложение. Думаю, оно вас заинтересует.
– Слушаю вас.
– Я считаю, что вас нам ниспослала сама судьба. Вы – наш уникальный козырь. Поймите, вы ведь наделали столько шума в том музее вовсе не потому, что эти картины как-то связаны с похищениями людей. Посетители выставки и понятия об этом не имели. Просто они своими глазами увидели женщину, как две капли воды похожую на одну из «спящих».
– И что же?
– А теперь представьте себе реакцию убийцы, если он вас увидит.
– Вполне возможно, что сегодня на пожаре он меня уже видел.
Ленц покачал головой.
– Я весьма далек от убеждения, что ваш сегодняшний преследователь и автор «Спящих женщин» – это один и тот же человек.
– Хорошо, продолжайте.
– За последние два десятилетия криминалистика – а я сейчас имею в виду саму науку и связанные с ней технологии – резко продвинулась вперед. Мы давно уже задействуем и рентгенографические исследования, и спектрографию, и инфракрасные датчики, и много еще чего полезного. На холстах вполне могут обнаружиться отпечатки пальцев. А если нет, то частицы кожи, отдельные волоски. Я полагаю, что как только мы получим доступ к картинам и проведем с ними все необходимые манипуляции, то сможем очертить круг из нескольких конкретных подозреваемых. Один только искусствоведческий анализ способен дать нам многое. А когда эти подозреваемые у нас появятся, мы обратимся за помощью к вам. Вы – наше главное оружие.
Я видела, что Ленц не шутит. Я действительно им нужна. И они решили меня использовать не сейчас и не десять минут назад. Это было в их планах с самого начала.
– Что вы на это скажете? – мягко поинтересовался Ленц. – Как относитесь к тому, чтобы принять участие в допросах подозреваемых? Вообразите, мы с Дэниелом разговариваем с человеком, тот абсолютно спокоен и уверен в себе. И вдруг открывается дверь и входите вы. Каково?
– Что вы ее спрашиваете, доктор, она только и мечтает об этом, – буркнул Бакстер. – Вы уж мне поверьте.
Ленц не спускал с меня внимательного взгляда.
– Так как, мисс Гласс?
– Разумеется, я согласна.
– Кто бы сомневался, – опять проворчал Бакстер.
– Но на одном условии, – добавила я.
– Ну, начинается…
– Я вас слушаю, – все так же мягко проговорил Ленц.
– Я работаю в одной связке с вами. С этого момента и до тех пор, пока вы не возьмете убийцу. Мне нужен полный доступ ко всей информации.
У Бакстера глаза полезли на лоб.
– Да вы хоть понимаете, о чем просите?!
– Я хочу знать все, что знаете вы. И новости получать одновременно с вами. Торжественно клянусь, что ни с кем не буду делиться этой информацией. Но оттирать себя от расследования, как было в прошлом году, я не позволю. Вы, Бакстер, не способны, видимо, понять, что я тогда пережила.
Я ожидала от него новой вспышки возмущения, но он лишь молча барабанил пальцами по столу, а потом проворчал:
– Хорошо, договорились. Где пленка?
– Я опустила ее в почтовый ящик в аэропорту Кеннеди в Нью-Йорке.
– Ящик почтовой службы США?
– Да.
– Где он установлен? Точное место.
– Рядом с регистрационной стойкой «Американ эйрлайнз».
– На чье имя отправили конверт?
– На свое, разумеется. В Сан-Франциско. Я дам вам адрес. Конверт и марки я купила там же – в ближайшем ларьке.
– Мы заберем этот конверт и сможем проявить пленки прямо здесь.
– Кража чужой корреспонденции, выходит, для ФБР обычный прием, ребята?
Бакстер еле удержался, чтобы не выругаться. Но вместо этого вынул сотовый.
– И еще одно, – сказала я. – Прежде чем покинуть горящее здание, я успела сделать три снимка «спящей женщины» номер двадцать. Как вы понимаете, условия для съемки были не совсем подходящие, но я сделала все, что могла. Думаю, там можно будет кое-что рассмотреть.
На сей раз Бакстеру с трудом удалось подавить возглас восхищения. Он быстро набрал чей-то номер, приказал срочно отыскать начальника почты в аэропорту Кеннеди и немедленно поднять его с постели. Когда он повесил трубку, я продолжила:
– Я хочу, чтобы вы сняли цифровые копии с моих снимков и распечатали их для меня в вашей штаб-квартире в Новом Орлеане. Я заберу их завтра утром.
– Вы отправляетесь в Новый Орлеан? – как будто удивился Ленц.
– А как вы догадались?
– Сейчас уже поздно, вам не удастся сесть на самолет.
– Я сяду на самолет, который подгоните мне вы, дорогие коллеги по расследованию. Не забывайте, что это вы меня сюда притащили. Я должна рассказать мужу Джейн о том, что со мной случилось. И не по телефону. Кстати, матери тоже. Пусть они узнают обо всем от меня, а не из газет.
– Никаких газет не будет, – сказал Бакстер.
– Откуда такая уверенность?
– А что, собственно, произошло? Вы смутили своим появлением посетителей какой-то захудалой выставки, проходящей черт знает где. Ничего такого, что привлекло бы внимание газетчиков.
– А как же пожар в Нью-Йорке? А как же убийство спецагента ФБР?
– Про Вингейта давно болтали, что он связан с мафией. Поэтому никто не удивится, что за ним следило ФБР. Между прочим, один из репортеров уже высказал гипотезу, что Вингейт сам организовал поджог ради получения страховки и по досадной случайности угробил себя.
– То есть вы хотите сказать, что будете вести расследование в обстановке полной секретности?
– Мы приложим к этому все силы.
– Но ведь вам потребуются сами картины для проведения экспертизы. Неужели думаете, что вам удастся заполучить их тихо?
– Будем надеяться. Послушайте, Артур в любом случае собирался лететь в Новый Орлеан, чтобы проконсультироваться с местными агентами, торгующими живописью. Прямо с утра. Почему бы вам не составить ему компанию?
– Честно говоря, я бы не отказался полететь и сегодня, – вмешался Ленц. – Особенно если мисс Гласс на этом так настаивает. В самом деле, Дэниел, ты можешь организовать нам самолет?
Бакстер на несколько мгновений задумался.
– Ну хорошо. Но, мисс Гласс, у меня к вам убедительная просьба: предупредите вашего родственника о полной конфиденциальности. А что касается вашей матушки… Может быть, вам не стоит торопиться обсуждать это с ней.
– Это еще почему?
– В течение последнего года мы время от времени обращались к ней. Видите ли, она сейчас не в лучшей форме.
